Возможно, это было бы правильным в начале нашего тяжелого отступления, но в данный момент, когда на фронтах настало спокойствие и мы уже пережили кризис, такое решение было запоздалым и, во всяком случае, должно было иметь иные причины.
И действительно, с течением времени выяснилось, что решение это было принято государем по настоянию императрицы, которая, видя, что популярность великого князя нисколько не уменьшилась даже после пережитого нами тяжелого кризиса на фронте, считала дальнейшее пребывание его на высоком посту опасным для престола. В этом императрицу усердно поддерживала вся распутинская камарилья, не терпевшая великого князя.
В этом мы убедились, увидев, как сама смена в Ставке произошла. Произошло все в один день с глазу на глаз между государем и великим князем, которому даже не дали возможности проститься с чинами своего штаба. Ему было приказано отправиться прямо на Кавказ, куда он был назначен наместником, не заезжая в Петроград.
Принимая во внимание глубокое благородство, честность и безусловные верноподданнические чувства великого князя, можно утверждать, что опасения императрицы были совершенно необоснованны. Ее болезненная мнительность принесла в этом деле неисчислимый вред России.
Благо России безоговорочно требовало, чтобы великий князь оставался на своем посту, и никакие соображения не могли этого требования отменить.
Великий князь Николай Николаевич на деле доказал свои исключительные способности как полководец. Россия давно уже не имела во главе своих вооруженных сил такого выдающегося вождя, и никто даже в отдаленной степени не был в состоянии его заменить.
В критическую минуту Галицийской битвы он своим единоличным решением обеспечил победу. Мудрым верховным руководством войсками в маневренной войне он не только отбил три последовательных наступления немцев в Польше, но и отбросил их с громадными потерями к границе. Он очистил кадры высшего командного состава от неспособных генералов и поставил на их место испробованных в боях, знающих начальников. И наконец, при общем отступлении, прямой причиной которого была непредусмотрительность правительства в деле подготовки России к войне, он своим хладнокровием и твердостью характера спас страну от катастрофы, не дав немцам добиться, как они сами признали, решающих успехов.
Но важнее этого была «легенда», которая как ореолом окружала его имя и одухотворяла войска, – «легенда», которой тяжкое наше отступление не нанесло ни малейшего ущерба, а даже, наоборот, ее, быть может, и усилила, ибо войска знали, что в этом он не повинен.
Мощь «легенды» полководца искони имела в России неотразимое влияние на дух войск. С уходом великого князя действие его «легенды», воодушевлявшей войска на геройские подвиги, исчезло, и этим духу армии наносился тяжелый удар.
Но и это еще не все. Смещение великого князя нанесло тяжелый удар русской общественности, которая уповала на него. Углубилась та пропасть, которая после кратковременного единения в начале войны стала все больше и больше разделять престол и народ и в которую в конце концов рухнуло все здание великой Русской империи.
Никто, кроме великого князя, не мог бы довести тяжелую войну до победного конца. И ничто с более трагической ясностью не показывает, какой ужасный вред был причинен России его смещением, нежели слова, записанные нашим противником генералом Людендорфом в конце его воспоминаний о кампании 1915 года на русском фронте: «Мы сделали новый большой шаг к разгрому России: великий князь, человек твердой воли, был смещен, и царь встал во главе армии».
Часть IIВерховное командование при императоре Николае II
Глава 1Устройство Ставки и личный состав штаба Верховного главнокомандующего
После того как государь император принял от великого князя Николая Николаевича Верховное командование, устройство Ставки и личный состав штаба Верховного главнокомандующего совершенно изменились.
К шести бывшим при великом князе управлениям штаба прибавилось еще шесть новых, а именно: артиллерийское, инженерное, воздухоплавательное, интендантское, походного атамана казачьих войск и протопресвитера военного и морского духовенства.
Из бывших при великом князе шести управлений два были коренным образом преобразованы. Морское управление упразднено, а вместо него образован морской штаб Верховного главнокомандующего, состоявший из двух флаг-капитанов (равнозначных генерал-квартирмейстерам), один для Балтийского, а другой для Черного моря, из которых первый с чинами своего управления был вскоре переведен в состав штаба Северо-Западного фронта. Управление же военных сообщений преобразовано в департамент железных дорог прифронтовой и тыловой полосы театра военных действий, в котором с офицерами военных сообщений призваны были сотрудничать многочисленные инженеры путей сообщения, причем у нового начальника этого обширного управления было два помощника: один – генерал Генерального штаба, другой – инженер путей сообщения на правах товарища министра.
Остальные четыре управления бывшего штаба великого князя значительно расширились, особенно управление генерал-квартирмейстера, состав которого утроился, причем была введена должность второго генерал-квартирмейстера.
Преобразованный таким образом штаб Верховного главнокомандующего в составе двенадцати управлений вместо бывших шести насчитывал свыше 200 офицерских и гражданских чинов, то есть в три раза больше, чем при великом князе.
Вместо бывших при великом князе единоличных представителей английских и французских вооруженных сил организовали военные миссии в составе нескольких членов, и к этим двум миссиям присоединились военные миссии Италии, Японии, Сербии, а впоследствии Румынии и Бельгии.
При великом князе ближайшее его окружение, или свита, состояло из пяти человек: один генерал для поручений, три адъютанта и управляющий его двором. При государе были: дворцовый комендант с чинами охраны, начальник походной канцелярии, флаг-капитан адмирал Нилов со своим помощником, гофмаршал со своей канцелярией, дежурный флигель-адъютант и лейб-медик.
Была вновь образована комендантская часть Ставки, которая ведала охраной и внутренним распорядком жизни, во главе которой был поставлен генерал – начальник гвардейского жандармского эскадрона.
В результате этих преобразований в устройстве Ставки общее число входивших в ее состав чинов временами достигало 300 человек.
После ухода великого князя почти весь личный состав его штаба был сменен. Начальник штаба генерал Янушкевич уехал вместе с ним на Кавказ, а из шести начальников управления штаба на своем месте остался один лишь дежурный генерал П.К. Кондзеровский. Почти всех офицеров управлений генерал-квартирмейстера и военных сообщений отправили на фронт, и в Ставке осталось нас, бывших членов штаба великого князя, всего каких-нибудь десять человек.
Даже иностранные военные представители, с которыми великий князь был в личных дружеских отношениях и которые его глубоко почитали, были заменены другими: вместо маркиза де Ла Гиша начальником французской военной миссии назначили генерала Жанэна, того самого, который впоследствии в Сибири способствовал выдаче верховного правителя адмирала Колчака большевикам, а сэра Хембери Вильямса заменил шеф английской миссии адмирал Филимор.
Это радикальное изменение личного состава штаба Верховного главнокомандующего производило впечатление разгона предполагаемого в Ставке «крамольного гнезда» и еще больше подтвердило враждебность и неоправданную подозрительность престола по отношению к великому князю и его сотрудникам.
Новый личный состав штаба Верховного главнокомандующего внес в жизнь Ставки совсем иную атмосферу и идеологию. Роль нового начальника штаба генерала Алексеева разительно отличалась от роли его предшественника генерала Янушкевича, ибо фактически он – генерал Алексеев, – а не император Николай II, исполнял функции Верховного командования.
Генерал Алексеев был, бесспорно, лучшим знатоком военного дела и службы Генерального штаба по оперативному руководству высшими воинскими соединениями, что на деле доказал в бытность свою на посту начальника штаба Юго-Западного фронта, а затем на посту главнокомандующего Северо-Западным фронтом. Обладая совершенно исключительной трудоспособностью, он входил во все детали Верховного командования и нередко собственноручно составлял во всех подробностях длиннейшие директивы и инструкции.
Однако он не обладал широтой взглядов, присущей полководцам, вписавшим свое имя в историю, и, к сожалению, как и большинство наших офицеров Генерального штаба, находился в плену узких военных доктрин, затемнявших его кругозор и ограничивавших свободу военного творчества.
По своим политическим взглядам он, несомненно, принадлежал к либерально настроенной, честной и любящей свою родину части русского общества, а по-своему происхождению стоял ближе к интеллигентному пролетариату, нежели к правящей дворянской бюрократии.
Ведя спартанский образ жизни, имея замкнутый характер, он был совершенно чужим человеком в придворных сферах, которых не почитал и от которых держался елико возможно дальше, не ища ни почестей, ни отличий.
Искренно любя свою родину и глубоко скорбя о ней душой, он был беззаветно предан ей и своему любимому военному делу, что и доказал, положив начало добровольческому движению против большевиков, которому посвятил последние силы и отдал жизнь.
Чтобы иметь возможность лично вести оперативную работу и быть в постоянной связи с фронтами, генерал Алексеев жил в самом управлении генерал-квартирмейстера, где занимал маленькую, более чем скудно обставленную комнату.
При генерале Алексееве неотлучно состоял и всюду его сопровождал близкий приятель и «интимный» советник генерал Борисов, игравший при нем роль вроде той, которую при кардинале Ришелье играл отец Жозеф, прозванный «серая эминенция» (так в Ставке Борисова и звали).