– Список! Вот что украли из нашей квартиры! Я специально его не искал, но ничего похожего не видел точно. – Он беспомощно развел руками. – Только Деннис может знать, куда его положил.
Профессор Луэллин надолго погрузилась в размышления. Потом встала из-за стола и выколотила пепел из трубки.
– Ну что ж, пора браться за дело.
– А что мы будем делать?
– Для начала пойдем навестим вашего друга.
– Но… к нему пока еще никого не пускают.
– Как-нибудь договоримся, – уверенно сказала она, отключая провода от телефонной трубки. – Да, еще одно. Когда вернетесь домой, проверьте все телефоны. Если первый взломщик явно хотел что-то забрать – скорее всего тот список, – то второй, наоборот, наверняка кое-что после себя оставил.
Кеннисону удалось добраться до своего офиса лишь к полудню, пройдя сквозь строй репортеров. Едва раскрылись двери лифта, как фейерверком засверкали фотовспышки, и десятки вопросов слились в невообразимую мешанину звуков. Собравшись с духом, Кеннисон шагнул из лифта в холл, где галдящая толпа взяла его в кольцо. «Точно загонщики на охоте», – подумал он. На мгновение ему представилось, будто они оттесняют его к шахте лифта, как их предки когда-то загоняли на край обрыва мамонтов. Кеннисон невольно оглянулся, убеждаясь, что двери лифта за спиной надежно закрыты.
Повернувшись к репортерам, он одернул жилет и поправил галстук.
– Весьма сожалею, – произнес он сухо и чуть-чуть иронично, – но мне по-прежнему нечего сказать по поводу обвинений, выдвинутых этой сумасшедшей. Меня удивляет, что кто-то может принимать ее всерьез. – Он слегка улыбнулся. – Вам следовало бы задавать вопросы психиатрам, а не социологам.
До спасительной двери офиса «Кеннисон демографикс» было совсем недалеко – всего лишь пересечь холл…
– Заседание в пятницу было успешным?
Сохраняя спокойствие на лице, он повернулся к репортеру из «Кроникл».
– Простите? О каком заседании вы говорите?
– Вчера корреспонденты «Чикаго сан таймс» дежурили у особняка небезызвестной Женевьевы Вейл, которая, как полагают, возглавляет тайное общество. Долгое время ничего не происходило, а потом приехала полиция и всех разогнала.
– Видимо, в тот день с новостями было негусто, – улыбнулся Кеннисон.
– Возможно, но почему вдруг полиция? Ведь кто-то должен был дать команду, верно? В общем, они уехали, сделали круг и вернулись к особняку. И что бы вы думали? Из ворот выезжали лимузины, больше десятка, и стекла чернее, чем душа сборщика налогов. А их номера…
– Что – номера? – быстро спросил Кеннисон, забыв об осторожности.
– С номерами странная история. Правда, записать удалось не все, только три, – машины были слишком далеко…
– И что?
– Один числится за пунктом проката, но там клянутся, что машину в тот день никто не брал и вообще это никакой не лимузин, а малолитражка. Двух других не только нет в компьютере, а якобы вообще никогда и не было.
Кеннисон презрительно хмыкнул:
– Значит, ваши коллеги неправильно записали номера.
– Наверное. И все-таки любопытно, что за шишки там встречаются, – это и в самом деле напоминает тайное общество…
– Пока не появилась эта ненормальная со своими голословными обвинениями, я ни разу не слышал о Женевьеве Вейл. Полагаю, однако, что если она так богата, как утверждают, то нет ничего удивительного в том, что к ней приезжают люди ее круга, к примеру, на званый обед. Вполне возможно, она даже дорожит неприкосновенностью своей личной жизни и не позволяет кому попало ошиваться возле своей двери, что тем не менее едва ли дает основание для обвинений в заговоре.
– А где вы сами провели выходные? – спросил корреспондент «Пчелы».
– У себя в коттедже, в Мэне, ловил рыбу, если вам так уж интересно.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
Кеннисон пропустил вопрос мимо ушей.
– Это ваше официальное заявление, мистер Кеннисон? – Внештатный корреспондент «Таймс» по Западному побережью.
Он покачал головой:
– Никаких заявлений. Я не желаю иметь отношения к грязным скандалам и вас призываю к тому же. Удивительно, что такое уважаемое издание, как «Таймс», интересуется темой, более подходящей для первой полосы желтой газетенки.
Вопросы посыпались градом, но Кеннисон решительно растолкал толпу, рванул дверь и протиснулся в образовавшуюся щель, оказавшись в безопасной тишине офиса. Вавилонское столпотворение осталось позади. Устало прислонившись к двери, он достал платок и вытер лоб. Нет, просто так это дело не кончится. Копать они не перестанут никогда. То репортеры, то сыщики какие-нибудь… А может, и агенты спецслужб! И любые привычные меры защиты вроде стирания следов Брейди Куинна во всех базах данных принесут не больше пользы, чем приносили до сих пор. Слишком много осталось бумажных документов, и даже те, что в Сети, чаще скопированы с бумажных архивов. Кроме того, факт утечки данных сам по себе весьма красноречив. План Винсента Торино – и тот требует особой осторожности. Наводнение Сети потоком заведомо ложных «разоблачений» слишком явно напоминало бы дымовую завесу. Тот, кто прячется, привлекает к себе больше всего внимания…
Умышленно или нет, но Бомонт создала ситуацию, в которой единственный возможный способ защиты – это бездействие. Любые активные контрмеры в конечном итоге лишь подтвердят обвинения.
Кеннисон почувствовал, что все в офисе смотрят на него, и поспешно расправил плечи. «Проклятые газетчики», – пробормотал он, как бы оправдываясь. Служащие понимающе закивали. С тех пор как разразился скандал, их всех не переставали донимать расспросами. Впрочем, Кеннисон нисколько не боялся, что кто-нибудь может проговориться, – по той простой причине, что никто ничего и не знал. Они были всего лишь служащими «Кеннисон демографикс» и никаких связей с обществом не имели. Все, кроме одной – помощницы Кеннисона по имени Пруденс Бейкер. И, разумеется, если не считать ночной смены.
Чтобы анализировать и направлять развитие системы, прежде всего надо иметь надежную информацию о ее состоянии. Никакие эффективные действия вслепую невозможны. Здесь фирма Кеннисона была незаменима. Опросы общественного мнения проводились по всей стране, и никто не интересовался, что за странные вопросы интересуют аналитиков, тем более что «Кеннисон демографикс» получала множество «легальных» заказов от промышленных компаний, политических партий и прочих заинтересованных организаций. Однако все полученные сведения, кто бы за них ни платил, в конечном счете перемалывались жерновами информационных мельниц общества.
Кеннисону нравилось думать о своем предприятии как о мельнице. Подобно старинным машинам, приводимым в движение водой, фирма перемалывала «зерно» сырых данных в бесценную статистическую информацию. На протяжении столетия общество кое-как перебивалось крохами, почерпнутыми из открытых публикаций и полученных от агентов, внедренных в правительственные и деловые структуры. И лишь затем, пятьдесят лет назад, отец Кеннисона основал вспомогательную фирму, которая стала собирать и перерабатывать данные более систематически. Только тогда стал возможен всесторонний статистический анализ по ключевым параметрам в национальном масштабе. Во время войны старик Кеннисон оказал неоценимые услуги Гэлбрейту и Военно-промышленному комитету, наладив для них централизованное управление производством и в то же время получив возможность напрямую воздействовать на госаппарат. С тех пор точность прогнозов общества возросла четырехкратно, а старший Кеннисон, а затем и его сын стали особо важными персонами.
Теперь же все, о чем мечтал и в поте лица строил отец, и все, что соорудил на этом фундаменте он сам, готово рассыпаться как карточный домик. Из-за Бомонт и этой идиотки Вейл! Вот если бы «Кеннисон демографикс» стала независимой… В конце концов, братья и сестры из Общества нуждались в Кеннисоне и его фирме куда больше, чем он в них.
Мечты, мечты… Трудно представить, как в наши дни можно выкинуть номер вроде куинновского. Хотя, разумеется, лечь на дно ему никто не помешает – Флетчер Окс только того и ждет, – но фирма… С собой ее не возьмешь, а власть дает только она. «За власть приходится платить», – подумал Кеннисон – уже не в первый раз.
Он сел за стол, положил перед собой ладони с растопыренными пальцами и надавил изо всех сил. Потом расслабился и позволил себе немного полюбоваться из окна панорамой города – от башни Койт-Тауэр до испанского форта. Со стороны пролива Золотых Ворот надвигался морской туман, и Кеннисону вдруг отчаянно захотелось на свою яхту – спокойно ловить рыбу, забыв обо всех проблемах. Он вздохнул и потянулся к папке для входящих документов. Секретарша принесла кофе в фарфоровой чашечке. Кивнув, он спросил, как обстоят дела с бейсболом у ее сына. Она ответила, что неплохо, и вышла, а он принялся изучать отчет, заставив себя сосредоточиться на текущих делах.
Офис был обставлен без особых претензий. Ничего лишнего: массивный деревянный стол, вращающееся кресло, журнальный столик, на котором разбросаны газеты и журналы с торчащими закладками. Небольшой круглый стол для совещаний. Из компьютерного оборудования опять-таки лишь самое необходимое. Все просто и функционально. Дорого, но не вызывающе. Каждому, кто входил сюда, становилось ясно: здесь работают серьезные люди. Влиять на подсознание можно не только словами.
Отчет касался результатов последнего президентского опроса. Кеннисон быстро перелистал его, наметанным взглядом выхватывая из текста самое главное. Численность выборки, представительность, стандартная ошибка… В сочетании с предыдущими опросами картина вырисовывалась довольно ясная. Кто победит на выборах, не так уж важно, зато предварительная информация позволит членам Общества наиболее удачно вложить свои средства и употребить влияние. Кеннисон поставил в углу карандашом условный значок для Пруденс, чтобы она передала копию документа ночной смене. Имея достоверные оценки числа сторонников каждого кандидата, имеющихся у них денежных средств и возможностей доступа к средствам массовой информации, специалисты смогут подставить их в численную модель и рассчитать наиболее вероятное соотношение голосов на выборах.