долго стоит жаркая и сухая погода.
И вдруг Думчев стал прислушиваться. И улыбнулся вот такой же улыбкой, совсем как сейчас. Булай тихо спросила Сергея Сергеевича, чему он улыбается.
А он ответил:
— Я слышу набат… И я улыбаюсь этому набату.
Она подумала: он шутит! Ни звука кругом! О каком набате говорит Сергей Сергеевич и почему он улыбается?..
И его слова навсегда остались в ее памяти. Думчев. говорил:
— И дни и ночи я жду, все жду, что народ ударит в набат и свергнет царей, и теперь в этой тишине я это ясно себе представил. И вот я слышу, как из грядущего дня сюда плывет, плывет этот набат… Я и песню слышу, совсем веселую… песню освобожденного народа… Хотите, я ее сыграю вам на скрипке?
Об этом вспомнила теперь Булай.
Думчев улыбался сейчас совсем как тогда. И все мягче и светлее становилось его лицо, все радостней шептал он:
— Может ли быть? Может ли быть?..
А когда Булай заговорила о годах войны, губы Думчева дрогнули, подбородок задрожал. Булай рассказала о победе, о восстановлении страны, о восстановлении их города Ченска.
— Знаю! Сам видел! Поют! И все понимаю! Знаю!
И слова эти прозвучали у него так искренне, так страстно и горячо, будто он узнал, признал что-то очень знакомое, близкое и родное, будто он увидел то, с чем давно сжился в своем воображении, с чем сроднился в своих думах, еще тогда, давным-давно. Столько было правдивости в этом его восклицании: «Знаю, знаю!», что Надежда Александровна подумала: уж не подшутил ли Сергей Сергеевич, когда говорил, что жил в какой-то необитаемой стране много-много лет?
Думчев вскочил с кресла и радостный помчался в гостиницу ко мне.
Итак, мы разминулись.
Я шел в это время из библиотеки в гостиницу. Надо взять чемодан и уехать наконец из этого города.
«Не забыть бы переложить вещи в чемодане… рукопись… оба экземпляра… на самое дно…» вспомнил я, уже подходя к гостинице.
Все чаще и сильней дождик. Надвигался с моря туман.
Гостиница. Ключа в шкафчике на обычном месте не видно.
Я распахнул дверь в свой номер, но тут же замер у двери.
Ярко горела лампа. Было тихо. Но где же рукопись Думчева?
На столе ее не было.
Она исчезла, пропала из номера.
Глава 66
ДЕВУШКА, ЧИТАЮЩАЯ КНИГИ
Завертелись в моей голове мозги от фантазий.
— Товарищ! Дежурная по гостинице! Кто был в моем номере?
— В каком номере?
Девушка продолжала читать:
— «О любимая! — вскричал виконт. — Остановись на миг!» Но герцогиня прошептала: «Несчастный, забудь меня навсегда!..»
— Товарищ!
— Сейчас! Только дочитаю: «…Никогда! — горестно ответствовал виконт. — Иссяк родник забвенья! Нет сил забыть…»
Я положил руку на книгу и прикрыл страницу.
— Ах, это вы! — подняла наконец на меня глаза дежурная. — Если бы вы знали, какой это чудесный роман!
— Так кто же был в моем номере?
— Ах, кто был?.. Я дала ключ от номера седьмого тому гражданину из Москвы, Нестерову, он все уезжал, уезжал и так и не уехал. Потом снова сказал: «Я уезжаю», и опять вернулся.
— Вы говорите обо мне?! Я уходил в библиотеку. Ключ сдал вам. Только что вернулся, а ключ в двери торчит. Кому вы давали ключ? Кто вам его не вернул?
— Ах, значит это были не вы!.. «Герцогиня подняла свои дивные голубые очи: «Виконт! В звуках ваших роковых слов…»
— Так вы не знаете, кто был в моем номере?
— Простите! Вспомнила! Такой почтенный человек приходил к вам, — сказала она. — Вот я и дала ему ключ!
Что ж ему, в коридоре ждать? Вежливый такой. Ничего плохого от таких не бывает.
Я вернулся в номер и нашел записку.
«Мой друг!
Знаете ли вы, с какой радостью я шел, почти бежал к вам! Но вот предо мной ваши заметки на полях моего конспекта. Один миг — и я пришел бы в отчаяние, но опомнился. Вы говорите: поздно! А я говорю: нет, не поздно! Поверьте, вы ошиблись: неисчислимы тайны Страны Дремучих Трав! О, как много наука и техника еще почерпнут оттуда! Я сам буду отбирать у обитателей этой страны их тайны. Отбирать их для людей, отбирать на благо науки моей страны.
Ах, молодой человек, вы, ваше поколение, знаете ли вы, какое трудное, какое невыносимое было время тогда, когда я был молодым? Каким одиноким я чувствовал себя!
А потом Страна Дремучих Трав на долгие годы.
Жить мне осталось недолго. Я старик. И одного боюсь: а вдруг опять открою людям как раз то, что они сами уже давно открыли? Что ж! Снова и снова возьмусь за дело. Но время-то зря уйдет! А я старик!
Сейчас мне очень тяжело. Я хочу остаться один. Немного побуду один. Одиночество вернет мне душевное равновесие. Так что мы не скоро увидимся. Да и вам уезжать пора… Прощайте!
А я ведь вас полюбил.
Ваш Сергей Думчев.
Р. 5.
И все же я обогащу человечество открытиями! Потому что я исследовал Страну Дремучих Трав!»
Я пошел, почти побежал к Думчеву. Но была пуста лаборатория. Печка догорала. Около печки валялся обгорелый листок. Это, по видимому, все, что осталось от конспектов Думчева. Надежда Александровна Булай была внизу, в своем зубоврачебном кабинете.
— Сергей Сергеевич взял у меня зонтик и куда-то поспешно ушел. Я думала, что он снова пошел к вам. Ведь в первый раз он вас не застал. Где же он? Где? Такой туман! Такой дождь!
Глава 67
ВСТРЕЧА В ТУМАНЕ
Невольно к этим грустным берегам
Меня влечет неведомая сила…
В эту ночь на море пал туман. Какая темень! Сыро, зябко. Холодно. В седой густой сетке дождя потерялась дорога к поселку научных работников.
Почему я устремился сюда в поисках Думчева? Сам не знаю! Может, потому, что этой дорогой я с Думчевым возвращался в город.
Думчев хочет остаться один? Пусть! Но старый человек, не знающий ни новых улиц этого города, ни дорог к городу, — один в тумане, под дождем…
В беспокойстве, в отчаянии, мучаясь, что я так небрежно отнесся к рукописи Думчева, но все же в надежде, в последней надежде, что он где-то здесь, рядом, в тумане, на этой же дороге, я спешу, ищу, кричу, оглядываясь, зову:
— Думчев! Думчев!
Мой плащ и костюм промокли, ноги в сырой обуви плохо слушались. Струйки воды текли за воротник.
Но я все шел и звал:
— Думчев! Думчев!
— Эй! Кто здесь?
Телега в тумане чуть не наехала на меня. В телеге три человека. Я расспросил и узнал: это был Коля Сенцов, учащийся сельскохозяйственного техникума, и два санитара.
— Не видели вы на этой дороге старого человека?
И вот что рассказал мне Коля:
— Часа два назад я в этом тумане чуть не раздавил человека, вот как вас сейчас.
Стрелка — моя лошадка — сразу остановилась. Человек посторонился. Я достал электрический фонарик и осветил его: старый, невысокого роста, под большим зонтиком. Похож на нашего профессора химии из техникума. Только тот в очках, Я ему говорю:
«Гражданин, садитесь! Подвезу!»
Он сел. Поехали шагом. Совсем недалеко отъехали, и гражданин этот хочет слезть с телеги. Я ему помог. Он слез, оглянулся и говорит:
«Спасибо, молодой человек, я уже приехал»..
«Куда, — думаю, — он приехал?» Ничего не понимаю. Жилья человека не видно. Дождь. Туман непроглядный. Остановил коня. Старик слез. Я вижу: свернул он куда-то в сторону, потом обратно возвращается и опять идет-бредет по дороге. Я еду рядом с ним, но он меня не замечает. Громко сам с собою говорит, потом с дороги опять куда-то уходит. Я жду. Смотрю. Он опять на дорогу выходит.
Думаю: «Как все это понять? Что он там за дорогой ищет в этакую темень и в такой дождь?»
Я снова ему: «Гражданин! Я могу еще подвезти вас!»
Опять поехали вместе.
«Через час в поселке будем, — говорю. — Обогреетесь».
«Мне не туда. Я скоро слезу. Беседку поищу».
«Какую такую беседку среди дождя он ищет?» подумал я, хотел засмеяться, но опомнился.
«Понимаю! Так вы эту беседку здесь ищете, за нашим шоссе?»
«Конечно. Она ведь совсем рядом с нами!»
Говорит он со мной, а сам все в туман всматривается. Тут я понял: больного человека везу. Может быть, профессора какого-то? Хорошенько укрыл ему плечи брезентом, поехали. Профессор долго молчал.
Потом он заговорил, заговорил сам с собою про каких-то удивительных животных из какой-то небывалой страны. И опять замолчал.
Дождик сильнее. Я спрыгнул с воза. Из-под сиденья достал охапку сена, прикрыл ему ноги, а на сено положил мешок, поправил брезент у него на плечах.
«Спасибо, молодой человек! Ваши родители хорошо воспитали вас».
«У меня пет родителей. Они умерли, когда я совсем маленький был».
«Но кто же воспитал вас?»
«Детдом, потом ремесленное училище, а теперь я в техникуме».
«Детдом… техникум… Что такое?.. Ах да… Так, так… понимаю…»
«Надо скорей ехать, — подумал я: — ведь он совсем больной».
Стало совсем темно. Туман — стеной. Дождь все сильнее.
Надо скорей ехать! Спрыгнул с телеги. Чересседельник подтянул. Подпругу и супонь проверил. Чтоб без задержки ехать. Вернулся к телеге: «Надо бы получше брезентом больного укрыть». А его и нет!
Тут я себе приказ даю: «Голову себе, Сенцов, сверни, но больного отыщи и в больницу доставь». Бежит Стрелка рысью. Запасные части трактора бренчат. А я прямо к больнице. Скинул запасные части во дворе. Посадил там на телегу этих двух санитаров — и обратно.
Вот этого профессора мы и ищем. Кругом обшарили. Надо в роще поискать, — заключил свой рассказ Коля Сенцов.
Тумак как будто рассеялся, но дождь то прекращался, то вновь лил.
Скорей бы найти Думчева!
Я послал Колю с санитарами в обход рощи — к знакомым мне каменоломням — и велел им ждать меня там. Они оставили под горой телегу. А я с фонарем в руке побежал к роще.
Но Думчев говорил Сенцову, что он ищет беседку. Да, здесь где-то беседка. В ней мы переодевались. И нам тогда зяблик рюмл свое: рю-рю-рго…