Глаза Френсиса, казалось, вновь потухли, и, не поднимаясь с кресла, он кивнул генералу, давая понять, что визит окончен.
— Прошу обеспечить безопасность Войцеховского и действовать согласно его указаниям.
Гайда почтительно поклонился и попятился к дверям.
— Постойте! — американец поднял руку. — В Омске вы должны встретиться с доверенным лицом господина Мак-Кормика. Господин Мак-Кормик весьма озабочен конфискацией его складов по сбыту сельскохозяйственных орудий. Надеюсь, что в этом вопросе вы проявите известную настойчивость. — Френсис прищурил глаза. — Полагаю, что ситуация там изменится в нашу пользу. — Выдержав короткую паузу, продолжал: — Обстановка в Сибири благоприятная: экспроприация сельскохозяйственных машин, которую проводят красные среди богатых крестьян, очевидно, послужит вам на пользу. Более подробную информацию вы получите от Войцеховского. Вопросы экономического характера в мою компетенцию не входят. Желаю успеха.
Ночью был вызван Богдан Павлу.
— Советское правительство разрешило нашим солдатам возвратиться на родину через Владивосток. Вы назначаетесь начальником средней группы эшелонов. За вами будут двигаться части капитана Чечека. Держите с ним тесную связь. Общее руководство движением эшелонов по линии Сызрань — Петропавловск будет осуществлять полковник Войцеховский, — заявил Гайда. — Он едет с вами инкогнито. Предупреждаю, полковник имеет особые инструкции от Тройственного союза, и указания этого офицера для вас обязательны наравне с моими приказами.
…Войцеховский не заметил, как вошел Богдан Павлу.
— Депеша от командующего, — Павлу прищелкнул каблуками сапог и протянул Войцеховскому бумагу.
— Что сообщает Рудольф? — спросил тот.
— Генерал совершенно конфиденциально предлагает вызвать вооруженный конфликт с большевистским гарнизоном Челябинска и занять город. Одновременно группа войск капитана Чечека применит оружие на линии Сызрань — Самара. Таким образом, Урал и Сибирь будут отрезаны от Москвы. Так полагает командующий.
По лицу Войцеховского пробежала едва заметная усмешка.
«Так полагает командующий, — повторил он про себя. — Положим, эта мысль заимствована из арсенала Локкарта и развита более подробно Френсисом. Да, впрочем, не все ли равно: Френсис или Гайда? Сейчас пойдет игра ва-банк. Фортуна, кажется, поворачивается лицом ко мне».
Приняв озабоченный вид, Войцеховский обратился к Павлу.
— Ваше мнение?
— Я прежде всего солдат. — Жесткие, щетинистые усы Богдана затопорщились.
Заложив руки за спину, полковник прошелся по салону. «Итак, начинаем игру. Что же, откроем ход с чехословацкого валета Гайды, а там будет видно», — повернувшись к офицеру, Войцеховский сухо спросил:
— Сколько потребуется штыков для операции?
— В зависимости от ее хода, — уклончиво ответил тот.
Войцеховский вновь прошелся по салону. По заявлению лазутчиков, казаки были сосредоточены в семи верстах от города. Большевистский гарнизон ушел на Дутова. В Челябинске остался один лишь взвод слабо вооруженных красногвардейцев. Момент для выступления чехословаков благоприятный.
— План захвата города? — Войцеховский в упор посмотрел на Павлу.
Тот начал не спеша:
— Я веду разговоры с Челябинским совдепом, заверяю его в своем уважении к принципам невмешательства во внутренние дела страны и… — выдержав паузу, он с улыбкой закончил: — занимаю город.
— Так, — полковник одобрительно кивнул головой.
— По известным причинам цель конфликта от нижних чинов корпуса будет скрыта. Я выдвигаю версию, что Советы намерены разоружить наших солдат, загнать их за колючую проволоку, а затем передать в руки немцев для расправы. Как вам нравится моя идея?
— Придумано неплохо, — ответил тот и отвернулся к окну. «Этот попугай вообразил, что идея выдачи чехословацких солдат немцам принадлежит ему, — подумал с пренебрежением Войцеховский. — Что же, пускай себя тешит, в конце концов все это мне безразлично».
— Еще вопрос: кто, по вашей мысли, должен возглавлять гражданскую власть после переворота? — повернувшись к чешскому офицеру, спросил он.
Павлу махнул рукой:
— А не все ли равно? Там, где будут трупы, найдутся и шакалы.
— Кого вы имеете в виду?
— Меньшевиков, — коротко ответил офицер. — А потом… мы дадим им пинка!
— Кто это «мы»? — сдержанно спросил Войцеховский.
— Я имею в виду истинных друзей России, — не скрывая саркастического тона, ответил офицер.
— Хорошо. Подавайте сигнал тревоги. — Полковник поправил портупею и, пристегнув шашку, вышел вместе с Богданом Павлу из вагона.
Полуденное майское солнце заливало теплом длинные железнодорожные составы, опустевший перрон, серое неприглядное здание вокзала и пакгаузы.
Неожиданно тишину прорезала тревожная дробь барабана и звук трубы горниста. Из вагонов высыпали чехословацкие солдаты и, застегивая на ходу подсумки, строились в боевой порядок.
Двадцать шестого мая тысяча девятьсот восемнадцатого года на станции Челябинск раздались ружейные выстрелы иноземных солдат. В тот день на Урале и Сибири открылась первая страница героической гражданской войны.
ГЛАВА 2
Несколько месяцев назад Нина Дробышева была вызвана губкомом партии из Зауральска и работала ответственным секретарем горсовета в Челябинске.
Обстановка в уезде была сложной. В учреждениях все еще находились скрытые враги народа — меньшевики, эсеры и прочее буржуазное охвостье. Начались диверсии и саботаж. Бывшие владельцы паровых мельниц Архипов и Толстых через свою агентуру тормозили ремонт оборудования. В Челябинске чувствовалась нехватка муки и продовольствия. По людным местам шмыгали подозрительные личности, распространяя разные слухи. Сократился подвоз зерна из ближайших сел и станиц. В Верхнеуральске и Оренбургских степях появились банды Дутова.
В то утро, когда по сигналу тревоги чешские солдаты построились в боевом порядке возле своих вагонов, Нина находилась в кабинете председателя горсовета Васенко, он диктовал срочное и важное донесение в уком партии.
В соседних комнатах помещался штаб охраны города, начальником которого был назначен недавно прибывший из армии студент Болейко. Вскоре к зданию исполкома подъехала машина, и Богдан Павлу в сопровождении двух вооруженных чехов вошел в кабинет председателя горсовета.
— Вы бургомистр? — офицер неприязненно посмотрел на Васенко.
— Я — председатель городского Совета, — ответил тог. — Что вам угодно?
— Вы создаете конфликт: мадьяры бросают палки в наши вагоны, мы вынуждены стрелять. Предупреждаем о занятии станции и вместе с тем требуем выдать мадьяр.
Опираясь руками о стол, Васенко спокойно произнес:
— Хорошо. Тот, кто хочет создать провокацию, будет наказан со всей строгостью. Еще что?
— Мы требуем очистить вокзал и депо от ваших солдат. Для ответа даем вам час, — бросил надменно Богдан Павлу и посмотрел на часы.
— Какое вы имеете право распоряжаться нашим вокзалом, депо, когда есть хозяин? Мой совет, двигайтесь на свою родину и не мешайте нам. Вы поняли?
— Понимаю, — кивнул головой офицер. — В вашем распоряжении час времени. Жду ответа, — приложив небрежно два пальца к козырьку, чех повернулся спиной к Васенко.
— Вы можете получить его сейчас, — выпрямившись, произнес Васенко. — То, что принадлежит трудовому народу, никто не может отнять у него.
— Хорошо, — скосив глаза на Нину, Богдан Павлу вышел из кабинета.
Через окно было видно, что машина чешского офицера, сделав широкий разворот, помчалась на Уфимскую улицу, к вокзалу.
Припадая сильнее обыкновенного на больную ногу, Васенко направился в соседнюю комнату.
— Товарищ Болейко, — обратился он к начальнику охраны, — сейчас же позвоните на вокзал Садлуцкому: если чехи сделают попытку занять депо и железнодорожный телеграф, пускай примет бой. В помощь направьте отряд городской милиции.
Болейко взял трубку телефона и попросил соединить его с Садлуцким.
— Алло! Товарищ Садлуцкий? Что?! Чехи обстреливают депо? Не отступать! Подымите по тревоге железнодорожников. В помощь высылаю отряд милиции.
Прикрыв рукой трубку, Болейко обратился к Нине:
— Вызовите Агапова. Садлуцкий, я слушаю. Что? Сил мало, ты знаешь, что гарнизон ушел на Дутова, занимай опорные пункты, скоро подойдут милиционеры!
Нина между тем кричала во вторую трубку телефона:
— Алло, алло! Начальник милиции Агапов? Немедленно явитесь в горсовет. Что вы сказали? — Положив трубку на стол, она сообщила взволнованно: — Агапов отказывается прибыть в горсовет! Хуже того, заявил, что переходит к чехам.
— Подлость! — Болейко стремительно выхватил у нее трубку.
— Приказываю немедленно отправиться на вокзал в помощь Садлуцкому, — крикнул он. — Что?! Предатель! — бросив с силой трубку на рычаг, Болейко вернулся в кабинет. — Агапов оказался изменником, — заметно волнуясь, заявил он председателю.
Васенко поднял уставшие глаза на начальника охраны.
— Прежде всего — спокойствие. Я вижу — вы горячий человек. Революция требует от нас кроме преданности — выдержки и хладнокровия. Сейчас вызову Колющенко! — Васенко снова взял трубку телефона.
— Дмитрий, подымай тревогу! Ага, ты уже собираешь рабочих? Хорошо. Действуй!
Вскоре над городом с короткими перерывами прозвучал заводской гудок; за ним раздался густой рев деповского гудка, и, вторя им, запели тревожно паровозы. Грозная симфония звуков наполнила город.
Рабочие группами выбегали из цехов и, построившись в ряды, торопливо шли к оружейному складу. По улицам города от дроболитейного завода и мельниц бежали к горсовету вооруженные чем попало люди. Казалось, весь Челябинск пришел в движение.
На станции шла перестрелка между чехами и красногвардейцами Садлуцкого. Лицо Васенко было бледно, но спокойно. Он позвонил в железнодорожный телеграф:
— Кто дежурит? Товарищ Федоровский? Вызови Омск, Лобкова. Готово? — Васенко начал диктовать: