– Я сам с вами свяжусь.
– Только не забывайте, что спасаем мы вашу шкуру. Нам и так хорошо.
– А Деннис Френч?
– А вы в самом деле знаете, где он?
– К окончанию сделки буду знать наверняка.
Присоску они оставили на месте. «На всякий случай», – сказал Ред. Кроме того, он налепил рядом еще несколько штуковин, похожих на пауков. При включении они начинали барабанить лапками по стеклу, создавая дополнительную вибрацию и мешая подслушивать разговор в комнате.
Ред с Сарой отправились обедать, оставив Босуорта стеречь номер и для развлечения размышлять над компьютерными проблемами Кеннисона. Зубрила насупился, но возражать не посмел.
– Гуляйте, ребята, – сказал он, – только помните, что девушкам положено возвращаться до одиннадцати.
Ред рассмеялся, сам себе удивившись. Войдя в лифт, он нажал кнопку своего этажа.
– Ты что-то забыл? – удивилась Сара.
Ред молча покачал головой.
В гостиной его номера был накрыт стол на двоих. В центре белой скатерти красовалась ваза с алой розой. Тарелки с едой стояли под портативными обогревателями. Шторы на окнах были задернуты, и комнату освещали две свечи в нарядных подсвечниках.
– Я думала, мы куда-нибудь пойдем, – сказала Сара, оглядевшись.
– Мне не удалось заказать столик.
– Тебе не кажется, что это немного интимно?
– Это очень интимно. Тебе не нравится? Хочешь, позову официанта? – Ред отодвинул для нее стул.
Сара вздохнула и села.
– Надеюсь, у тебя не возникнет никаких лишних мыслей?
– У меня нет лишних мыслей с июня девяностого года, – сказал Ред, отводя глаза.
Она смотрела, как он ставит в проигрыватель компакт-диск, и думала, как мало, в сущности, о нем знает. Между ними будто стеклянная стена – можно видеть, слышать, подойти как угодно близко, но прикоснуться нельзя.
Ред нажал кнопку, и комната наполнилась звуками арфы. Только не обычной концертной арфы, а какой-то другой, со странным металлическим звучанием, заставлявшим думать о замках и королях.
– Это ирландская арфа с медными струнами, на которой играют ногтями, – объяснил Ред. – Музыку написал О’Кэролан в конце восемнадцатого века – последний из старых гэльских арфистов. Пьеса называется «О’Флаинн».
Они почти не разговаривали, наслаждаясь едой и музыкой. Ред лишь время от времени нарушал молчание, произнося названия древних полузабытых мелодий, переходивших когда-то от одного деревенского скрипача к другому, а потом возродившихся в блюзах дельты Миссисипи. Сара улыбнулась Реду через стол, он улыбнулся и кивнул в ответ. Молчание почему-то казалось совершенно естественным.
Она вспомнила разговор с Кеннисоном. Странный он все-таки тип. Отвратительный и в то же время чем-то привлекает к себе. То ли дьявол, то ли джентльмен. Впрочем, дьявол, как известно, тоже знает толк в хороших манерах. Ключевая фигура в обществе Бэббиджа – и вдруг хочет выйти из него, причем не из моральных соображений, а в порыве оскорбленного самолюбия. А Ред соглашается помочь ему, но не потому, что одобряет, а чтобы любой ценой навредить Обществу. Временные союзники, нисколько не доверяющие друг другу. Интересно, в самом ли деле Кеннисон напал на след Денниса? Зачем-то попросил прослушивать его телефонные разговоры в «Кеннисон демографикс»… Зачем?
Музыка остановилась, началась новая пьеса. Ред наклонил голову, прислушиваясь.
– «Фанни Пауэр». Фанни была дочерью покровителя О’Кэролана, и он написал эту вещь специально к ее свадьбе. Послушай, и ты поймешь, что на свете не одна совершенная мелодия. – Он отложил нож с вилкой и замер, облокотившись на стол.
Начало пьесы было очень простым – простая изящная мелодия в верхних регистрах. За ней последовала дополняющая тема тоном пониже. Потом арфист принялся чередовать музыкальные фразы, разукрашивая их изящными, кристально чистыми фиоритурами и арпеджио. Музыка становилась все сложнее и величественнее, пока не наступила торжественная кульминация, которая перешла в первоначальную простую мелодию. Потом арфа умолкла, и лишь обертоны еще дрожали в воздухе.
Ред молчал. Потом, когда пауза кончилась и зазвучала следующая пьеса, он поднял голову и улыбнулся.
– Ну, что скажешь?
Сара с удивлением заметила, что глаза его увлажнились.
– Должно быть, она была очень красива…
– Кто? – В его голосе чувствовалась настороженность.
– Как кто? Фанни, конечно, – вздохнула Сара. – В этой старой музыке есть какое-то волшебство, раз красота женщины, умершей два века назад, может тронуть нас до слез.
– Ах да, Фанни… – грустно кивнул Ред, глядя куда-то внутрь себя. – Наверное, была. В смысле – красивая. Хотя красота – дело субъективное, ты же знаешь. А О’Кэролан вообще был слепым.
– Саудовская Аравия? – Адриан Детвейлер задумчиво пожевал губами и обвел взглядом лица сидящих за столом. – Саудовская Аравия… – повторил он.
Разговор вел в основном Кеннисон, а Ред сидел рядом с равнодушным видом. Ему давно все стало ясно. Старик не станет продавать свое дело и никогда не собирался. Да и с какой стати? Он пятый Адриан Детвейлер в роду, владевшем фирмой на протяжении полутора столетий.
Ред посмотрел на Сару, сидевшую по другую сторону от Кеннисона, и вопросительно поднял брови. В ее ответном взгляде читалось недоумение. Странные переговоры. Пустая трата времени. Не понимал этого, по-видимому, один только Кеннисон. Или не хотел понять? Ведь для Флетчера Окса сделка была вопросом жизни и смерти.
– Саудовская Аравия, – кивнул Детвейлер, – считается вполне безопасным местом для вложения средств.
И что он на ней так зациклился? Кеннисон собирался продемонстрировать – и Сара с ним согласилась, – что они гораздо прозорливее и предприимчивее, чем обычные дельцы. Кто станет продавать преуспевающую компанию такого уровня бестолковым дилетантам? Поэтому они приехали на встречу, имея в запасе сразу несколько перспективных проектов, которые должны были произвести на Детвейлера впечатление.
– Я не хочу раньше времени раскрывать наши методы, сэр, – улыбнулся Кеннисон. – Могу только сказать, что мы опираемся на очень надежные источники информации. Фундаменталисты придут к власти не позже, чем через пять лет. Мы давно уже потихоньку выводим оттуда капиталы.
– Вот как? – Детвейлер облизал губы, нахмурился и повернулся к своему соседу. – А вы что думаете, мистер Стоун?
– Надувательство, сэр, – ответил младший партнер высоким гнусавым голосом. – Будь здесь миссис Бэррон, она сказала бы то же самое. – Он повернулся к Кеннисону. – Здесь Бостон, мистер Окс. Нам не по душе ваш манхэттенский бизнес, где быстро богатеют и еще быстрее разоряются. «Детвейлер, Бэррон и Стоун» ведет дела по старинке и вполне преуспевает вот уже сто пятьдесят лет.
Лица на портретах, развешанных в зале для совещаний, дружно хмурились в знак согласия. Строгая, холодная новоанглийская живопись на строгих, холодных новоанглийских стенах. Адрианы Детвейлеры, с первого по четвертый, важно смотрели с панелей мореного дуба. Ред вздохнул. Интересно, что чувствуешь, имея пронумерованных предков?
Сара подалась вперед:
– А оскорблять гостей ни с того ни с сего – это тоже старая бостонская традиция?
Детвейлер удивленно взглянул на нее:
– Прошу прощения, мисс Беннет?
– Мисс Беннет имеет в виду… э-э… – засуетился Кеннисон.
– Флетчер, я сама в состоянии объяснить, что имею в виду. – Сара в упор посмотрела на Стоуна. – Я согласилась на эту сделку, потому что считаю ее выгодным вложением капитала и средством для достижения моих личных целей. Мы все трое убеждены, что располагаем ценными ресурсами, способными упрочить положение вашей фирмы. Чтобы присутствовать на этой встрече, мне пришлось прервать свой отпуск в Сан-Франциско и совершить долгий и утомительный перелет. И мне не нравится, когда меня обвиняют в надувательстве. Кстати, мистер Стоун, я тоже предпочитаю вести дела «по старинке», причем начинала с нуля. А вы?
Адриан Детвейлер не сводил глаз с Сары, поглаживая свою вандербильтовскую бороду. Он улыбнулся и по-отечески ласково кивнул.
– Надо извиниться перед дамой, мистер Стоун. Пожалуйста.
Покосившись на него, Стоун послушно наклонил голову, обращаясь к Саре.
– Прошу прощения за излишнюю резкость. Тем не менее наша фирма считает, что мания перекупки предприятий стала проклятием американского бизнеса. Подобная практика приводит к бессмысленному разбазариванию капитала, который мог бы быть потрачен на исследования и новое оборудование, и никому не приносит пользы, кроме японцев и европейцев. Мы отказываемся в этом участвовать.
С точки зрения Реда, извинение имело некоторые изъяны, однако он хорошо понимал, зачем Сара заострила ситуацию. Теперь Детвейлеру приходится защищаться. Хорошо, что Сара здесь, ей гораздо чаще приходилось заниматься подобными вещами. Надо было с самого начала выпустить ее вперед. Хотя Детвейлер, разумеется, сразу разгадал уловку и не стал разжигать страсти. А может быть, и выпад Стоуна был заранее рассчитан?
Детвейлер продолжал наблюдать за Сарой. Ред ощущал растущее раздражение. И что такого старик в ней нашел? Глаз не спускает с тех пор, как она впервые раскрыла рот. Может, он просто бабник? Мысль о том, что Сара могла понравиться Детвейлеру, была почему-то особенно неприятна Реду. «Забудь!» – приказал он себе. Эта бостонская каста никогда не переступает расовых границ. Разве что горничную иногда в углу пощупают. Да и в конце концов, какое ему дело? Вернемся к главному. Зачем встречаться с предполагаемым покупателем, если не имеешь намерения продавать? Здесь может быть только одна причина: интерес к самому покупателю. Так что это – просто вежливое вынюхивание? Типа «спасибо, к такой сделке мы пока не готовы, однако, возможно, у нас найдутся общие интересы в другой области»? Вообще-то помимо приобретения фирмы целиком существует и другой вариант: создание совместного предприятия, например, для проведения социологических опросов. Вот только подойдет ли это Кеннисону? Для него важна не только сама власть, но и ее символы. Ассоциации все равно, купит себе Кеннисон укромное местечко или только арендует, лишь бы при этом пострадали конкуренты из Общества, а вот у Кеннисона наверняка особое мнение на этот счет. Конечно, на его мнение можно было бы и наплевать, если бы не Деннис Френч. Сара ни за что не захочет потерять единственную ниточку, ведущую к ее другу. Ред стиснул зубы. Проклятый Кеннисон, как же неприятно от него хоть в чем-нибудь зависеть! Грязный тип. И противнее всего, когда он любезничает…