Я подчинился Думчеву и теперь ждал выручки, уже начал сомневаться скоро ли избавление. Где и как Думцев найдет меня? Как выручит из беды? «Ламехуза. спасет…» Ах, не причудились ли мне эта слова? Как. тянется время!..
Прикосновения муравьев становились все больнее, все чувствительнее. Спасительный запах, обманывавший инстинкт муравьев, по видимому начал улетучиваться. Муравьи уже сильно толкали меня, волочили из одного перехода в другой. Они тянули меня куда-то в недра своего большого города.
Вот уже я очутился в кромешной движущейся тьме, наполненной разными шумами, шорохами и острыми, сдуряющими запахами. Какие-то галлереи, комнаты, спуски: по глубоким шахтам, снова комнатки.
Когда-то, давным-давно, еще мальчиком, я вместе с другими ребятами разрывал муравейники. Мы как бы рассекали муравейник и видели его в разрезе. Перед нами были галлереи, где находились куколки, комнаты, где пребывали личинки, и комнаты, где были сложены яйца. Об этом я вспомнил здесь. Воспоминания детства!
Как далеко и давно это было… Но вы отвлекли меня. Я перестал думать о том, что скоро мое путешествие окончится гибелью. Мое воображение рисовало в темноте то, что я видел когда-то. Оживало необычное, своеобразное строительство муравьев, которое в детстве казалось таким микроскопическим. Оживали воспоминания. И в темноте я точно видел: стропила и балки — веточки и хвойные иглы — сложены так, чтоб они не обвалились на муравьев. Эти деревянные части сооружения крепко держатся. По видимому, они скреплены между собой затвердевшей землей.
Ах, как кружится голова от этих шорохов и шумов, от беспрерывного движения из этажа в этаж! Странная усталость! Довольно, больше нет сил! Я прислонился к какой-то стенке, но муравьи окружили меня и стали все яростней и злее теребить. И вдруг резкий толчок. Муравьи отпрянули. Что случилось? Не понимаю! Задевая и толкая меня, мчались куда-то полчища муравьев.
Глава 44
СЛОВО «ЛАМЕХУЗА» РАЗГАДАНО
Друг другу помогать,
Друг за друга стоять,
И если надо, друг за друга умирать.
Резкий, совсем незнакомый ароматический запах ударил мне в лицо. Муравьиный запах был кисловатый и острый, а этот — густой, жирный и пряный. Я открыл глаза и услышал:
— Ламехуза! Ла-ме-ху-за! Я пригнал к муравьям ламехузу! Где вы?
Голос Думчева слышался все ближе. Но где же он?! Где?! Темно! И вдруг я почувствовал теплое пожатие человеческой руки.
— Дорогой мой гость! Я ведь вам говорил: ламехуза спасет вас… Сюда, сюда, за мной! — кричал у меня над ухом Думчев, увлекая меня.
— Куда? Куда, Сергей Сергеевич?
— Не бойтесь, теперь им не до нас. Здесь у них ламехуза.
— Но что же такое ламехуза?
— Ах, да! Вы не знаете, что такое ламехуза? Скорей, скорей!
Он схватил меня за руку.
С удивительным проворством он переходил из галлереи в галлерею, спускался из одного этажа в другой по почти отвесным ходам.
И чтобы я не споткнулся, он крепко держал меня за руку.
— Потом, потом вам все объясню. Скорей! Сейчас муравьям не до нас: они начнут пьянствовать.
— Кто?
— Муравьи.
— Пьянствовать?
— Да, да! Чуть ламехуза появляется в муравейнике, как муравьи забывают и о своих личинках, и о куколках, и о работе, и о яйцах, из которых родится все их потомство, — они начинают пьянствовать. Смотрите, смотрите!
— Я ничего не вижу.
— Я подкинул им ламехузу в одну из галлерей. Туда они и мчатся. Ламехуза приносит с собой этот пряный, пьяный запах. Это какое-то наркотическое средство. Оно приводит муравьев в состояние опьянения.
Ламехуза, как и булавоусый жучок, выделяет пьянящую жидкость. Но напиток, которым ламехуза «угощает» муравьев, во много раз пьянее, чем «угощение» других гостей муравейника.
То место на теле ламехузы, где выступает эта жидкость, покрыто небольшими кисточками или щеточками из золотисто-желтых волосков различной длины.
И все муравьи спешат попробовать «угощения» ламехузы. Муравьи будут всё более пьянеть, они настолько опьянеют, что ламехуза совершенно безнаказанно начнет пожирать самое дорогое и бесценное для муравейника — яйца, хранящиеся в галлереях.
Ламехуза пострашнее булавоусого жучка. Это отместка за вас, дорогой мой друг.
Так говорил Думчев и, не отпуская мою руку, вел меня куда-то.
Дневной свет уже просачивался в муравейник и слегка освещал пути, по которым мы шли.
Глава 45
ЗАМИНКА У ВОРОТ «ГОРОДА-ЗАМКА»
Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь.
Мы были уже близки к выходу из «города» муравьев. В галлереи проникал свет.
— Теперь осторожнее, — сказал доктор Думчев: — там, у выхода из муравейника, — сторожа!
— Сторожа? А ламехуза? — спросил я.
— К ним, видно, еще не проник ее запах. Муравьи-сторожа стоят за этими проломами — открытыми дверями муравейника.
— Как же быть?
— Вот вам оружие!
Думчев отломал кусок балки и протянул мне. Это был обломок обыкновенной сосновой иглы.
— А у меня, — сказал он, — мой кинжал, неразлучное со мной оружие — жало сфекса. Присядем. Вот здесь. Отдохнем. Муравьи пьяны. Но за нами будет погоня. Сторожа будут преследовать нас.
Мы уселись на выступ стены, и тут я различил в правой руке Думчева блестящее коричневое жало сфекса, а левая рука его была сжата в кулак.
Я понял: он уже успел побывать в гнезде халикодомы и взять ту единственную пилюлю обратного роста, что вернет одного из нас к людям.
— Вот беда была бы для нас, — сказал Думчев, — если бы в этом муравейнике были живые двери.
— Живые двери?
— А разве вы не слышали о живых дверях, существующих в муравейниках жарких стран? Там проломы в муравейнике не пропускают света. Муравьи закрывают своими угловатыми клинообразными головами эти входы-проломы. Такие живые двери, конечно, слегка шевелятся. А есть живые кладовые — медвяные горшки. Это тоже муравьи. Шарообразное вздутое брюшко муравья янтарно просвечивает. Оно туго наполнено медом. Так хранят муравьи свои запасы.
— Сергей Сергеевич! Здесь, в муравейнике, я сравнивал эту постройку с постройками термитов, которых иногда называют белыми муравьями. Помню, когда-то я прочел в одном журнале рассказ, будто дворец какого-то губернатора в Индии в один прекрасный день рухнул, подточенный термитами. Там же упоминался факт, который показался мне презанятным. Ночью араб завернулся в бурнус и заснул. А когда наутро он проснулся, то увидел себя голым: термиты уничтожили его бурнус.
Говорят, что строительное искусство термитов разнообразно и чудесно. Они очень заботливо выбирают место для постройки. У них есть подземные города и есть города, высоко поднимающиеся над землей — метров на семь-восемь. При этом каждый такой город построен на сбой лад: одни города конусообразные, другие пирамидальные. У австралийских термитов есть «компасные» или «меридиональные» гнезда. В гнездах этих можно различить поперечные и продольные стенки. Эти стенки расположены так, что продольная ось сечения направлена с севера на юг, а поперечная-с запада на восток. Направления эти настолько точно совпадают с компасной стрелкой, что заблудившиеся путешественник», глянув на гнездо термитов, всегда могут по ним ориентироваться. amp;apos;Может быть, термиты так сооружают постройки, чтоб защитить свои «города-гнезда» от чрезмерного нагревания: продольные стенки представляют наименьшую площадь для накаливания солнцем.
Мой восторженный рассказ о термитах Думчев выслушал внимательно. Но с некоторой настойчивостью возразил:
— Не следует термитов называть муравьями. Они даже не родня муравьям. Примитивный отряд насекомых! Вроде тараканов, прусаков… Людей поражают размеры их построек. Этим вы озадачены? Да, действительно, постройки термитов превышают величину их тела в тысячи раз. Но не в этом дело. Термиты испытывают «неполное превращение», у них личинки, едва покинувшие оболочку яйца, уже в некотором роде походят на взрослых насекомых. А наши муравьи претерпевают полное превращение. Из яйца выходит личинка, но она не имеет никакого сходства с взрослым насекомым: безногое, мешкообразное животное. Оно должно еще претерпеть целый ряд коренных видоизменений организма, пройти стадию полного покоя — стадию куколки — и только после этого стать муравьем. Муравьям надо разместить, устроить в своем городе и накормить все это потомство. Ходов, переходов, комнат, комнаток, галлерей и этажей в муравейнике неисчислимое количество.
Думчев замолчал. Там, у просветов и проломов муравейника, двигались мура" вьи-сторожа.
— Теперь пора!
Я сжал свое оружие в руке и кинулся из муравейника вслед за Думчевым.
Глава 46
СТРЕЛЬБА КАРТЕЧЬЮ
Часто в жизни повседневной
И при трезвом свете дня
Человек такое видел.
Что затмить могло собою
Все легенды, все сказанья
Плод фантазия безумной…
— Не оглядывайтесь! — услышал я за собой голос Думчева,
Мы уже промчались мимо муравьев-сторожей и очутились на какой-то тихой тропинке далеко в стороне от муравьиного тракта. Помню резкий шум, который оглушил меня, когда мы выбежали из муравейника. Помню, как я отмахивался своей пикой — иглой сосны — от сторожей, ударил одного, другого, прыгнул через камни и очутился наконец на этой спокойной и тихой тропинке. Думчев догнал меня.
— Скорей за мной! Мы еще не спасены!
Действительно, муравьи не отставали от нас, почти
настигали.
Впереди — песчаный косогор. Думчев вступил было на край косогора, но вдруг схватил меня за руку и круто взял в сторону.
— Подальше! Подальше от края!
Обогнув косогор, мы очутились у его противоположного края. И этим обманули муравьев.
Муравьи-преследователи появились на том самом краю, от которого мы свернули в сторону. Они бежали гуськом один за другим.