Однако сказать кому-то надо. Нужна чья-то помощь, один он разобраться не сможет, куда ему. Колонки цифр, гроссбухи, счета – там он смог бы навести порядок, а здесь… Даже в тех редких случаях, когда Джереми брал в руки детектив, разгадать, кто убийца, ему было не под силу. А теперь тайна прячется буквально у него под носом, в собственной гостиной. К кому пойти? Деннис отпадает – к нему пока никого не пускают.
Еще есть эта женщина, Бомонт, с которой время от времени работал Деннис. Для женщины она вполне ничего, не заигрывает и не выпендривается постоянно, как большинство других. Деннис ее очень уважал. Однако Сара Бомонт куда-то исчезла, а по телевизору о ней говорят ужасные вещи. Правда, насчет подробностей они скуповаты, но все сходятся в том, что сделала она что-то отвратительное. Взломала базы данных или нечто в этом роде.
Как странно… Обыскать квартиру, не полениться придать ей прежний вид, а потом все испортить, расставив вещи неправильно. Неужели это был кто-то невнимательный настолько, что… Или же… Их было двое?!
Ну конечно! Джереми выпрямился в кресле, уставившись в стену. Тот, кто возвращал вещи на свои места, сделал это неправильно, потому что застал здесь беспорядок. Неудивительно тогда, что он ошибся. Кто мог знать, как прежде лежали бумаги или диванные подушки? Однако он очень многое сделал правильно – вот что самое жуткое!
Но тогда все еще больше запутывается. Взломщика, уничтожающего следы своего пребывания, как-то еще можно себе представить, а вот с какой стати второму взломщику скрывать следы первого? И самое главное – почему они ничего не взяли?
Может ли это иметь отношение к Деннису? Сначала автомобильный наезд, потом два взлома подряд… Чем больше Джереми об этом размышлял, тем меньше верил в несчастный случай. Кроме того, когда он услышал визг покрышек и обернулся, ему показалось, что машина за мгновение до этого повернула в их сторону. А Бомонт? Ведь она исчезла в тот же самый день! Когда это было? Недели две назад. Кроме того, когда он рассказал ей по телефону о Деннисе, не похоже, чтобы она очень удивилась…
Нет, ерунда какая-то! Нагромождение фантазий, не подкрепленных никакими доказательствами.
Джереми полез во внутренний карман куртки, достал ежедневник и перелистал его. Туда он часто записывал не только свои встречи, но и Денниса. Хорошо, что он вспомнил – наверное, у него все-таки есть задатки сыщика. Вот! Тот самый день, когда сбили Денниса. Они ходили смотреть новую постановку «Леди Уиндемир» в театральном центре. Он сам предложил туда пойти, значит, в том, что случилось с Деннисом, есть и его вина…
Нет! Не надо начинать все сначала, сколько можно? Джереми заставил себя успокоиться и продолжал читать.
Так-так… В тот день за обедом Деннис встречался с неким Морганом Граймсом. Граймс… Что-то знакомое. Где оно могло ему попасться? В новостях по телевизору? В газете? Точно! Так звали того самого репортера, которого убили из-за наркотиков!
Сердце будто сжала ледяная рука. Деннис и этот Граймс вместе обедали, а на следующий день одного сбила машина, а другого зарезали. Потом позвонила Сара Бомонт, явно взволнованная, и тут же исчезла. А еще раньше в нее саму стреляли – внезапно вспомнил Джереми, – какой-то маньяк в городском парке. Деннис был потрясен, когда увидел ту статью в газете. А кто написал статью, уж не Граймс ли?
У Джереми вдруг появилось чувство, будто его со всех сторон подстерегают невидимые опасности. Один за другим люди вокруг него, порой едва знакомые, попадают в беду, а сегодня беда проникла и в его собственный дом! Дрожащими от возбуждения руками он снова принялся листать ежедневник, силясь понять, во что же все-таки ввязался Деннис.
Дэниел Кеннисон сидел, вытянув ноги, в кожаном кресле с высокой спинкой. Опершись на подлокотники и сцепив руки, он с кривой усмешкой рассматривал людей, собравшихся вокруг длинного стола красного дерева. Члены Совета возбужденно галдели, перебивая друг друга и бестолково суетясь, словно птицы вокруг разоренного гнезда. Ну и команда подобралась, вот кретины! Стиснув зубы, Кеннисон заставил себя успокоиться. Он снова обвел стол глазами и поймал пристальный взгляд Гретхен Пейдж. Ее зубы сверкнули в ледяной улыбке, он улыбнулся в ответ – еще на пару градусов холоднее.
Все, ради чего мы трудились, висит на волоске, а они по-прежнему грызутся и плетут интриги. «Титаник» вот-вот пойдет ко дну, что толку вычерпывать воду ведрами! Основатели небось в гробу переворачиваются.
Кеннисону было ясно, что дело Бомонт с треском провалилось. Женевьева Вейл ударилась в панику и увлекла за собой весь Совет. Конечно, кто-то и в самом деле подбирался к их секретам, но нельзя же было так сразу приписывать все Бомонт. Сам Кеннисон тогда доказывал, что она наткнулась на них случайно. Он тоже мог ошибаться, однако, как теперь выяснилось, был все-таки ближе к истине, чем председатель. «Спешка хороша при ловле блох, мадам», – усмехнувшись, подумал он.
Вон она – сидит разряженная и накрашенная, как голливудская красотка, обвиняя в неудаче всех, кроме самой себя. На костлявом личике, истощенном, как у фотомодели, ни тени раскаяния. Ей бы сказать просто: «Извините, это я виновата», чтобы они перестали тыкать друг в друга пальцами и занялись главным – спасением Общества. Однако он сильно подозревал, что надеяться на это не стоит.
Однажды он переспал с Женевьевой – мало кто решался ей отказать, – и одного раза оказалось вполне достаточно. Это его отрезвило. Не женщина, а вешалка для платьев. Она говорила то, что положено, совершала необходимые телодвижения, извивалась, стонала и прижималась к нему, изображая страсть. В смысле техники придраться к ней было трудно, однако он не мог не чувствовать, что все это показное, как у актрисы, в сотый раз играющей в одной и той же скучной пьесе. Сюжет давно приелся, реплики уже никого не задевают, но вновь наступает вечер, и нужно выходить на сцену – снова и снова. Кеннисон знал доподлинно, что в разное время Женевьева Вейл переспала со всеми членами Совета – мужчинами и женщинами. А может, и с их домашними любимцами… На такой случай он держал дома в террариуме пятнистого удава.
– Мы ничего не слышали об этой Бомонт с тех пор, как ею занялся брат Крейл. По-видимому, ему удалось исключить ее из уравнений.
Кеннисон бросил взгляд в сторону Женевьевы.
– О брате Крейле мы тоже ничего не слышали, – сухо возразил он.
В самом деле, как это понимать? Неужели Бомонт одолела Крейла? Исключено. Однако есть основания полагать, что люди Бетанкура также охотятся за ней. Ред Мелоун звонил тогда и предлагал договориться. Хотел взять ее под защиту ассоциации? Все возможно… Значит ли это, что и все остальное – тоже часть их операции? Неужели они в самом деле думают, что могут подставить Общество, а сами остаться в тени? Нет, Бетанкур не такой идиот, да и Мелоун вроде бы искренне удивился, когда услышал о поисковой программе Бомонт, не говоря уже о том, что проклятый «червь» выбросил в сеть все файлы – и Общества, и ассоциации…
Кеннисон закурил длинную тонкую сигару, выпустив к потолку облако едкого дыма. Госпожа председательница сделала глупость, созвав Совет, а использовать его таким образом – глупо вдвойне. Сейчас самое время подкинуть им парочку мемов.
– Ну и сколько еще нам тут жалеть о пролитом молоке? – громко осведомился он, обращаясь к собранию.
Шум голосов сразу стих, все головы повернулись к нему. Женевьева медленно перевела на него глаза, жесткие и темные, словно радары орудийной башни, и уже приоткрыла рот для ответного залпа…
– Черт побери, брат Кеннисон абсолютно прав! Мы сидим четыре часа, а еще ничего не решили. Оставим мертвым хоронить своих мертвецов. Что толку поминать вчерашний день, надо думать о завтрашнем. – К удивлению Кеннисона, в разговор вступила Гретхен Пейдж. Он посмотрел на нее и получил ответный взгляд, означавший: «Теперь ты мой должник». Интересно, какую игру она ведет? Ту же, что и он? Все возможно…
Мемотехника на микроуровне – удивительная вещь. Несколько избитых пословиц, подброшенных между делом в разгар спора, действуют подобно затравочным кристаллам в перенасыщенном растворе. Содержащийся в них культурный подтекст моментально рождает определенные мысли и ассоциации, в том числе подсознательные. Даже то, что собравшиеся за столом прекрасно этот метод знали и сами использовали, ничуть не влияло на конечный эффект. «Пролитое молоко», «хоронить мертвецов», «вчерашний день»… Иными словами, «председатель попусту тратит время, давайте двигаться вперед». Сидящие за столом послушно закивали словно марионетки.
Лицо Женевьевы выражало неприкрытую ненависть. «Если бы взгляд мог убивать…» – нужный мем как по заказу мелькнул в сознании, и Кеннисон вспомнил, что находится у нее дома и окружен ее верными людьми. Пожалуй, пора добавить ложку меда.
– Леди и джентльмены! – провозгласил он. – Наша уважаемая председательница сделала все, что могла, в той запутанной и быстро меняющейся ситуации, в которой мы оказались, и с нашей стороны было бы черной неблагодарностью не оценить ее старания. Ее действия в тот момент были одобрены всеми, и если результаты не вполне нас радуют… – Он криво усмехнулся и пожал плечами. – Достаточно вспомнить историю Общества, чтобы понять, насколько неожиданными бывают побочные эффекты, тем более когда речь идет о горстке людей, слишком малочисленной для полноценного статистического ансамбля. Не следует обвинять госпожу председательницу во всех грехах.
Поскольку госпожа председательница явно не собиралась брать на себя вообще никаких грехов, такая похвала в ее адрес выглядела в лучшем случае сомнительной. Тем не менее Женевьева довольно улыбнулась и величественно выпрямилась в кресле. Корова безмозглая! И тощая к тому же. Вроде тех зебу, похожих на ходячие скелеты, что бродят в Индии по улицам, никому не нужные, однако священные и неприкосновенные. Но уж он-то, слава богу, не индуист!
Кеннисон с удовлетворением заметил, что его тактика приносит плоды. Ульман поднял бровь, а Льюис открыто ухмылялся. «Комплимент» председательнице содержал весьма тонкий подтекст, скрытый, но от того не менее действенный. «В тот момент были одобрены», «все, что могла», «ее старания», «не вполне нас радуют» – короче, «госпожа председательница – дилетантка и растяпа».