Но именно этому способу французы придавали особое значение, считая его наиболее действенным, и с самого начала войны всеми путями воздействовали на государя, наше правительство и великого князя с тем, чтобы мы развили возможно скорей наши операции на этом направлении. Причем в дни кризиса на Французском фронте эти воздействия приняли чрезвычайно нервный и настоятельный характер.
Вступая в должность Верховного главнокомандующего, великий князь, безусловно, во всех подробностях ознакомился с планом войны и точно знал о взятых нами на себя обязательствах по отношению к Франции.
О коренном изменении плана войны, что повлекло бы за собой и изменение плана перевозок для сосредоточения, не могло быть и речи, но и помимо этого в рыцарски благородной душе великого князя не могла бы даже зародиться мысль о том, чтобы уклониться от взятых на себя Россией обязательств.
Великий князь не мог не знать о предназначении 9-й армии, сосредоточившейся в районе Варшавы, тем более что мы все, прикосновенные к оперативной работе в штабе, это знали. Поэтому очень странным кажется утверждение генерала Головина в его труде «Дни перелома Галицийской битвы» о том, будто бы великий князь пребывал в неведении и будто бы Ставка «маскировала» (!) ему – по собственному выражению генерала Головина – это назначение, отводя 9-й армии значение лишь стратегического резерва.
Если бы это было действительно так, то получалось, что великий князь лишь номинально исполнял свою высокую обязанность и что штаб, и в частности генерал Данилов, грубо говоря, втирали ему очки.
Мы, бывшие сотрудники великого князя, можем категорически утверждать, что это ни в коем случае не могло иметь места.
И не только потому, что великий князь непосредственно и фактически руководил военными действиями и лично входил во все подробности оперативной работы, – чему сам генерал Головин приводит в своем труде показательный пример и о чем будет сказано ниже, – но и потому, что, зная его характер, никто бы никогда не осмелился что-либо от него скрывать или что-либо ему «маскировать».
Помимо этого, генерал-квартирмейстер Ю.Н. Данилов столь глубоко почитал великого князя и между ними были столь доверительные отношения, что благородному Данилову никогда ничего подобного не могло бы даже прийти в голову.
Лишним доказательством того, что великий князь знал о назначении войск, сосредотачивавшихся в районе Варшавы, является приведенный самим же генералом Головиным факт повеления государя великому князю ускорить начало наступления в операционном направлении на Берлин, каковое явилось следствием данного государем французскому послу Палеологу обещания в ответ на настоятельные просьбы французского правительства оказать более энергичное давление на Германию.
Весьма вероятно, что великий князь отрицательно относился к возможности успешного развития наступательных действий в этом операционном направлении, но, не наступи критический момент на нашем Галицийском фронте, потребовавший его решительного вмешательства, вряд ли бы он уклонился от более энергичного давления на Германию в согласии с данным Россией и подтвержденным государем обещанием.
По получении в Ставке известия о катастрофе армии генерала Самсонова великий князь, сознавая опасность создавшегося положения (тем более что на правом фланге Галицийской битвы мы к тому времени не могли еще добиться решительного успеха), отдал приказ перебросить к этому фронту два корпуса из состава войск, группировавшихся в районе Варшавы.
Этим актом Верховного командования, предпринятым великим князем по личному почину, невзирая на повеление государя и давление представителей Франции, был в двухдневный срок достигнут решительный успех в ходе Галицийской битвы и миновала опасность, созданная поражением армии генерала Самсонова.
Это ясно показывает, как великий князь решительно руководил военными действиями, не поддаваясь ничьему влиянию и давлению и принимая в критические минуты по собственному почину меры, вызываемые требованиями обстановки и имеющие целью обеспечить, невзирая ни на что, успех нашему оружию.
Впрочем, к этому моменту наступление наше на Восточную Пруссию и жертва армии Самсонова оказали уже желанное влияние на Французский фронт, ибо Мольтке-младший, не добившись на этом фронте успеха, не выдержал и перебросил в Восточную Пруссию два корпуса, сняв их к тому же с самого опасного для французов правого, обходящего фланга.
Таким образом, отказ от развития наступательных действий в определенном направлении на Берлин после переброски части войск из района Варшавы в Галицию не мог иметь отрицательного влияния на обещание оказать поддержку Франции давлением на Германию, ибо это обещание было в достаточной мере выполнено наступлением русских войск на Восточную Пруссию, стоившим столь тяжелых жертв.
Глава 7Катастрофа армии генерала Самсонова
Вскоре после первоначальных успехов армии генерала Ренненкампфа в Восточной Пруссии разразилась страшная катастрофа армии генерала Самсонова, которая чрезвычайно тяжело отразилась на настроении великого князя и его штаба. И никакие последующие успехи в Галиции не могли сгладить наложенный ею тяжелый отпечаток на ожидания и предположения Верховного командования.
Дабы по возможности ослабить губительное влияние этой катастрофы на дух армии и народа, Ставкой были приняты меры, чтобы скрыть ее размеры и условия, при которых она произошла. Но само Верховное командование ясно отдавало себе отчет о тревожных выводах из этой катастрофы, яркой молнией осветившей крупные недостатки в подготовке русской армии к войне.
Изучение причин разгрома армии Самсонова привело штаб Верховного главнокомандующего к ряду печальных заключений.
Прежде всего, выяснилась полная несостоятельность и неподготовленность большинства военных начальников к оперативному руководству крупными войсковыми соединениями.
Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Жилинский не отдавал себе ясного отчета в стратегической обстановке в Восточной Пруссии и не принял соответствующих мер для объединения действий армий генералов Самсонова и Ренненкампфа. Этим генерал Ренненкампф объяснял свое бездействие во время наступления армии Самсонова. Бездействие, которое общественное мнение назвало преступным и усмотрело в нем даже признаки измены, ибо главным образом из-за него немцам удалось нанести столь тяжелое поражение армии Самсонова.
Известная доля вины, падавшая на генерала Жилинского, не освобождала, однако, генерала Ренненкампфа от ответственности за непроявление инициативы, пассивность, неумение оценить обстановку и недостаточное стремление к установлению оперативной связи с армией генерала Самсонова. В результате Гинденбург, оставив перед целой армией Ренненкампфа одну лишь кавалерийскую завесу, беспрепятственно сосредоточил все свои силы против армии генерала Самсонова.
Бездействию армии генерала Ренненкампфа много способствовали и невероятная его метода командования армией, и хаос, царивший в его штабе. Однако он не был тогда же смещен отчасти вследствие его настойчивых ссылок на вину генерала Жилинского, отчасти вследствие симпатий, которыми пользовался в придворных кругах, и отчасти вследствие опасения, как бы его немедленная смена не послужила подтверждением слухов о его измене, тем более что он носил немецкую фамилию.
При дальнейшем изучении причин Самсоновской катастрофы выяснилось, что генерал Самсонов в самый критический момент выпустил из рук оперативное руководство армией.
Не имея почти никаких сведений о противнике вследствие плохо организованной армейской разведки и расходясь во мнениях о ведении операций не только с главнокомандующим фронтом, но и с собственным своим начальником штаба, он, когда его присутствие в штабе армии было особенно необходимо, отправился на фронт, предоставив начальнику штаба оперативное руководство армией. Вследствие этого начальник штаба, не пользовавшийся достаточным авторитетом у командиров корпусов, лишился возможности прибегать для принятия быстрых оперативных решений к авторитету уехавшего на фронт командующего армией, сношения с которым часто прерывались по причине плохо налаженной связи и постоянных его перемещений с места на место.
Между тем в той обстановке, в которой происходило наступление армии генерала Самсонова, от быстроты оперативных решений командования армией зависел не только успех наступления, но и безопасность самой армии: корпуса, расходясь веером и постепенно ослабляя между собой оперативную связь, быстро двигались вперед, навстречу неизвестно где находящемуся и что-то предпринимающему противнику. В таких условиях в любой момент могло внезапно создаться критическое положение, из которого армию возможно было вывести без катастрофы лишь быстрым и твердым оперативным руководством. Для этого, конечно, было прежде всего необходимо постоянное, ежеминутное присутствие командующего армией в штабе.
Оторвавшись же от своего штаба и переместившись на один из участков фронта, генерал Самсонов утратил возможность лично влиять на общий ход операций и оказался беспомощным зрителем разгрома вверенной ему армии, что и привело его к трагическому решению покончить с собой.
Корпуса, полагаясь на оперативное руководство командования армии и на армейскую разведку, быстро двигались вперед, часто утрачивая связь со штабом армии и с соседями не столько из-за недостатка средств связи, сколько вследствие неумения эту связь организовать. Не ведя впереди себя дальней разведки, они шли вслепую, как обреченные, прямо в пасть неприятелю.
Трагизм ситуации усугублялся еще и тем, что штабы некоторых войсковых частей, стремясь с помощью беспроволочного телеграфа восстановить утраченную связь, посылали депеши с точным указанием своих мест и оперативных предположений открыто, без шифровки, что в значительной мере содействовало окружению и разгрому немцами самсоновской армии. Беспроволочный телеграф позволил обнаружить крупный недостаток в подготовке войск к использованию современных боевых средств и низкий интеллектуальный уровень тех, кто ими пользовался.