другом. Все они – гвозди от подковы.
– Какие гвозди? О чем ты?
Деннис улыбнулся.
– Шучу. Я в четверг беседовал со специалистом из Денверского университета – о том списке, что мы нашли. Она разобралась. Оказывается, во всех этих случаях действия сравнительно небольшого числа людей меняли ход истории. – Он вкратце изложил соображения профессора Луэллин.
Сару втайне позабавило, что Деннис, как и она, потратил время на «внепрограммные» исследования. Она кивнула:
– Ну что ж, она должна знать, о чем говорит, – это ее специальность. Так, значит, Тэйлор придумал коммунизм? Не многовато ли для обычного инженера?
– Да нет, она просто сказала, что Тэйлор, Форд, Ленин и прочие были лишь частью общей тенденции движения к управляемому обществу, где решения принимает особый класс профессиональных «экспертов». Ну, ты понимаешь. В общем, делай, что сказано, и ни шагу в сторону. – Деннис посмотрел в тарелку с мясом, нахмурился и заработал ножом. – Бюрократы… – с ненавистью произнес он и снова поднял глаза. – Я тебе рассказывал, что когда-то, еще до архитекторского диплома, работал инженером-строителем? Мою фирму слопал промышленный конгломерат, и новые владельцы прислали своих управляющих. Ни один из них не был инженером.
– Можно догадаться. Финансовые менеджеры?
– Прямо в точку. Мой так называемый супервайзер даже не слыхал, что такое сопротивление материалов. Знаешь, что он заявил? «Профессиональный администратор в состоянии управлять любым бизнесом»!
Сара хмыкнула.
– Прямо как твой профессор педагогики, который говорил, что учителя должны знать не сам предмет, а как его преподавать. Ну и чем все кончилось?
– А как ты думаешь? Производительность упала, потери возросли, лучшие работники поувольнялись. Короче, компания прогорела – и все ради того, чтобы эти паразиты, сидящие за сотни миль, могли держать в своих жадных ручонках бразды правления! – Деннис тряхнул головой. – Забавно: до сих пор не могу успокоиться, хотя столько лет прошло.
– Если бы централизация была так уж хороша, то Россия экспортировала бы пшеницу.
Деннис усмехнулся:
– Хорошо сказано. Кстати, профессор Луэллин так и сказала: Советский Союз представлял собой огромную корпорацию. В общем, и учителя, и менеджеры остались ни с чем. Став профессиональными учителями и профессиональными менеджерами, они разучились преподавать историю и управлять заводами.
– Если судить по результатам, – рассмеялась Сара, – кто-то хочет сделать нас невежественными и неумелыми. Может быть, Томас Дьюи и Фредерик Тэйлор – участники заговора?
– Вообще в этом перечне две загадки, которые я никак не могу разрешить. Многих поворотных пунктов истории там почему-то нет…
– А Брейди Куинн есть.
– Вот именно. И эта вторая загадка касается нас и нашего проекта. Какой «имидж» придаст имя Куинна новому кварталу? Как его смерть повлияла на ход истории?
– Мелкие события с серьезными последствиями… – задумчиво произнесла Сара, обмакивая кусочки омара в растопленное масло. Внезапно ее осенило. Она резко выпрямилась и ткнула вилкой в сторону Денниса.
– Погоди! Значит, из-за смерти Куинна не произошло ничего важного?
– Ну да, – озадаченно кивнул он. – В этом-то и вопрос.
– Не вопрос, а ответ! Ничего не произошло именно потому, что Брейди Куинн был убит. Ясное дело! Вспомни катастрофу «Челленджера». Потом при разбирательстве цепочка причин и следствий привела прямо к твоим «профессиональным менеджерам». Какой-то начальник приказал своему главному инженеру «забыть, что он инженер, и вспомнить, что он руководитель». А если бы инженеров, которые возражали против запуска, тогда не уволили, а выслушали? Что, если бы старт был отложен? Начальство бы поворчало и успокоилось, а в следующий раз, при нормальной погоде, все прошло бы успешно. Замечания учли – катастрофы не случилось. Вот тебе мелкое событие с крупными не-последствиями!
– Ладно, но если так, возникает другой вопрос.
– Какой?
– Как подобные события попали в перечень? Допустим, что вследствие убийства Куинна или исчезновения Амброза Бирса нечто важное не произошло, да вот как об этом удалось узнать? Ведь оно так и не произошло! Разве можно утверждать нечто только потому, что нет доказательств противного?
– Профессиональные менеджеры как раз этим и занимаются. Запуск «Челленджера» – отличный тому пример. – Сара промокнула губы салфеткой и взглянула на часы. – Слушай, Деннис, я терпеть не могу убегать прямо из-за стола, но тут есть один дом у вокзала Юнион – мне надо на него взглянуть.
– Юнион? – Деннис моргнул, удивившись внезапной перемене темы.
– Ага. Я давно уже положила глаз на тот район.
Деннис скорчил гримасу.
– Еще один проект? Просто великолепно! А то у меня что-то работы маловато.
– Не волнуйся, – рассмеялась Сара. Деннис любил поворчать, но без работы не мог прожить и дня. – Я не собираюсь заниматься застройкой прямо сейчас. Все эти разговоры о Дворце конгрессов, может, еще ни к чему и не приведут, однако мне хочется на всякий случай прибрать к рукам ключевой участок. – Она снова улыбнулась. – Как ни странно, это имеет косвенное отношение к делу Брейди Куинна.
– Да ну?
– Дом, который я буду смотреть, когда-то принадлежал Рэндаллу Карсону – тому самому, что купил у Куинна дом на Эмерсон-стрит. Я искала данные о Куинне в старых актах купли-продажи – куча карточек, заполненных от руки, представляешь? Видимо, с ними решили не возиться, когда в восьмидесятых окружное управление переводило все на микропленку. Так или иначе, мне был нужен Куинн, но ты же знаешь, как это бывает – на глаза попался Карсон…
Дом стоял в узком переулке в стороне от Пятнадцатой улицы, под эстакадой, недалеко от железнодорожных путей «Юнион Пасифик». Сара оставила машину у вокзала, за багажным отделением, и дальше пошла пешком. Под эстакадой сгущались сумерки, хотя солнце еще не зашло. Лишь отдельные лучи пробивались между старыми пакгаузами, и на мостовую ложилась узорчатая паутина теней от опор и стальных ферм. Сверху доносился шум проносящихся машин. В переулке не было ни души.
Стук каблуков Сары отражался от бетонной кровли с задержкой на полтакта. Внезапно ритм нарушился: послышалось странное двойное эхо. Остановившись, Сара обернулась. Сработал инстинкт – она даже не сразу осознала, что делает.
Там кто-то есть. Сара вгляделась в темноту. Пьяный? Бродяга? Здесь рядом железная дорога – легко запрыгнуть в товарный вагон.
Она пошла дальше. Наверное, показалось: просто необычное эхо от эстакады. Нет тут никаких монстров-пришельцев и потрошителей. Впрочем, жертвы в фильмах «ужасов» всегда себя в этом убеждают.
Наружные стены здания придется сохранить, как бы сильно ни перестраивалось оно внутри, – таковы современные правила. Неповторимый исторический облик района и всего города не должен меняться. Сара остановилась перед домом и внимательно оглядела фасад. Постройка основательная, из красного кирпича. Три ряда окон, два верхних – темные. «Ручная реставрация Уайднера», как следовало из документов, занимала лишь первый этаж. Остальные два пустуют.
Она вошла и огляделась в поисках начальства. В просторной мастерской кипела работа: мужчины и женщины что-то красили, паяли, шили, сколачивали. Компания Уайднера была невелика, и работали в ней в основном инвалиды. Подержанные вещи скупались, обновлялись и продавались бедным. Ничего похожего на конвейер: каждая вещь в единственном экземпляре. Чтобы определить неисправность и устранить ее, требовалась немалая сноровка.
Мастер вечерней смены оказался в своей конторе. На полках и шкафах громоздились папки и каталоги, стол был завален бумагами, в углах комнаты накопились горы мусора. Пол Эббот восседал в старом кресле посреди всего этого великолепия, задрав ноги на стол, и разглядывал журнал.
– Мистер Эббот? Я Сара Бомонт, звонила вам вчера насчет осмотра здания.
Эббот поднял на нее взгляд, выждал паузу, затем снял ноги со стола и положил журнал на стол. На обложке красовалась голая женщина. Мастер окинул Сару оценивающим взглядом и улыбнулся. Одобрительно хмыкнув, он передвинул зубочистку из одного угла рта в другой и снова откинулся в кресле, сцепив руки на затылке.
– М-м-м?
– Я собираюсь купить этот дом…
– А меня с моими уродами, значит, пинком под зад?
Сара не поверила своим ушам: эта особь, оказывается, обладает даром речи!
– Ничего подобного, уверяю вас. Я хочу лишь осмотреть здание.
– Осмотреть здание, – передразнил Эббот. – Боже мой, барышня, смотрите сколько влезет. Только не надо вот этих манер, будьте как дома. – Он вытянул ногу, подцепил носком ящик стола и выдвинул его. – Берите, наверху пригодится. Мы теми этажами не пользуемся, так что света там нет.
Он явно не собирался лезть в ящик, и Саре пришлось нагнуться самой. В ящике лежал большой ручной фонарь. Достав его и выпрямившись, она заметила на лице мастера ухмылку. Сара вспыхнула. Ну конечно, этот гад не упустил случая заглянуть за вырез блузки. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Как частенько говаривала мать: «Не каждый способен быть лучше, чем ему положено».
– Где тут лестница? – спросила она.
Эббот поднялся с кресла.
– Пошли покажу. – Догнав Сару, он открыл перед ней дверь. Подивившись такой галантности, она шагнула вперед и ощутила сзади его руку.
Сара резко развернулась. Удар фонарем пришелся чуть повыше локтя. Эббот взвыл от боли.
– Эй, дамочка, осторожнее!
– Это ты осторожнее! Попробуешь еще раз – будешь жалеть всю жизнь, понял?
– Да подумаешь, тронул разок – что такого? Мало ли, может, вам понравится, откуда я знаю? Многие не против. А вы сразу… – Он потер локоть.
Дойдя до лестницы на второй этаж, Сара вспомнила, что там нет света. Не хватало еще гулять в потемках с этим придурком! Она помахала фонарем.
– Дальше я пойду одна.
– Как хотите, – пожал плечами Эббот.