-то радиоактивный! Я иду к начальнику экспедиции!
Случилось то, чего трудно было ожидать. Всем нам было известно, что американцы проводили серию испытаний атомной бомбы у Маршалловых островов. «Витязь» находился от них в 3000 километров к западу. Но вблизи островов возник тайфун, который распространился на огромный район океана. Тайфун захватил массу радиоактивной пыли, в зону зараженных этой пылью дождей и попал «Витязь».
Радиоактивные пыль и пепел носятся в воздухе спустя много времени после взрыва атомной бомбы. В 1954 году японские рыбаки, оказавшиеся в 200 милях от атолла Бикини во время испытания там водородной бомбы, тяжело заболели, один из них умер. Нередки случаи, когда у берегов Японии ловили рыбу, зараженную продуктами атомного распада.
Атоллы Эниветок и Бикини стали как бы мрачными символами атомной войны — на них в 1946–1958 годах американцы систематически проводили испытания ядерного оружия. Острова Бикини и Эниветок входят в группу Маршалловых островов, которые вместе с Марианскими и Каролинскими находятся под опекой США. Принимая обязательства по опеке, США, между прочим, обещали «охранять здоровье населения этих островов». А в 1954 году многие жители атоллов Утерик и Рон-гелан подверглись непосредственному воздействию атомной радиации, в результате чего у них развилась лучевая болезнь.
Положение осложняется и тем, что на многих атоллах единственный источник воды — дожди, а они нередко заражены продуктами атомного распада.
Такие дожди, преследовали «Витязя» несколько дней. Значительно выше нормы оказалась в этом районе и радиоактивность поверхностных вод океана. Азорские организмы также показывали повышенную радиоактивность.
Люцарев и ихтиолог Беседнов проверили походным дозиметром палубы и надстройки «Витязя» — везде счетчики показывали радиоактивность, в несколько раз превышающую норму.
После каждого дождя корабль тщательно мыли; запрещалось выходить под дождь без резиновых защитных костюмов. Продолжение работ в таких условиях грозило самыми тяжелыми последствиями, и экспедиция вынуждена была прекратить исследования. На третий день «Витязь» вышел из зараженной зоны и направился в японский порт Нагасаки, чтобы пополнить запасы воды.
В центре небольшого парка возвышается монументальный памятник Мира — изваянная из камня фигура человека, одна рука которого поднята в предупреждающем жесте: «Люди, не забудьте урока Нагасаки!» А за памятником на скамейках или просто на траве газонов сидит целая стайка школьников. Оказывается, идет урок рисования. Молодая учительница подходит к каждому из своих питомцев и заглядывает в альбомы. Оранжевые, красные, синие цветы, а вот и рисунок посложнее — трепетно сложив крылышки, на тонком стебле сидит бабочка… Все здесь перед глазами, ничего не надо придумывать.
Японцы знают и любят природу. Любовь эту прививают с детства. Весной, когда зацветает японская вишня, тысячи школьников совершают экскурсии в наиболее живописные места страны, путешествуют, и это позволяет им лучше познать своеобразную прелесть родной природы.
Возвращаясь домой, они обязательно привозят с собой рисунки, гербарии, а иногда бережно сохраняют в глиняном горшочке маленькую тоненькую, с распластанными ветвями сосну, выкопанную для своего сада где-нибудь у подножия Фудзи. Крошечные садики, воспроизводящие в миниатюре горный пейзаж, — непременная деталь у фасада японского дома.
Мальчик с растрепанными черными вихрами забросил в траву свой ранец и картон для рисования и прыгает на одной ноге.
— Тосио! — зовет его учительница.
Школьник нехотя подходит к ней, вид у него смущенный: его альбом чист. Ах, нет у Тосио сегодня вдохновения…
И шалун Тосио, и вот тот серьезный мальчик в очках, и все эти мальчики и девочки родились после атомной трагедии, но они знают тех, на ком сказалось губительное действие атомной бомбы, и таких в Нагасаки немало.
Рядом с парком Мира стоит серое пятиэтажное здание «Интернационального центра культуры». В двух верхних этажах экспонированы фотографии, запечатлевшие зловещее грибовидное облако атомного взрыва над Нагасаки, разрушенные кварталы города, развалины крупнейшего на Востоке католического храма. Расплавленные от страшной температуры куски металла и стеклянная посуда, часы, остановившиеся на одиннадцати, одежда погибших, уносные муляжи обожженного тела — немые (впрочем, какие же они немые) свидетели атомной трагедии 9 августа 1945 года, унесшей десятки тысяч человеческих жизней.
«Дьявольская бомба превратила в пепел большую часть Нагасаки, в одно мгновение обратила множество людей в обугленные трупы. Не умолкали крики и стоны раненых. Каждый день росли горы трупов», — писала очевидец тех страшных дней — японская девушка Хисако Нагата.
В японском словаре появились новые слова: «Гэмбуаку тоси», что означает город атомной бомбы. Так теперь называют в Японии Хиросиму и Нагасаки. Ежегодно в день, когда была сброшена атомная бомба, у памятника Мира собираются жители Нагасаки, чтобы почтить погибших, и дети кладут к подножию монумента букеты цветов. Нет, не забыл народ Японии об ужасах атомной бомбардировки, и поэтому так решительно выступает за мир и поддерживает предложение Советского Союза о всеобщем разоружении и запрещении ядерного оружия.
Нагасаки располагается амфитеатром на склонах гор, окружающих вытянутую бухту. Дома взбегают в горы, и ночью кажется, что их мерцающие огоньки повисли, как звезды, в темном небе.
Знакомство с городом мы начали с «черного хода». Выйдя из порта, повернули влево и сразу же очутились в лабиринте узких улиц. Здесь живут рабочие, ремесленники и мелкие торговцы. Улицы настолько узки, что нам пришлось прижаться к стене дома, чтобы пропустить разносчика, несшего на коромысле «тэмбине» — две плетеные корзины с поблескивающей серебром чешуи рыбой. Между прочим, таким способом разносят всякие мелкие товары и даже душистые вороха хризантем.
Деревянные двухэтажные ветхие домики, словно ища опоры, прижимаются друг к другу. Часто первые этажи заняты мастерскими или мелочными лавочками, товары в которых доступны обозрению прямо с улицы. Внешняя стена здесь отсутствует, а на ночь опускаются металлическое жалюзи или навешиваются циновки. Нетрудно заметить, что в архитектонике японского дома стена играет значительно меньшую роль, чем в европейских зданиях.
Стена служит по существу только перегородкой, делящей интерьер на отдельные помещения, а всю тяжесть перекрытия принимают на себя подпоры. В результате можно устраивать стенные проемы в виде раздвижных дверей, так характерных для японских домов.
Мы разговорились с пожилым владельцем небольшого магазина игрушек, который немного говорил по-английски и знал несколько русских слов.
— О, я догадался, что вы с советского корабля; вчера передавали об этом по радио. Пожалуйста, — он стал вытаскивать из-за прилавка разные игрушки, многие из них сделаны искусно, с большой выдумкой, и мы, конечно, не устояли и накупили целый ворох.
— Вы знаете, Нагасаки самый русский город Японии, — раскладывая покупки по специальным коробочкам, сказал японец, — в дни моего детства, еще до войны 1904 года, многие знали ваш язык. Каждую зиму к нам приходили русские военные корабли, а на той стороне нагасакской бухты в деревне Инас был русский военный госпиталь. Дом, в котором он размещался, сохранился.
В Нагасаки, как, впрочем, и во многих провинциальных японских городах, преобладают деревянные постройки.
Дерево — основной строительный материал в Японии, что естественно для страны, подверженной частым землетрясениям. Но в центральной части города и еще кое-где, нарушая целостность ансамбля, возвышались серые громады из стекла, бетона и стали. В таких зданиях, обычных для крупных европейских городов, как правило, размещаются универсальные магазины, правления концернов, редакции крупных газет.
От главной улицы ответвляются узкие улочки, дома на которых, примкнувшие один к другому, различить почти невозможно, настолько фасады заняты яркими рекламами и всевозможными вывесками. Одним словом, здесь все подчинено одному богу — торговле, все для привлечения покупателей.
Нас заставляют оглянуться кудахтающие звуки джазовой музыки.
По улице медленно едет древний фургон, запряженный не менее древними лошадьми. Фургон сплошь заклеен рекламами и снабжен радиоустановкой. Фургонщик, агент рекламного бюро, чтобы завладеть вниманием прохожих, обращается к ним по микрофону, выкрикивая названия фирм и магазинов.
Через неширокую реку перекинуты в виде дуги легкие мостики. Спасаясь от жары, под сводами более массивного каменного моста сидят удильщики. Это знаменитый Маганэ-баси — первый каменный мост в Японии, построенный более 300 лет назад. Мостами завладели художники, продающие свои произведения. Мы с восхищением смотрели на большой лист картона, на котором в манере средневековой монохромной живописи, т. е. одной черной тушью, нарисована роза с нежными просвечивающими лепестками.
Среди огромного количества магазинов, лавок и просто лавчонок большой удельный вес имеют те, в которых специально продаются предметы искусства.
В бедной лавочке можно иногда увидеть произведения настоящего искусства: бронзовые предметы обихода, деревянные статуэтки и различные безделушки. Японским мастерам чужда монументальность, но зато они вкладывают все вдохновение в малые, интимные вещи и достигают порой поразительного эффекта. Например, можно назвать миниатюрными скульптурами так называемые нецке. Это своеобразная пуговица, которая обязательна на поясе у японца, одетого в национальный костюм. Деревянная или костяная, а иногда и из металла, она служит, чтобы удерживать трубку, кошелек, какую-нибудь коробочку. Сейчас в городах Японии сравнительно редко носят национальную одежду, но нецке в продаже можно встретить часто.
По-видимому, дело в том, что нецке усиленно коллекционируют и не только на японских островах, но и далеко за их пределами. Известно, что Алексей Максимович Горький был большим знатоком нецке, и хотя он не бывал в Японии, все же ему удалось собрать их прекрасную коллекцию.