: Что это с моим попугаем! Как изменился его голос!
Гена: Это не попугай! Это мы!,
Робинзон (увидев Архипа Архиповича и Гену): Что я вижу?! Люди!!! На моем острове люди!!! Я спасен! Скорее ведите меня на ваш корабль!
А.А. (тихо): Ах, Гена, что ты наделал?
Гена: А что?
А.А.: Ведь сейчас ему придется испытать такое разочарование!..
Робинзон: Боже! Какое счастье! Я уже не смел надеяться!.. Но где же ваш корабль? Как я мог не заметить паруса?
А.А.: Вы не могли его заметить, мистер Крузо… Мы прибыли сюда не на корабле.
Робинзон: А на чем же?
А.А.: Боюсь, мы не сможем вам это объяснить. Вы все равно не поймете.
Робинзон: Не пойму? Почему?
А.А.: Потому что это за пределами вашего понимания. Ведь вы – человек семнадцатого века…
Робинзон: За пределами?.. Значит, вы-призраки?
А.А.: Вроде того…
Гена: Какие мы призраки! Мы люди! Люди!
Робинзон: А-а, понимаю… Вы мне снитесь…
А.А.: Пожалуй, вам лучше думать именно так.
Робинзон: Тогда пусть этот сон длится как можно дольше! Я так давно уже не видел человеческих лиц!.. Даже во сне.
А.А.: Вы извините, но мы вынуждены вас покинуть. К сожалению, мы почти ничем не можем вам помочь. Единственное, что я могу сделать, – это чуть приоткрыть завесу, отделяющую вас от вашего будущего… Вы проживете на этом острове двадцать восемь лет…
Робинзон (в отчаянии): Двадцать восемь?
А.А.: Да… Вас ждет много испытаний. Но в конце концов вас обязательно спасут. Вы останетесь живы и вернетесь на родину. Прощайте!.. (Тихо.) Гена, пойдем!
Гена: Я не хочу!
А.А.: Поверь мне, это необходимо…
Профессор и Гена исчезают. Робинзон остается один.
Робинзон: Двадцать восемь лет… Нет, быть того не может… Приснится же такое! Верно, я сильно устал за последние дни, если стал засыпать во время работы. А может быть, это от жары… Ну, да ничего не поделаешь! Где мое долото? Недаром было сказано: "В поте лица будешь ты добывать хлеб свой насущный…" (Снова начинает долбить свою колоду.)
Попугай: Бедный Робин Крузо! Бедный Робин Крузо!
Архип Архипович и Гена в комнате профессора.
Гена: Ну как же вы могли? Оставить человека в беде! Это же…
А.А.: Что делать… Не могли же мы взять его с собой.
Гена: Это я понимаю. Но ведь можно было ему помочь!… Сделать для него что-нибудь. Вы мне даже авторучку не дали ему оставить! А он жаловался, что у него чернил нет…
А.А.: Если ты читал эту книгу, ты должен знать, что Робинзон найдет способ изготовить чернила.
Гена: Ну, часы могли бы ему оставить.
А.А.: Он сделает себе солнечные часы.
Гена: Сделать-то сделает, я знаю. Но сколько у него сил на это уйдет, если одну ступку-и ту надо больше месяца долбить!
А.А.: Ну, а если бы мы с тобой стали ему помогать, Робинзон перестал бы быть Робинзоном! Пропал бы весь смысл великой книги!
Гена: Да, верно. Весь смысл ведь в том, что он один… (И тут вдруг Гене в голову приходит захватывающая идея.) Архип Архипыч, а вы не хотели бы оказаться на месте Робинзона?
А.А.: Честно говоря, Геночка, нет.
Гена: Почему?
А.А.: Боюсь, я не справился бы с теми тяготами, которые выпали на его долю.
Гена: Так ведь вы были бы не один, а со мной! И потом, я же не предлагаю вам прожить на острове двадцать восемь лет. Давайте поживем Робинзонами ну хоть немножко, хоть один день! Архип Архипыч, миленький, ну я вас прошу! Ведь это же так интересно!
А.А.: Один день – это еще куда ни шло.
Гена (ликуя): Ура-а! Возвращаемся обратно на остров!
А.А.: Нет уж, Геночка, если ты хочешь, чтобы мы с тобой стали настоящими Робинзонами, нам надо отправиться на какой-нибудь другой остров.
Гена: Почему?
А.А.: Так ведь на этом уже есть один Робинзон. А целых три Робинзона для одного острова-это, пожалуй, многовато.
И вот Архип Архипович и Гена уже на другом, совсем необитаемом острове. Такие же дикие тропические заросли. И тоже ни малейших следов пребывания человека.
Гена: Архип Архипыч, значит, этот остров даже еще более необитаемый, чем остров Робинзона?
А.А.: Ну разумеется! Здесь ведь даже Робинзона и того нет.
Гена: И на всем острове никого нет, кроме нас с вами?
А.А.: Ни одной души.
Гена (в полном восторге): Потрясающе!
Но только Гена успел выразить свой восторг. как "необитаемый остров" преподнес нашим героям свой первый сюрприз. Из кустов выглянул какой-то странный предмет и уставился прямо на Гену. Предмет этот при ближайшем рассмотрении оказался подзорной трубой. Вслед за трубой показалась физиономия ее владельца. Один его глаз прищурен, другой упирается в окуляр подзорной трубы. На незнакомце – тропический пробковый шлем. За плечами его болтается сачок для ловли бабочек. Поглядев на наших героев в подзорную трубу, незнакомец отводит ее в сторону и некоторое время созерцает профессора и Гену невооруженным глазом.
Незнакомец (очевидно, он уже успел прийти к определенному выводу): Никаких сомнений: Homo Sapiens!
А.А.: Вы не ошиблись, сударь. Перед вами действительно два представителя биологического вида, именуемого Homo sapiens, что значит: человек разумный.
Гена (он чуть не плачет от разочарования): Архип Архипыч! Вы же говорили, что на этом острове никого нет, кроме нас с вами!
А.А. (только тут до него дошел смысл происшествия): Черт возьми! В самом деле… Послушайте, сударь! Как вы сюда попали? Ведь этот остров необитаем!
Незнакомец: С вашего позволения, я секретарь Парижского географического общества, член-корреспондент географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Вены, Нью-Йорка, почетный член Королевского географического и этнографического института Восточной Индии! Я проработал над географией двадцать лет в качестве кабинетного ученого, и позвольте уж мне знать, какие острова обитаемые, а какие необитаемые!
А.А.: Простите, я не собираюсь подвергать сомнению ваши знания, но что поделаешь, мне доподлинно известно: этот остров действительно необитаемый!
Незнакомец: Ах, боже мой, неужели?
А.А.: Увы, это так! И я просто ума не приложу, каким образом вы сюда попали?
Незнакомец: Сам не знаю! Очевидно, по рассеянности! Эта черта моего характера уже однажды сыграла со мной злую шутку. Я собирался поехать в Индию, чтобы пройти по следам путешественников братьев Шлагинвайт, полковника Воу, Вебба, Ходжона, миссионеров Хука и Габэ, – и, представьте, по рассеянности сел на корабль, направляющийся отнюдь не в Индию, а в Патагонию!
Гена: Ну да! Я прекрасно помню, как это было.
Незнакомец: Роберт! Мой мальчик! Ты ли это?
Гена: Да нет, я не Роберт. Я – Гена. Но я вас очень хорошо знаю, я читал про вас. Ведь вы – Паганель! Знаменитый географ Жак-Мари-Франсуа Паганель, герой романа Жюля Верна "Дети капитана Гранта".
Паганель: Весьма польщен! Приятно сознавать, что меня знают даже на необитаемых островах!
А.А.: Господин Паганель, теперь, когда ваше инкогнито уже раскрыто, может быть, вы все-таки объясните нам, как вы здесь очутились?
Паганель: Вы правы! Дело сделано, мы здесь совсем одни, и я могу открыть вам свою маленькую тайну: я очутился здесь вовсе не по рассеянности.
А.А.: Вот как? Не по рассеянности? А каким же образом?
Паганель: Очень просто! Я находился на борту яхты "Дункан". Капитан решил пристать к этому острову, чтобы взять пресную воду. Ну, а я сделал вид, что чрезмерно увлекся собиранием гербария и забыл вовремя вернуться на корабль. Иначе говоря, я воспользовался моей репутацией рассеянного человека как предлогом.
А.А.: Но зачем?
Паганель:Видите ли, пожить хоть немного на необитаемом острове – это была моя давнишняя мечта.
Гена: И моя тоже!
А.А.: И вас совсем не пугает судьба Робинзона?
Паганель: Пугает?.. Напротив, она меня привлекает! Я начну новую жизнь, стану охотиться, ловить рыбу. Зимой буду жить в пещере, летом-на дереве… (Поет на мотив своей знаменитой песенки "Жил отважный капитан…".)
Мне приснился дивный сон.
Я отныне-Робинзон.
Я отважен и силен, как и он!
Сам себе я господин.
Я на острове один.
Ах, как много здесь прелестнейших картин!
Эти грезы любя,
Я частенько обнадеживал себя:
"Паганель, Паганель, не смущайся!
В мире много неизведанных земель.
Паганель, Паганель, собирайся:
Стань скорее Робинзоном, Паганель!"
И вот моя мечта наконец осуществилась! Я – на необитаемом острове! Я Робинзон!
А.А.: И вас совсем не пугают трудности, выпавшие на долю Робинзона Крузо?
Паганель: А почему они должны меня пугать? Робинзон с ними справился, справлюсь и я.
А.А. (осторожно): Робинзон… Видите ли, он ведь не совсем обыкновенный человек. Не такой как мы с вами.
Паганель: Поверьте мне, самый обыкновенный! Ему просто повезло, что благодаря Даниэлю Дефо его имя стало нарицательным. История географических открытий знает великое множество таких робинзонов. Говорю вам это как специалист…
А.А.: Вот как? Значит, такие случаи и в самом деле бывали?
Паганель: Сколько угодно! Да ведь и Даниэль Дефо описал подлинную историю некоего Александра Селькирка, шотландского матроса, которого капитан корабля за непокорность высадил на необитаемый остров.