Джереми покачал головой.
– Я человек простой, в таких вещах мало разбираюсь. Нет, почтой пользуюсь, конечно, ну и бухгалтерскими программами, но как они устроены… А Деннис – тот вообще компьютера боялся… боится.
– Компьютер – не более чем инструмент. С таким же успехом можно бояться рейсшины или пылесоса. Или гусиных перьев.
– Говорят, что развитие техники письма привело к вырождению культуры, – усмехнулся Джереми. – Когда людям приходилось вырубать буквы на камне, они больше заботились о том, что пишут.
– Может, и так, – улыбнулся Ред.
Коллингвуд оттолкнулся ногами, и диван стал медленно раскачиваться.
– У моей бабушки на веранде был такой. Чувствую себя словно в детстве… – Он помолчал. – Так вы мне расскажете, что вам известно о Деннисе Френче?
Ред скрестил руки на груди и вздохнул.
– Вас только это и интересует? А как же глобальные проблемы?
– Я всегда считал, что важнее дружбы ничего нет.
– Да нет, я другое имел в виду. Волнует вас что-нибудь помимо поисков друга? Неужели вы согласны, чтобы вашей жизнью управлял кто-то другой? Какая-нибудь тайная элита?
– Можно подумать, когда-нибудь было иначе, – фыркнул Джереми, продолжая качаться. – Начиная с времен фараонов, всегда находилась горстка пройдох, которые стремились всеми управлять. Пока они действуют достаточно разумно и не лезут в мои личные дела – пускай, мне-то что? Не думаю, что тот или иной научный подход может тут сильно повредить. Чем это хуже старого метода проб и ошибок?
– Выходит, вам и в самом деле все равно? – Ред не мог скрыть удивления. Он ожидал чего угодно, но не такого полного безразличия. – Вы погрязли в наших проблемах чуть ли не больше остальных, а теперь говорите, что вам все равно.
– Вы знаете, большинство тех, кто призывает сбросить ярмо угнетения, в глубине души мечтают сами занять место угнетателя. – Джереми остановил качалку, скользнув ногами по деревянному полу веранды. – Кроме того, вы не обратили внимания на мою оговорку. Я сказал, что мне все равно, если только никто не лезет в мои личные дела. А вы полезли.
Он не повышал голоса, однако Ред почему-то смутился. Не выдержав обвиняющего взгляда, он отвернулся и стал смотреть в сад. Гладкий деревянный столб веранды холодил щеку.
– Да, пожалуй.
Не важно, кто на самом деле все затеял: ассоциация, общество Бэббиджа или кто-то еще. Обстоятельства вполне могли сложиться и по-другому. Трещин было сколько угодно – какая разница, где именно началось обрушение всей постройки.
– Так вы мне не расскажете? – снова спросил Джереми.
– О чем?
– О Деннисе. Вы перевели разговор на другую тему.
– Ах да, конечно. Извините, привычка – вторая натура. – Ред провел рукой по столбу, нащупал трещину и стал ковырять ее. – В нашем деле всегда так. Все время боишься проговориться. Никому нельзя рассказать, чем занимаешься, даже родителям и близким друзьям. Чего только не придумываешь… – Отколупнув длинную серебристую чешуйку засохшей краски, он принялся ее разглядывать. – И очень скоро осторожность так в тебя въедается, что ничем ее не вытравишь. Никогда не говори всего, а еще лучше – совсем ничего. Но клиологическая дистанция обратно пропорциональна частоте обмена информацией между двумя точками – так нас учили. – Он горько усмехнулся. – Вот она и растет, эта дистанция, – между тобой и всеми, кто тебя знает. А самое скверное то, что ты в курсе и можешь даже написать соответствующие уравнения. Очень скоро единственными твоими друзьями остаются такие же чудаки, запертые в своем тайном мирке и ощущающие себя подлинными хозяевами мира… – Отправив щелчком полоску краски в темноту, он облокотился на перила и опустил голову. – Интересно, почему я вам это рассказываю?
– Не знаю, – сказал Джереми. – Наверное, больше некому.
Ред оглянулся через плечо.
– А вы точно всего лишь бухгалтер?
– Ну вот, уже второй раз… – вздохнул Джереми.
– Что второй раз?
– Переводите разговор на другое.
Ред опять потер застывшие руки. Осень – самое грустное время года.
– Скорее всего он у группы «К», – сказал он. – До сегодняшнего дня я думал, что это могла быть и Шестерка. Один человек из организации Кеннисона знает точно. Кеннисон подслушал разговор по телефону. Он нам не сказал, кто агент, но я догадываюсь. Беннет сейчас там, она должна установить прослушивание, так что скоро информация будет. – Он выпрямился и повернулся к Коллингвуду. – Ну, вот и все. Пока достаточно?
Джереми кивнул:
– Вполне. Скажите, а почему Глория Беннет так заинтересована в том, чтобы найти Денниса?
– У нее такое задание, – пожал плечами Ред.
– Опять осторожничаете? – улыбнулся Джереми. – Ну ладно, не буду настаивать. Только обещайте, что как только узнаете, где Деннис, сразу мне сообщите.
– Конечно, – кивнул Ред, поколебавшись лишь долю секунды.
На веранду хлынул свет из открывшейся двери. Луэллин прищурилась в темноту.
– Джерри? А, вот ты где. И мистер Калдеро здесь?
– Какого черта? – вздохнул Ред. – Зовите меня Джимми.
– Чарли нанес на карту телефоны-автоматы, которыми пользовалась ваша Морин Ховард в Сан-Франциско, и проверил списки сотрудников «Кеннисон демографикс». В центре распределения находится квартира Алана Селкирка.
Значит, все-таки Селкирк. Ничего удивительного. Кеннисон сказал, что больше ему не доверяет. Со стрельбой на автостоянке теперь тоже все понятно. О том, где состоится встреча, знали только Кеннисон и Селкирк. Ред вспомнил, как был потрясен шотландец, когда узнал о существовании третьего общества. Боже, всего лишь третьего, как же все запуталось с тех пор! А поняв, что речь идет о Шестерке, Селкирк сразу успокоился. Еще бы – он-то боялся совсем другого…
– Джерри, – продолжала Луэллин, – звонил мистер Босуорт и просил тебе передать кое-что от Глории Беннет.
– Да? – Джереми удивленно моргнул. – И что она сказала? – спросил он, сдерживая волнение.
– Что Деннис Френч находится в руках некого Бернштейна, где-то на Манхэттене, в Верхнем Ист-Сайде.
Джереми кивнул и взглянул на Реда.
– Быстро вы работаете.
– Я всегда держу слово, – улыбнулся тот.
Кеннисон отпер дверь в офис компании «Джонсон и Чен». Сара окинула взглядом темный зал. Ей почему-то было не по себе. Она попыталась убедить себя, что это глупо, но мало в этом преуспела, так как вокруг было очень темно, а Кеннисон и при ярком свете казался довольно подозрительной личностью. Его черная фигура в полумраке сильно напоминала привидение. Хорошо хоть, что эта его «ночная смена» уже отправилась по домам. Сара зевнула, прикрыв рот ладонью.
– А нельзя было все сделать оттуда? – снова спросила она.
– Нет. Нужен электронный ключ защиты.
Тогда ему тем более следовало взять с собой Зубрилу. Странный тип – заявил, что доверяет только ей.
В компьютерной комнате тоже царил полумрак, но машина была включена. Она тихонько гудела и мигала огоньками, словно гидра, которая спит и в то же время бодрствует.
– Некоторые программы должны работать постоянно, – объяснил Кеннисон. – А людям здесь сейчас делать нечего.
– Включите верхний свет, – попросила Сара, – иначе я не увижу, что делаю.
– Нельзя, заметят снаружи.
– Но здесь даже нет окон, – запротестовала она, – а дверь можно закрыть.
– Если мы закроем дверь, то не услышим, если кто-нибудь зайдет в главный зал. – В голосе Кеннисона появились капризные нотки.
– Да Господь с вами! Кто сюда войдет в такое время?
– Грабитель? – то ли спросил, то ли предположил он.
– Не валяйте дурака.
Кеннисон недовольно пожал плечами и дотронулся до панели выключателя возле двери. Лампы дневного света пару раз мигнули и вспыхнули, заливая комнату жемчужным сиянием. Кеннисон мрачно выпятил губы. Сара смотрела на него с недоумением. Надулся как ребенок. Что это с ним?
Работа заняла около часа. Кеннисон снимал задние панели и возился с переключателями. Сара следила за экраном монитора. «ФАЙЛ РАЗБОКИРОВАН»… «ФАЙЛ РАЗБЛОКИРОВАН»… Странно. Он вполне мог справиться и сам. Разблокировал бы вручную то, что необходимо, а дальше она сама бы все сделала, прямо из номера. Почему же он так настаивал на том, чтобы идти вместе? Или его нужно постоянно водить за ручку?
Кеннисон выглянул из-за крайней консоли. Он был без пиджака и галстука, рукава рубашки закатаны, ворот расстегнут.
– Это последний, – объявил он. – Теперь кто угодно может войти и украсть все файлы. – Нахмурившись и закусив губу, он повернулся и посмотрел на свою работу. – Jacta alea est – жребий брошен.
– А это ваш Рубикон? – усмехнулась Сара.
Кеннисон одобрительно кивнул.
– В наше время немногие разбираются в классике.
– Вот как? А кто в этом виноват?
Он грустно покачал головой.
– Вы же сами знаете, мисс Беннет, мы можем лишь поддержать готовую тенденцию, но не внедрить ее насильно. – Он снова взглянул на снятые панели. – Мое решение твердо, однако у кого хватит твердости уйти и не оглянуться? Поставить крест на своем прошлом и не испытать боль в душе?
– И это вы мне рассказываете?
Кеннисон посмотрел ей в глаза.
– Верно. Кто может понять меня лучше, чем вы? Разве можно вот так просто, ради минутной выгоды, отбросить все, чем мы были и чем могли бы стать? Вы меня понимаете, и это нас связывает. Мы с вами как брат и сестра. – Он просиял, озаренный новой идеей. – Да, вот именно, брат и сестра!
Вот тебе и раз! Просто невозможно поверить, что этот сентиментальный чудак хладнокровно приказывал убивать людей, в том числе Моргана и Денниса, да и теперь интересуется вовсе не судьбой Денниса, а его похитителями. В кино убийц всегда представляют жестокими и бесчувственными психами, а он скорее жалкий. Жалкий и несчастный.
Она повернулась к экрану монитора. Нужно было понять структуру базы данных, чтобы быстро ее скопировать и перегрузить в систему Детвейлера, пока никто не заметил. До сих пор об их затее знали только Селкирк, Джонсон и Чен. Если узнает кто-нибудь еще из ночной смены, пиши пропало.