– Кто же все-таки это был? – хищно оскалил зубы Текс. – Скорее всего дружки Кеннисона или Шестерка. А может быть… Ладно, в общем, Ред сейчас докладывает Совету. Наше отделение в Атланте обнаружило тот чужой файл, вот он и решил просветить Кэма.
Сара протянула ему подкову.
– Ты знаешь, с какой она лошади?
Текс повертел кусок металла в руках.
– Значит, та самая…
– Знаешь?
– Наверное, с гнедой. За последний месяц только ее и перековывали.
– А кто ее брал?
– Конюх дал список. Здесь имена и даты. – Текс полез в карман рубашки и достал листок бумаги, сложенный вчетверо. Сара развернула его и стала читать. Ее интересовала только одна дата…
Найдя нужное место, она усмехнулась и покачала головой.
– Оттого, что в кузнице не было гвоздя…
– Что? – удивился Текс.
Она взяла у него подкову и повернула концами вверх.
– На счастье.
– Ну и что дальше? – спросил Зубрила.
Уолтер Половски вздохнул.
– Эх ты, зелень. Пусти покажу. – Он подкатил кресло и уселся перед монитором. Сара смотрела через его плечо, прихлебывая из банки газировку. На экране красовалась сложная разветвленная диаграмма, известная как «взвешенное дерево», усеянная крошечными кружками, стрелками и логическими символами.
– Терпеть не могу, когда все смотрят, – буркнул Босуорт, косясь на Сару.
Пальцы Уолта забарабанили по клавиатуре.
– Вот видишь? Меняешь гамму и каппу, сохраняя постоянное отношение. – Он уверенно нажал на ввод и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. – Понял теперь?
Зубрила кивнул.
– А она? – показал он пальцем на Сару.
– Сама разберется, – махнул рукой Уолт, обернувшись.
Сара улыбнулась, но он не ответил. Ну и черт с ним. Она снова посмотрела на экран. Босуорт навел курсор на один из кружков и нажал кнопку «мыши». Открылось поясняющее окошко. «15.05.07. Потоплена «Лузитания».
– Вот оно! – воскликнула Сара. – Это было в списке Денниса.
Босуорт нажал на соседний кружок. «Германское посольство обзванивает пассажиров, советуя им отменить поездку, а также помещает в «Нью-Йорк таймс» объявление о намерении потопить корабль».
Он открыл меню изменений, выделил кружок с «Лузитанией» и нажал на «Отмену». Диаграмма начала мигать и деформироваться, кружки лопались, сдвигались, заменялись новыми… Наконец картинка установилась, и открылось новое окно с заголовком «Результаты изменений».
Сара поставила на стол жестянку с газировкой и стала читать список событий и дат. Действительные и измененные – две параллельные колонки. События в основном те же самые, однако даты существенно сдвинулись. Американские войска прибыли на помощь союзникам лишь в мае 1918 года, почти на год позже, когда наступление Гинденбурга уже шло полным ходом, а соглашение о перемирии, заключенное в марте 1919-го, фактически констатировало, что война закончилась вничью.
Уолт взглянул на Сару через плечо:
– Это то, что ты искала?
– Да я пока не знаю, просто тыкаю наугад. Зачем немцам топить пассажирский лайнер, даже если на борту был военный груз? Глупо. Ведь ясно же, что это подтолкнуло нас к вступлению в войну.
– Им было наплевать, – хмыкнул Уолт. – Немцы считали, что мы где-то на уровне румын, и потом, Гинденбург рассчитывал все провернуть еще до высадки наших войск.
Сара показала на экран:
– Если бы они не тронули «Лузитанию», так бы и случилось.
– Это только мы знаем, – раздраженно махнул рукой Уолт, – а у них клиологов не было.
Наступило долгое молчание. Половски снова взглянул на экран.
– Что за черт! – воскликнул он. Зубрила вскинул голову, переводя испуганный взгляд с него на Сару. – Проснись, парень!
Босуорт посмотрел на диаграмму и разинул рот от удивления.
– Вот именно, – сказала Сара. – В Германии были ученые не хуже наших.
– Понятно, – вздохнул Уолт. Он снова вгляделся в экран. – Но ведь это только предположение. То, что событие стало поворотной точкой, еще не означает, что оно было запланировано. В данных всегда есть какие-нибудь аномалии. – Он ткнул пальцем в кружки на диаграмме. – Среди миллионов единичных событий неизбежно найдется несколько маловероятных. Когда ты бросаешь стрелку в мишень, то можешь попасть в бесконечное количество возможных точек, верно? Таким образом, вероятность попасть в какую-то определенную точку равна нулю. Тем не менее куда-нибудь ты обязательно попадешь, хотя вряд ли сумеешь доказать, что целилась именно туда.
Сара поморщилась. Он что, нарочно прикидывается дурачком? Человек легко принимает доводы, только если вывод ему нравится, в противном случае цепляется к каждой мелочи.
Она ткнула пальцем в экран.
– Допустим, некая группа желает поражения Германии, может быть, та самая, которая убедила фон Клюка повернуть, не дойдя до Парижа. Необходимо американское вмешательство. Тогда они убеждают верховное командование потопить лайнер с более чем тысячей гражданских лиц, включая женщин и детей. В то же время, – она показала на соседний кружок, – другая группа работает на победу Германии, стараясь не пустить на «Лузитанию» американских пассажиров.
Половски скептически взглянул на нее:
– И сколько таких групп ты хочешь отыскать?
– Все, которые есть.
– Вот еще поворотная точка, – сказал Босуорт, открывая очередной кружок. – Вильсон не собирался участвовать в европейской войне до весны 1918 года, а пока намеревался подключить кадровый состав армии к обучению национальной гвардии и новых регулярных частей, но французы уговорили его послать экспедиционный корпус немедленно.
Уолт скорчил гримасу.
– Ты хочешь сказать, что Вивиани и маршал Жоффр состояли в тайном клиологическом обществе?
Сара покачала головой.
– Целенаправленное поведение порождает определенные закономерности в структуре данных, которые можно выявить с помощью факторного анализа. Однако ведь каждый человек действует, имея в виду какую-нибудь цель. Если мы проанализируем события с достаточно высоким разрешением, то обнаружим, что каждый человек, когда-либо живший на Земле, представляет собой клиологический фактор.
Это было в ее прежней гостиной – в доме, который она никогда не увидит вновь. Ред, улыбаясь, сидел на диване и объяснял, что историей пытаются «манипулировать» все, включая и ее саму. Тогда она его не поняла…
– Следы деятельности общества Бэббиджа и Шестерки отличает то, – продолжала она, – что закономерности проявляются в косвенных последствиях, а не в прямых.
– Да, три миллиарда клиологических обществ – это сильно, – усмехнулся Половски. – Джимми будет в восторге. – Он устало потер лицо и повернулся к Зубриле. – А ты что думаешь?
– А я тут при чем? Я всего лишь тупой подмастерье, – обиженно буркнул тот.
– И все-таки?
– Ладно, – пожал плечами Босуорт. – Мне кажется, она права.
– Вот как? Ну-ну…
Дверь в лабораторию открылась. Сара обернулась, ожидая увидеть Реда. Однако в дверях стоял Текс Боудин. Сдвинув ковбойскую шляпу на затылок, он засунул пальцы под ремень и со скучающим видом обвел взглядом находящихся в комнате.
– Вот вы где.
– А где же еще? – хмыкнул Уолт. – Мы тут с утра. Какие новости?
– Собрание. Как только Ред с Кэмом закончат.
– Что еще за собрание? – поднял брови Уолт. – А почему мне ничего не сказали?
– Я тебе сейчас говорю, – улыбнулся Текс.
Сара смотрела на них и удивлялась, какую пеструю компанию собрал вокруг себя Ред. Хочет отменить правило Куинна, но каким образом? Текс, Уолт и прочие, с которыми ей еще предстоит познакомиться, согласны с Редом, только есть ли у них общие цели? Даже ей заметно, что Уолт и Текс друг друга недолюбливают, Уолт считает Норриса Босуорта сопливым придурком, а сам Зубрила, судя по всему, считает их занятия чем-то вроде компьютерной игры. Они все считают, что нельзя больше плыть по течению, хотя какой каждый из них проложил бы курс? Сара сама, пусть Ред и был ей ближе всех, ближе, чем любовник – ведь они спасли друг другу жизнь, – не во всем могла с ним согласиться. Нельзя уподобляться тем, кто манипулирует людьми, нужен полный отказ от подобной практики. Так что говорить о других? Каждый из них лелеет еще и собственные амбиции. На смену любой революции приходит диктатура, когда мечтателей, подобных Реду, отталкивают локтями обыкновенные честолюбцы. Достаточно вспомнить судьбу Троцкого, Робеспьера, Че Гевары… А Сунь Ятсен, Бисмарк? Брейди Куинн, наконец…
Текс вопросительно кивнул, глядя на Сару.
– Ну как, нашла, что искала?
Она посмотрела на диаграмму.
– Боюсь, что да. По меньшей мере пять европейских «гвоздей от подковы», которые никак не могли иметь отношения к обществу Бэббиджа. И к Шестерке тоже, судя по тому, что нам о ней известно.
– Мало нам забот, – буркнул Текс, качая головой.
Сара стиснула зубы. Нет, никакого больше вмешательства в историю! Она дала себе клятву, что покончит с ним, когда в тот жуткий вечер искала Кисса среди сумрачных зарослей на горе Фалкон. Больше никогда! Долой Общество, долой ассоциацию. И Шестерку с ее фракциями, и всех остальных, сколько бы их ни удалось откопать!
Решение благородное, кто спорит? Однако ящик Пандоры уже открыт. Как гарантировать, что никто больше не воспользуется инструментом, который был в ходу не одно поколение? Как узнать, у кого он в руках, как проконтролировать? Методы клиологии действуют тонко и незаметно на протяжении целых десятилетий. Мы слишком привыкли к быстрым переменам, шумно отмечаем каждый новый виток моды, в то время как долгосрочные тенденции ускользают от нашего внимания. Клиологи же не спешат, вызванные ими изменения наступают незаметно и неотвратимо, словно морской прилив. К тому же слишком их много, этих чертовых клиологов.
Она решительно тряхнула головой. А так ли уж их много? Не стоит забывать, что на дне ящика Пандоры осталась Надежда.
– А, мисс Бомонт! – улыбнулся Аарон Гевирц. – Мы рады снова приветствовать вас. Надеюсь, за время каникул вы успели подготовить свой доклад?