Видимо, опыт и аппетит оказывали влияние на поведение. Кобылки-пруссы — вообще отъявленные обжоры, и поэтому не случайно иногда появляются в массе, повреждая растения, в том числе и возделываемые человеком. Как же относятся к этой необычной еде другие виды кобылок? Краснокрылые кобылки сфингонотусы также с охотой принимались свежевать добычу. И другие кобылки-пустынницы не отказывались отведать необычное угощение.
Но самым отъявленным все же остался многочисленный прусс. Не спеша, но деловито эти кобылки собирались возле меня большой группой, будто к обеденному столу, и уж потчевать их приходилось всех с большой поспешностью, вываливая из сачка комариков целыми кучками. В общем, все кобылки оказались любителями плотоядной пищи, и никто, несмотря на установившуюся за ними репутацию незыблемых вегетарианцев, не пренебрегал комариками-звонцами. А почему бы не так?!
На земле всюду валялись их трупики, и стоило ли пропадать добру попусту?! Приловчившись кормить кобылок, я одной из них на прощание преподнес муху. Она тоже пошла в дело, и перемолотая направилась в желудок.
Прежде чем покинуть полуостров Байгабыл, фотографирую паучков, выбрав куст тамариска, сильно обвитый паутиной и облепленный комариками. На этом кусте я застал трех пруссов. Они прилежно и не спеша лакомились комариками, попавшими в паутину и, судя по всему, занимались этим промыслом издавна и с большим успехом. Забегая вперед, скажу, что когда, приехав в город, рассказал о хищнических наклонностях кобылок одному из энтомологов, он решительно сказал:
— Не могу в это поверить! В ваши эксперименты, коллега, какая-то вкралась ошибка.
— Ну почему же ошибка, — стал я возражать. — Посмотрели бы вы своими глазами, как кобылки едят звонцов.
— Нет, тут не обошлось без какой-то случайности, — упрямо бубнил энтомолог. — Необходимы еще дополнительные наблюдения, факты, контрольные подсчеты, чтобы исключить субъективизм исследователя. Не могут так себя вести растительноядные насекомые. Не может быть такое! Не может!
Так мы и расстались, оставив друг друга в недоумении. Да, ученые — нередко нелюбопытный в мире народ. Все, что необычно и не укладывается в установившиеся и крепко засевшие в голове представления, как правило, встречается беспредельным недоверием. Хорошо, что на свои опыты я специально пригласил участницу нашей поездки Зою Федотову, энтомолога, как свидетеля столь нестандартного поведения кобылок. А к скептицизму коллег не привыкать. Очевидно, таков недостаток моего характера — чрезмерная любознательность, открывающая в обыкновенном необыкновенное.
Впрочем, солидный петербургский журнал «Защита растений» без проволочек опубликовал мое короткое сообщение об этом необычном явлении.
Дневка на озере прошла, и пора бы ехать дальше, да жаль расставаться с Балхашом: столько здесь интересного в этом совершенно безлюдном месте! Останемся еще на день, пока в канистрах есть пресная вода. Вот и еще находка интересная. То, о чем я собираюсь рассказать, связано с открытием общественного паучка Аранеа палласи, довольно хорошо изученного мною. Паук Аргиопа брюенхи в наших краях редок и встречается только в предгорных степях. Внешность его заметная. Он довольно крупен, узкое его брюшко сверху серебристого цвета, испещрено четкими, расположенными поперек темными полосками. Я очень удивился, когда встретил этого паука во множестве в скоплениях вместе с малым общественным паучком на берегу полуострова Байгабыл. Наверное, его обитанию здесь способствовало изобилие комариков-звонцов. Дело в том, что комарики летают не везде по берегам Балхаша. Там, где берега голые, где нет никакого пристанища звонцам, их нет. Комарики, вылетевшие из воды, живут несколько суток, особенно самцы, и нуждаются на жаркий день в укрытиях. Кстати, а то, что численность комариков зависит от прибрежных растений, я подметил давно и рассказал об этом еще в 1972 году в книжке «По Семиречью» (Москва: Мысль, 1972), призывая беречь растительность берегов озера.
Личинки комариков — важный объект питания рыб, от них зависит в какой-то мере и рыбный промысел. Привязанность комариков к определенным местам берегов Балхаша — явление не случайное. Пусть это звучит в некотором отношении фантастично, но создается впечатление, что личинки комариков, прежде чем стать куколками и затем окрылиться, сплываются к местам брачного лета своих родителей и своего места рождения из яичек, брошенных самочками в воду, то есть совершают что-то подобное паломничеству рыб к нерестилищам или, по меньшей мере, придерживаются территории своего рождения.
Необычно видеть массовые скопления этого редкого паука, к тому же настоящего индивидуалиста, одиночного хищника, на тенетах вместе с другими пауками. Одиночный хищник, попав в места, изобилующие комариками-звонцами, неожиданно преобразился и перешел к колониальному образу жизни. Наверное, тот, кто не знаком с паучьей жизнью и впервые увидал Аргиопу брюенхи в столь тесном соседстве с другими пауками, принял увиденное за обыденное течение дел. Я же долго не мог поверить открывшейся передо мною находке, и все представшее перед глазами казалось невероятной игрой или даже насмешкой природы, случаем уникальным, нереальным, даже уродливым и не находящим объяснения. Как же мог одиночный хищник, для которого мир разделялся на тех, кого следовало съедать и на тех, от кого следовало скрываться, чтобы не погибнуть, вдруг стать таким миролюбивым, да еще к кому — к своей же паучьей братии таких же хищников? Но факт был упрям. Он говорил о том, что изобилие пищи послужило основой возникновения общественного образа жизни. Сытый желудок притуплял враждебное отношение не только к своим ближним, но и к дальним родичам — паукам других видов. Да и к чему было обострять отношения с соседями, подвергать себя опасности, когда можно обойтись без всего этого. Так было в прошлом году. Вот почему на следующий год сейчас я стремился посетить полуостров Байгабыл и по пути искал места, изобилующие комариками и пауками. Но, увы, комариков всюду было немного, а там, где прибрежные растения были уничтожены и скалы отсутствовали, их не было совсем.
На знакомом месте я вновь встретил все то же изобилие комариков, пауков всех рангов, скорпионов, уховерток, богомолов и прочей братии, охочей до легкой добычи, и даже кобылок, ставших плотоядными. Но приехал немного раньше, чем в прошлом году, самочки Аргиопа брюенхи еще блистали светлым покровом девичьего одеяния, а контрастные полоски на брюшке едва только намечались. Но все такие же миролюбивые друг к другу и к паукам других видов, они висели на своих аккуратных, близко соприкасающихся тенетах с загадочными зигзагообразными белыми полосками, и возле каждой самочки застыло в ожидании по несколько маленьких самцов, тонких, поджарых, с длинными ногами, легких на подъем и подвижных.
По установившимся порядкам жизни этого паука, да и многих других пауков, самцам полагалось становиться взрослыми значительно раньше самок. Природа жаловала мужской половине некоторый резерв времени. Он предназначался на поиски своих избранниц. Для пауков, немногочисленных в природе, это правило имело большое жизненно важное значение. Чтобы найти самку, самцу приходилось много путешествовать и, видимо, на этом трудном пути оказывалось немало неудачников. Здесь же в таком скоплении искать подругу жизни не приходилось. Вот самцам с попусту дарованным резервом времени пришлось ждать своих невест. Ничего не поделаешь! Как изменишь порядки жизни, установившиеся многими тысячелетиями.
Прежде чем проститься с полуостровом Байгабыл и заливом Балыктыколь, пока мои помощники занимались упаковкой машины, отправился побродить по берегу.
Как часто жизнью управляет случайность: увидел то, что меня глубоко поразило. На самой вершине темного скалистого берега висел, будто собираясь упасть вниз, громадный монолит розового гранита. Его длина — около четырех метров, ширина — около трех и толщина — около метра. Монолит прекрасно окатан со всех сторон и своим цветом и формой являл необычное зрелище. Сколько раз я бывал на этом полуострове, но не замечал этого гранита. И никто из побывавших на Балхаше исследователей не видел его.
Как здесь, в этом глухом месте, далеко от поселений, мог оказаться этот громадный камень розового гранита?! От кромки берега он находился на расстоянии около двухсот метров, а над поверхностью воды озера возвышался не менее чем в пятидесяти метрах.
Было бы нелепо предполагать, что этот гранит заготовили для отправки в город. Отсюда только до города Балхаша не менее трехсот километров. Да и нет вблизи отсюда розовых гранитов. Впрочем, пологие берега из розового гранита находились только в одном месте озера, километрах в пятидесяти отсюда, почти рядом с рыбозаводом. Если бы его заготовили там, то к чему было его везти от проселочной дороги почти двадцать пять километров на самую оконечность полуострова.
Торопясь, прошелся еще над озером, но не увидел ничего подобного. Спустился к самому озеру и тогда увидел еще пять таких же больших гранитных глыб. Они валялись у самого низа скалистого берега, обвалившись сверху вниз. Были они разной формы, но все округленные силами природы.
После долгих раздумий пришел только к одному выводу. Когда-то, скорее всего в последнее оледенение, посетившее землю (оно так сильно не затронуло Среднюю Азию, как Западную Европу), примерно около 45 тысяч лет назад, похолодание, бесчисленные осадки сказались на уровне Балхаша. Он поднялся до вершины коренных берегов и разлился широко во все стороны, соединился с современными озерами Сассыккулем и Алакулем. Когда я посмотрел гипсометрическую карту, то оказалось, что Балхаш тогда соединялся не только с этими озерами, но через Джунгарские ворота сливался с озерами Китая Эби-Нур и Телли-Нур. Мощные льды, образовавшиеся в холодные зимы, после вскрытия ледостава подтачивали гранитные берега, носили и обкатывали граниты то по берегам, то выбрасывая их на поверхность берегов, и затем, когда стало теплеть, оставили их в этом месте Балыктыколя, протащив их около сорока километров от места происхождения.