За дни плавания ребята привыкли к своему кораблю. Корабль стал для них частицей родины. Они знали, что делают справедливое и нужное дело, и потому не струсили, даже когда были на волосок от гибели.
Едва прекратилась буря, экипаж принялся поправлять такелаж и ремонтировать палубные надстройки.
С утра до вечера велись восстановительные работы. Конечно, нечего было и думать о том, чтобы поставить новую мачту, но можно было плыть и с одной мачтой. Осмотрев корабль, Бебешка остался доволен. «Случись новый шторм, мы перенесли бы теперь и его!» – сказал он.
Теперь Эпельсинов повёл себя так, будто шторм был обычным случаем в его жизни. Он ходил по палубе, посмеиваясь и насвистывая.
– Не правда ли, нас немного покачало? – спросил его Бебешка.
– Пустяки, капитан, – ответил Эпельсинов. – Вот однажды я проходил Гибралтар – там нас действительно покачало. А это были качели для первоклашек!
Бебешка не ответил бахвалу. Известно ведь: чем трусливей человек, тем больше хочет он показать свою смелость.
Просторы моря были совершенно пустынны. Но по стаям пролетевших птиц Бебешка определил, что земля уже недалеко…
Западня
Глядя на Эпельсинова, который всё чаще ухмылялся и потирал руки, Бебешка догадывался, что коварные враги давно придумали, как погубить корабль и его команду.
Он вчитывался в расшифрованные радиограммы, которые посылал и получал Эпельсинов, но не понимал замысла врагов. Беспокойство росло: чтобы сохранить в секрете свои планы, враги могли в решающий момент вообще сменить шифр…
Однажды утром вперёдсмотрящий, сидевший на верхушке мачты, закричал: «Земля! Земля!» Все выбежали на палубу, глядя в ту сторону, куда показывал вперёдсмотрящий, но, понятное дело, ничего не заметили, потому что Земля круглая и дальше видит тот, кто смотрит с высоты.
И хотя ребята не увидели берега, по которому истосковались за долгие дни плавания, всё же они обрадовались и, взявшись за руки, пустились в пляс вокруг единственной мачты.
Видя такую радость своих друзей, Бебешка распорядился приготовить праздничный обед с компотом и мороженым.
В полдень, когда на горизонте чуть проступила тёмная полоска земли, Картошкин принёс Бебешке ленту с цифрами – перехваченную радиограмму.
Вот что было написано в ней:
80.10.30.18.16.10.14.100.16.19.70.
90.12.30.15.16.14.11.90.30.60.18.16.
60.12.28.100.14.16.10.20.11.28.12.90[1].
Едва пробежав глазами цифры, Бебешка побледнел и стал лихорадочно соображать, каким образом избежать приготовленной западни.
Между тем берег приближался с каждой минутой.
Вот уже стали хорошо видны высокие горы и довольно узкий пролив между ними – лучшего места для окружения и уничтожения беззащитного корабля было не придумать.
– Что-то я не припомню таких гор на бывшем острове Дуляриса, – удивлённо сказал Мухоморчик.
– Где тебе, глупому, припомнить? – усмехнулся Эпельсинов, покручивая штурвал.
– И я не узнаю берега, – сказал Пантелеймон.
– Я держал всё время строго по курсу, указанному капитаном, – ответил Эпельсинов. – Но какая бы это земля ни была, всё-таки это земля, а не море. Бросим якорь, осмотримся, отдохнём, а потом решим, что нам делать дальше… Всё нужно делать разумно, не правда ли, боцман?
– Правда, – согласился Пантелеймон.
Бебешка слышал все эти разговоры. Голова его разрывалась на части: что делать? что делать? Он твёрдо знал одно: в пролив входить нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Внимание, штурман! Приставать здесь к берегу не будем, обогнём остров справа! Измените курс корабля!
– Капитан! – воскликнул Эпельсинов, покраснев от злости. – Неужели ты не видишь, какой прекрасный залив перед нами? Команда устала, ребята хотят сойти на берег и размять ноги! Уж сколько дней под нами качается палуба! Неужели ты, капитан, так безжалостно отнесёшься к экипажу корабля?
– Повторяю приказ: немедленно измените курс! Возьмите вправо!
– Если хочешь, бери вправо сам, – нагло ответил Эпельсинов. – У меня уши болят от твоих дурацких приказов. Пойду прилягу. Если не на земле, то хоть на своей койке!.. В доброе старое время самоуверенных капитанов связывали по рукам и ногам и бросали на корм рыбам, – добавил он сквозь зубы, но так, чтобы его слышали ребята.
И Эпельсинов направился в свою каюту. Шпион не собирался, конечно, отдыхать, он хотел поскорее известить своих хозяев о том, что «Освободитель» изменил курс…
Конец Эпельсинова
– Стойте, Эпельсинов! – крикнул Бебешка.
Эпельсинов с усмешкой обернулся:
– Чего желает капитан?
– Эпельсинов, вы арестованы! Боцман, задержите шпиона, который задумал сдать корабль и команду врагам!
Пантелеймон подошёл к Эпельсинову и взял его за руку. Эпельсинов расхохотался.
– Ты с ума сошёл, капитан! Видно, шторм совершенно расшатал твои и без того слабые нервы! Представляю, какую ужасную судьбу ты уготовил всем этим несчастным детям, поверившим в твои сказки!.. Ты можешь предъявить мне доказательства своего возмутительного обвинения?
– Да, могу, – сказал Бебешка. – Вы пытались взорвать корабль перед выходом в океан, а когда это не получилось, вы привели его в пролив, где поджидают ваши хозяева, такие же бесчестные и коварные существа, как вы!.. Я могу ознакомить вас с копиями всех шифрованных радиограмм, которые вы отправляли и получали. Надеюсь, вы понимаете, что мы разгадали шифр?..
Неожиданно Эпельсинов вырвался из рук Пантелеймона и пустился наутёк. Сначала ребята растерялись, а затем с криками бросились ловить шпиона, игравшего роль то парикмахера, то кока, то штурмана и рулевого. Окружённый со всех сторон, Эпельсинов стал быстро взбираться на мачту. Он был ловок и силён. И всё-таки Пантелеймон не отставал от шпиона.
Эпельсинов взобрался на рею и выхватил из кармана нож.
– Пантелеймон, берегись! – закричали ребята.
Но храбрый Пантелеймон, не раздумывая, кинулся на Эпельсинова и сумел выбить нож из его рук.
Эпельсинов был, конечно, гораздо сильнее. Изловчившись, он ударил Пантелеймона головой в живот, и мальчишка, не ожидавший предательского удара, сорвался и полетел вниз.
Все ахнули, уверенные, что Пантелеймон упадёт на палубу и разобьётся. Но он ударился о канат, и канат отбросил его, как пружина, в сторону – Пантелеймон упал в воду у самого борта корабля.
Увидев это, Мухоморчик тотчас прыгнул вслед за Пантелеймоном. И пусть Мухоморчик был посредственным пловцом, он был надёжным другом: обхватив под водой Пантелеймона за плечи, Мухоморчик стал выгребать на поверхность.
Корабль как раз в этот момент менял курс, и его движение несколько замедлилось. И всё равно Мухоморчик и раненый Пантелеймон остались бы далеко за кормой, если бы не находчивость Бебешки.
Он первым понял, что грозит ребятам: на корабле ведь не было ни одной шлюпки. Не теряя ни секунды, он бросил Мухоморчику конец – на языке моряков так называется причальный канат или верёвка. Барахтавшийся в воде Мухоморчик немедленно ухватился за него.
Теперь спасти Мухоморчика и Пантелеймона было уже проще. Их подтянули к борту, спустили канат с петлёй. Мухоморчик закрепил петлю на поясе бесчувственного Пантелеймона, и того втащили на палубу, где уже стояла Наташа с нашатырным спиртом.
Потом под аплодисменты подняли и самого Мухоморчика. Оказавшись на палубе, он потерял сознание. Вероятно, представил себе опасность, которая ему грозила, если бы судно ушло вперёд: ведь он едва-едва научился плавать…
Между тем Эпельсинов добрался до конца реи, примериваясь прыгнуть в море. Он рассчитывал добраться до берега вплавь. До ближайшего мыса оставалось не более километра, между тем как изменение курса корабля сразу удлиняло этот путь.
– Эпельсинов, немедленно сдавайтесь, я гарантирую вам жизнь и позднее свободу! – прокричал Бебешка. – При условии, что вы честно раскаетесь в совершённых преступлениях и поможете нам одолеть врагов!
Но это предложение, очевидно, не устраивало Эпельсинова. Оттолкнувшись, он прыгнул с большой высоты в море и, вынырнув, быстро поплыл к берегу. По всему было видно, что это отличный пловец.
Корабль не мог преследовать беглеца – то тут, то там из воды торчали острые скалы.
– Акулы! – раздался вдруг голос вперёдсмотрящего, который сидел в своей бочке на верхушке мачты. – Акулы!
Ребята не видели акул, но тотчас стали звать Эпельсинова:
– Вернитесь, там акулы! Вернитесь, там акулы!..
Но Эпельсинов либо посчитал, что его обманывают, либо слишком понадеялся на себя – он даже не обернулся.
Не прошло и минуты, как оранжевая шевелюра шпиона в последний раз мелькнула в волнах и навсегда исчезла…
Военная хитрость
Бебешка собрал ребят на палубе и подробно рассказал им о проделках коварного Эпельсинова. Все были потрясены и говорили, что судьба наказала злодея по заслугам.
– Я не знаю, друзья, что за земля перед нами. И хотя вы очень устали после трудного плавания, нельзя пока и думать об отдыхе. Где-то здесь, у этих берегов, затаились вражеские корабли. Наша задача – хорошо разведать обстановку и ускользнуть от них.
Сказать об этом было проще, чем сделать. Но Бебешка не унывал. Опыт научил его, что уныние не помогает делу, а только вредит ему. Как бы туго ни приходилось, следует до конца бороться за успех дела, не вешая носа.
Едва Бебешка вошёл в штурманскую рубку, постучал радист.
– Капитан, только что получена радиограмма: «Срочно сообщите своё местонахождение!» Как ты понимаешь, Эпельсинов уже не сможет этого сделать.
– Что же, мы ответим вместо Эпельсинова… Ты освоил шпионскую радиостанцию?
– Да, я хорошо знаю, как пользоваться ею и шифром, – сказал Саня Картошкин.
– В таком случае передай: «Завтра в полдень будем в проливе».
«Освободитель» ещё раз изменил курс. Теперь корабль подошёл близко к берегу, выискивая удобную закрытую бухту.