Большинство членов команды – Джефф Хэмблтон, Генри Бэндмайстер, Пенни Куик – оказались вполне приятными людьми. Если не считать малоприятной привычки постоянно ссылаться на неизвестные собеседнику авторитеты, беседовать с ними было довольно интересно, особенно после вводной лекции Вейна. Какая бы тема ни затрагивалась, Джереми спрашивал себя, нельзя ли представить историческую ситуацию как-нибудь по-другому, с совершенно иной точки зрения. В целом, если бы его мысли постоянно не возвращались к судьбе Денниса, он мог бы сказать, что получил от встречи массу удовольствия. И все же когда мрачная картина реальности всплывала в сознании, он едва сдерживался, чтобы не зарыдать от страха и бессилия. Но главный ужас любой трагической ситуации состоит в том, что человек рано или поздно к ней привыкает. Джереми не мог припомнить, кому из авторитетов принадлежала эта мысль, хотя и обнаружил, что не в состоянии непрерывно думать о своем потерянном друге. Жизнь продолжалась, и он был готов принимать ее такой, как она есть.
Когда Джереми и Гвинн вышли из зала в вестибюль, навстречу им из кресла поднялся незнакомец – тщедушный человечек азиатской внешности. Он был без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами, очки в темной оправе казались слишком большими на его худом лице. Из-за уха торчал фломастер, из кармана рубашки – еще несколько штук разного цвета и небольшой блокнот.
– Вы доктор Луэллин? – осведомился он.
– Да, это я.
– Мое имя Джим Тхань Донг, я с математического факультета. Можно вас на пару слов?
Луэллин взглянула на часы.
– Хорошо, мистер Донг. Чем я могу быть вам полезна?
– Ко мне обычно обращаются «доктор Донг», – улыбнулся азиат. – Наоборот, я могу быть полезен вам. Я специалист по операционному анализу.
– По операционному анализу? – удивленно подняла брови Луэллин.
– Вы подходите к решению проблемы Бомонт совсем не с той стороны.
Лицо Луэллин помрачнело.
– Я не уверена, что мои научные подходы входят в сферу вашей компетенции.
Смутившись, коротышка растерянно перевел взгляд на Джереми.
– Дай ему сказать, Гвинн, – примирительно улыбнулся тот.
– Спасибо. – Донг благодарно кивнул. – Доктор Луэллин, насколько я понимаю, вы собрали специальную группу для изучения данных, содержащихся в бомонтовской распечатке. То же самое сделали Чикаго и Стэнфорд. И так же, как они, вы включили в команду одних лишь историков.
– Проблема связана с историей, доктор Донг, так что мой выбор вполне естественен.
– Но… – Донг снова бросил взгляд на Джереми. – Тайное общество, о котором идет речь, якобы использует в своих исторических прогнозах математические модели. В распечатках есть информация об этих моделях – правда, не вся, передача данных была прервана… Тем не менее – кто из вашей группы имеет достаточную квалификацию, чтобы оценить математическую сторону проблемы?
Гвинн молча разглядывала странного математика, склонив голову набок и оттопырив щеку языком. Джереми знал эту ее манеру – похоже, профессор задумалась всерьез.
– Значит, себя вы считаете достаточно квалифицированным? – Она оглянулась на Джереми. – А ты что скажешь?
– Во всяком случае, вреда не будет, – пожал он плечами.
– Общественные процессы пытались моделировать многие исследователи, – кивнул Донг, – к примеру, Рашевски или Хэмблин. Я мог бы сравнить их результаты с методами этого так называемого тайного общества и…
– Так называемого? – вскинулся Джереми. – А покушение на Сару Бомонт в парке – тоже «так называемое»? А машина, которая сбила Денниса? А убийство Граймса? Нет дыма без огня, доктор Донг!
– Вы не правы, мистер Коллингвуд. Пока видно только дым. Может быть, это испаряется твердая углекислота или мы вообще приняли за дым какое-нибудь облако. Нам как раз и предстоит выяснить, что, собственно, происходит. Тут необходим научный подход…
– Хорошо, доктор Донг, – перебила его Луэллин. – Так или иначе, нам придется выяснить, насколько правильна их модель. Хотя, даже если она правильна с математической точки зрения, это еще не означает, что у нее есть историческое обоснование. Короче, доктор… черт, ненавижу формальности! Можно я буду звать вас Джимом или…
– Джим будет в самый раз.
– Джим Донг… А Динь-Доном вас никто не называл? – улыбнулся Джереми.
– Дважды – никто. – Математик состроил свирепую физиономию и взмахнул рукой, будто держал в ней нож. Джереми расхохотался.
– Ладно, я – Джерри.
– А я – Гвинн, – добавила Луэллин. – Ну что ж, первое собрание у нас завтра утром в конференц-зале исторического факультета…
– Если вы не возражаете, – перебил Донг, – я его пропущу. Все равно моя работа будет идти независимо, а слушать про историю мне так же скучно, как вам – про дифференциальные уравнения. И потом… – Он неловко замолчал.
– Что?
– Поговаривают, что тот, кто слишком интересуется этими делами, рискует плохо кончить. Сейчас заговорщики вряд ли считают вашу команду серьезной угрозой, но если они узнают, что вам помогают настоящие ученые, то могут принять меры.
Луэллин усмехнулась:
– А вы себя довольно высоко оцениваете.
– Разумеется, как и все вокруг. Ладно, не важно. Главное то, что моя стратегия минимизирует риск, которому мы подвергаемся. В общем, мне лучше работать отдельно и не привлекать внимания.
Донг слегка поклонился, обменялся с новыми коллегами рукопожатием и удалился. Коллингвуд и Луэллин молча стояли в вестибюле.
– Риск… – повторила Гвинн.
Джереми сжал зубы. На приеме он немного расслабился, но теперь слова Донга вернули его к суровой действительности. Обоснованность научных методов таинственных заговорщиков представляла лишь академический интерес. А вот какие практические шаги они предпримут, чтобы сохранить свои тайны… Это уже касалось его лично. Его и всех остальных.
– Брат Руис! – воскликнул Кеннисон, поднимаясь из-за стола. Беттина проводила гостя в кабинет и удалилась, закрыв за собой дверь. – Что, скажите на милость, вас сюда привело? Личные встречи слишком опасны!
Можно подумать, он сам не знает, так какого же черта все-таки приперся?
Бенедикт Руис удобно устроил свое жилистое тело в кресле для посетителей, затем достал из кармана платок и тщательно промокнул лоб. Левой рукой он крепко сжимал рукоятку трости из пальмового дерева. Костяшки пальцев, побелевшие от напряжения, резко выделялись на темном фоне.
– Значит, вы еще не слышали?
– О чем? – спросил Кеннисон. – Хотите чего-нибудь выпить? – Он протянул руку к звонку, чтобы вызвать Карин, но Руис остановил его.
– Нет-нет, ничего не надо, amigo[4]. Я приехал, чтобы…
– За вами никто не следил? – прервал его Кеннисон.
Старик с досадой стукнул тростью об пол.
– Брат Кеннисон! Я приехал, чтобы предостеречь вас ради вашей собственной безопасности!
Кеннисон медленно опустился в кресло. Взвинчен не на шутку, значит, что-то произошло. Он облокотился на стол, упершись подбородком в сцепленные руки.
– Предостеречь меня? – повторил он. – Почему? Что случилось?
– Женевьева… Ей в машину подложили бомбу. Она мертва.
Кеннисон резко выпрямился, по его спине пробежал холодок. Великая Гарпия мертва? Похоже, Гретхен решила не откладывать дело в долгий ящик.
– Вы знаете подробности?
– Подробности? – Руис раздраженно махнул рукой с зажатым в ней платком, словно белым флагом. – Какие, к черту, подробности! Наши враги напали на след, теперь они перебьют нас всех одного за другим. – Он снова принялся вытирать пот. – Santa Maria[5], что же теперь будет?
– Вы можете сказать, что произошло? – спросил Кеннисон, постаравшись скрыть презрение. Старик имел жалкий вид.
Руис судорожно кивнул.
– Да, да! Сестра Пейдж придумала, как спасти всех нас. Со мной она поговорила, но госпожа председательница даже слушать отказалась. Мне обо всем рассказал Джад. Она сказала, что хочет поехать к озеру покататься… Потом Джад услышал, как в доме задрожали стены. Он побежал в гараж и увидел, что ее любимый «Мерседес» весь в огне. Вокруг стоял страшный жар, вы же знаете, как бывает, когда горит бензин. Он только успел увидеть, как его хозяйка… – Руис судорожно сглотнул и опустил голову. Наконечник его трости выводил на ковре бессмысленные фигуры.
Кеннисон зябко повел плечами. Он не прикидывался. До чего же Гретхен любит крайности, как легко она поддается эмоциям! Для его целей вполне подошел бы и менее драматичный способ устранения. Впрочем, ей трижды наплевать на его цели – у нее есть свои собственные. Надо будет вести себя с ней поосторожнее. Политические союзы хороши, лишь пока они выгодны. Кто знает, какие мысли бродят у нее в голове. Интересно, подослала она кого-то с бомбой или подкупила самого Джада?
– Известно, кто это сделал? – спросил он.
Руис выразительно, в латинской манере, пожал плечами.
– Кто? ЦРУ, ассоциация… А может, Республиканская партия. Quien sabe?[6] Мало, что ли, в этой стране людей, которые жаждут нашей крови? Мы столько лет управляли развитием нации в целях собственного обогащения, беспощадно уничтожая тех, кто стоял на пути. Разве не так?
– Во всем виноваты Гровнор Вейл и его клика…
– А мы лишь выполняли приказы… – перебил Руис. – Отчаянно сопротивлялись всю дорогу до банковской кассы! – Он горько усмехнулся. – И не надейтесь, висеть предстоит нам всем, вместе или поодиночке. Для правительства мы – подрывные элементы, враги общества. Культурный геноцид – так это, кажется, теперь называют? Чернокожие скажут, что мы лишили их прав, данных от рождения. «Зеленые» обвинят нас в освобождении демона индустриализации. Списку наших врагов не видно конца.
– И никому не придет в голову, что мы ответственны не только за плохое, – добавил Кеннисон, криво улыбаясь.