Приложение 2Ю. Н. ЧумаковАсемантическая сторона лирического текста. Борис Пастернак. «Поэзия»
В апреле 2015 года, за две недели до своей последней болезни, Ю. Н. Чумаков проговорил, а я записала на диктофон этот небольшой текст, являющийся, как он считал, продолжением книги «В сторону лирического сюжета». В нем, как и в книге, теоретические положения подтверждаются подробным анализом лирического стихотворения, это «Поэзия» из книги «Темы и варьяции», самой любимой у Юрия Николаевича из стихотворных книг Б. Пастернака105.
Разделы стихотворной структуры давно названы, их можно найти везде, вплоть до учебных пособий: это лексика, синтаксис, ритм и фоника. Однако отношения между структурными компонентами, особенно в их динамике, настолько сложны и перенасыщены, что всегда остается место для их пересмотра, переклассификации, переназывания. Тынянова привлекали отношения звука и значения, деформация звука и значения в стихах и прозе106, а Гуковского107 и Бухштаба108 – отношения между ритмом и синтаксисом. Все это были выборочные отношения, хотя и важнейших сегментов структуры. Но порой возникает какое-нибудь простейшее решение, не обозначенное ранее, хотя оно практически чувствуется во всех более ранних операциях. Такова дефиниция Каллера, группирующая стихотворные структуры попарно: «Теория лирики, помимо прочего, занимается изучением относительной значимости различных точек зрения на поэзию: стихотворение является одновременно словесной структурой (текстом) и событием (действием поэта, опытом читателя, явлением истории литературы). При рассмотрении стихотворения как словесной конструкции важнейшим является вопрос о соотношении смысла и несемантических компонентов языка, таких, как звук и ритм. Какое влияние, осознанное и неосознанное, они оказывают? Какого взаимодействия семантических и несемантических компонентов мы вправе ожидать?»109. В тексте Каллера возникают «взаимодействия семантических и несемантических компонентов», эти две стороны текста (я назову их по-своему – семантическая и асемантическая) находятся между собой в столкновении, образуя соответствия и несоответствия, схождения и расхождения, дробления и укрупнения. Эта сеть зависимостей неисчислимо умножается, и смыслообразующие связи в стихотворении делаются почти необозримы.
Здесь мы рассмотрим только звуковой рисунок стихотворения Бориса Пастернака «Поэзия» из сборника «Темы и варьяции» (1923) с добавлением некоторых элементов ритмики. Сам Пастернак не придавал отдельных значений словам и звукам, но утверждал, что «…музыка слова – явление совсем не акустическое и состоит не в благозвучии гласных и согласных, отдельно взятых, а в соответствии значения речи и ее звучания»110. Это совершенно изумительная цитата111, показывающая, что смыслообразование строится только на взаимопереходе обеих сторон (слова и звуки). Мы будем читать текст, делая мыслительный разрез неразрывной структуры, которая в таком виде представляет из себя своего рода квазиобъекты, на манер того, как на полотнах кубизма существуют разложенные по одной плоскости все отдельные части скрипки112. Итак, сначала текст целиком:
Поэзия, я буду клясться
Тобой, и кончу, прохрипев:
Ты не осанка сладкогласца,
Ты – лето с местом в третьем классе,
Ты – пригород, а не припев.
Ты – душная, как май, Ямская,
Шевардина ночной редут,
Где тучи стоны испускают
И врозь по роспуске идут.
И в рельсовом витье двояся,
– Предместье, а не перепев,
Ползут с вокзалов во свояси
Не с песней, а оторопев.
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари,
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
Поэзия, когда под краном
Пустой, как цинк ведра, трюизм,
То и тогда струя сохранна,
Тетрадь подставлена,– струись!
Что касается самого Пастернака, то, написав в «Людях и положениях» о музыке как явлении совсем не акустическом, а состоящем в «соответствии значения речи и ее звучания», он дал характеристику собственным стихам, понял это по собственному творчеству. Действительно, в стихотворении «Поэзия» нет никакой звукописи, никакого звукоподражания, слова и фразы идут одна за другой согласно внутреннему замыслу, чувству поэта, согласно правилам его лирического потока. Пастернак пишет очень своеобразно: он как будто излагает себя, свои впечатления, его слова появляются одно за другим не по какому-то ясно или неясно разворачивающемуся смыслу, они удивительнейшим образом идут один за другим по звуковому сходству. Они как бы перекликаются друг с другом составом гласных и согласных, притягивают друг друга, они как будто связываются не по законам какого бы то ни было звукового смысла, а по правилам звукового притяжения, звуковых перекличек, и именно этим образом они ставятся в отношения друг другу. Это могут быть отдельные звуковые фразы, когда звуковой ряд составлен из небольших групп, но они связаны невидимой звуковой нитью. Посмотрим на стихотворение именно в ракурсе его звукового состава, взятого отдельно, чтобы увидеть звуковой ряд как момент какого-то урегулирования всего лирического целого, его сложения. Посмотрим без каких-либо связей со стихотворным синтаксисом, лексикой, стихотворным смыслом и так далее. Мы осуществим мысленный разрез текста, чтобы показать, как выступает, вернее, как выглядит этот звуковой ряд, взятый в автономности, в отдельности, оторвем его от абсолютно необходимой связи между словами и их значениями.
Первые два стиха «Поэзия, я буду клясться / Тобой, и кончу, прохрипев…» не содержат каких-то заметных звуковых сближений, самые яркие из них еще впереди. Но здесь, если мы прибавляем к звукоряду некоторые наблюдения рифмо-ритмические, то заметим анжамбеман, значимой паузой отрывающий первый стих от второго – «…я буду клясться, / Тобой…». Кроме того, обратим внимание и на звучание слова «прохрипев», связь его с дальнейшим будет видна ниже, а сейчас мы оставляем обе строчки и переходим к третьей.
«Ты не осанка сладкогласца…». Сразу отметим анафору «Ты…», которая будет повторена четыре раза и, следовательно, больше относится к синтаксическому ряду, но ее можно воспринимать и как звуковой повтор, идущий по левой стороне стиха, где еще будет серия других звуковых повторов, не очень обязательных, но все же114. Главное в этом, третьем, стихе «осанка сладкогласца» с очевидными повторами консонантов и вокализмов: «с», «к» и «а». Эта звуковая связь обрывается в четвертом стихе, но там тот же принцип организации: цепь консонантов и цепь вокализмов, но других.
«Ты – лето с местом в третьем классе…». Здесь особенно выражен согласный «т» и гласный «е», согласных «т» пять, а «е» повторяется трижды под ударением и слабо, редуцированно еще раз – в самом конце строки. «Т» и «е» организуют прямо-таки звуковую фразу.
С четвертым стихом фонетически тесно связан последний стих строфы: «Ты – пригород, а не припев». Мы опускаем повтор «р», он не так важен115, зато важен «припев». «Пригород» переключает со звука «т» в другое звучание, а вокал повторяется из предыдущей строки: «Ты – лето с местом в третьем классе…» – «…припев». Здесь по ходу нашего разбора необходимо заметить обе пары рифм Пастернака. Рифмы Пастернака всегда оригинальны: или необычны, или очень полны звучания. Раньше уже была такая удивительная пастернаковская рифма: «клясться»/«сладкогласца» (плюс «классе»). И очень полное созвучие: «(про)хрипев»/«припев». «Хри…» и «при…» повторяют друг друга, и этот повтор наложен на повтор «про-хри»). Рифма «прохрипев»/«припев» как бы предшествует наборам звуков последней, пятой, строки («при», «ро»…), «прохрипев» возникает как некий предварительный комплекс всех звучаний с полнотой рифмы. «Осанка сладкогласца» – это еще неясный образчик соединения, но он уже показывает принципы звукового соединения в четвертой строчке и в пятой.
Переходим ко второй строфе. Мы говорили об анафоре, повторяющейся четыре раза, а вот вторая строфа (шестой и седьмой стихи) показывают нам новую звуковую форму – инверсивную. 6—7-й стихи в фонетическом плане надо рассматривать как единство:
Ты – душная, как май, Ямская,
Шевардина ночной редут…
Повторяющиеся консонанты перевернуты в шестой и седьмой строчках: «дш» и «шд», а в шестой строке «май – ям»: рядом – две зеркальные инверсии. Необходимо еще учесть группы «душ» – «дут» в начале всей этой группы из двух стихов и в ее конце, на рифме. Есть еще и другая группа консонантов с «н»: «душная», «Шевардина», «ночной», но они как бы не кажутся первостепенными, столь заметными, как две инверсии и «душ»/ «дут».
В восьмой строке – «Где тучи стоны испускают…» – мы отметим три консонанта: «ту», «то», «ют». Но после этого выясняется, что очень значимо слово «испускают», потому что в девятом стихе – «И врозь пороспуске идут» – его звучание откликнется. Девятый стих организован консонантами несколько иначе, там новая группа: «врозь», «рос», «спуск» (отдельно аллитерируют начало и конец слова «роспуски»). Существование вблизи друг друга «испускают» и «роспуски» как раз и свидетельствует о том, что у Пастернака слова в стиховом ряду связаны не значением, а, прежде всего, звуком.