Джереми взглянул на Бернстайна.
– Ну, раз сам Пол хочет…
– Не злись, не надо. Ему нужна связь – кто-нибудь, через кого можно общаться с… в общем, с группой, с которой ты сотрудничаешь.
– С которой? – криво усмехнулся Джереми. – Их же пруд пруди.
– В частности, и поэтому. Нам нужно как-то согласовать интересы.
– Вот как? А почему именно я?
Деннис посмотрел ему в глаза.
– Полу кажется, что у вас с ним есть кое-что общее.
– Не понимаю, почему я не могу остаться в стороне.
– Потому что существуют люди, которые сбивают машинами безобидных архитекторов и взрывают профессоров, и те, кто хочет этих людей остановить.
Джереми медленно натянул перчатки и забрал со стойки шляпу.
– Мне надо обсудить все со своими… друзьями. Пока, Деннис. Я передам от тебя привет Саре. – Он повернулся к выходу.
– Джерри!
– Что?
– А ты тоже сильно изменился. Если бы мы расстались тогда, в июне, ты бы сейчас просто с ума сошел. Ты стал совсем другим – уверенным, менее зависимым…
Джереми оглянулся. Деннис продолжал нервно скручивать и раскручивать полотенце.
– Да, пожалуй, ты прав. Люди меняются. Иногда даже становятся вполне самостоятельными. – Он надел шляпу. – До встречи!
– Ну как? – нетерпеливо спросила Гвинн.
Джереми задумчиво взглянул в окно кофейни. Высокое здание в конце квартала было отсюда хорошо видно.
– Я видел человека, который когда-то был Деннисом Френчем.
Старенькое пианино стонало и плакало. Оно было слегка расстроено, и печальные блюзовые аккорды разрывали Саре сердце. Ее пальцы легко скользили по клавишам, рождая протяжные звуки. Напевая в такт, она мерно покачивала головой из стороны в сторону. Мистер Кисс сидел на крышке пианино и слушал, полузакрыв глаза. Казалось, что подземное убежище осталось где-то невероятно далеко.
Я пою, потому что счастлива… Сара пела негромко, вполголоса, только для себя. Потому что свободна я… Она задержала последнюю ноту, заставив ее слегка вибрировать. Словно птичка на небе радуюсь – ведь смотрит Господь на меня…
– А как же, конечно, смотрит. То ли Он, то ли Джейни Хэтч.
От неожиданности она сбилась на диссонанс.
– Ред, ну зачем ты подслушиваешь? – Сара повернулась на стуле и увидела, что он собирает свой кларнет. – Я стесняюсь петь.
– Ну, может, в «Метрополитэн» тебя и не возьмут, но иногда душа бывает важнее, чем голос. – Ред лизнул мундштук. – Со мной то же самое. – Он взмахнул кларнетом. – А пела ты здорово, прямо в точку. Нас бы уже похоронили, если бы не помощь свыше. Ты сама что-нибудь понимаешь? – спросил он, снова засовывая мундштук в рот.
– Джейни не признается, что была в Сан-Франциско. Говорит, ездила на охоту.
– На охоту-то на охоту, – проворчал Ред. – Только охота бывает разная.
– Слушай, Ред, ты вообще понимаешь Джейни? Я, например, нет.
– Ее никто не понимает. Она делает то, что хочет ее левая нога, а потом уже придумывает оправдания. Может, ты ей просто понравилась?
– Подумать только, какая ирония судьбы! Ведь Селкирк мог не выполнить твою последнюю просьбу. Человек единственный раз в жизни совершил по-настоящему добрый поступок и поэтому погиб.
– Как говорится, хорошие люди долго не живут, – философски заметил Ред. – Ты хочешь сказать, что будь он добрее, то умер бы еще раньше?
– Будь он добрее, он вообще не оказался бы на верхушке башни, – сказала Сара, машинально доигрывая блюз. – Ему просто хотелось доказать, что он не зверь.
– Кому доказать? Нас он все равно должен был убить.
– Может быть, самому себе?
– Понятно. – Ред наконец закончил манипуляции с мундштуком и вставил его на место. – Ну что ж… – Он сыграл несколько пробных гамм и стал проверять клапаны. – А кстати, почему ты не застрелила меня?
– Ничего себе вопросик!
– Я имею в виду, там, на башне, когда Селкирк запустил твою программу? Ведь ты все-таки не выстрелила. То есть я, конечно, очень этому рад, но все равно не понимаю. Я хорошо знаю, как сильно действуют подобные штуки.
Сара сыграла несколько тактов и подняла руки над клавишами.
– Знаешь, самое смешное, что я помню то, что происходило вокруг, каждую подробность. И холодный ветер, и запах морской соли, и первые лучи рассвета… Правда, только так, будто видела это во сне или смотрела издалека. – Она повернулась и взглянула на Реда. – Он приказал мне убить Джимми Калдеро, и я честно искала его, чтобы убить. А видела только Реда Мелоуна!
Ред слегка вздрогнул.
– Не думаю, чтобы такая мелочь могла противостоять глубокому программированию.
– Нет-нет, дело не в семантике. Просто в глубине души я никогда не воспринимала тебя как Джимми Калдеро. Селкирк приказал мне убить человека, который никогда для меня не существовал.
– Вон оно что… – Ред рассеянно перебирал клапаны. – М-да…
– А что тебе не нравится?
– Я-то надеялся, что все дело в любви.
– Ты серьезно?
– Не совсем, – улыбнулся он. – А здорово было бы, правда?
Сара отвернулась и стала медленно играть хроматическую гамму.
– Ты раньше был когда-нибудь влюблен?
– Один раз.
– Я знаю, – кивнула она, помолчав. – Тот самый Джексонвилль, да?
– Значит, тебе уже рассказали?
– Нет, – покачала она головой. – Я ведь не совсем дура и могу кое-что сказать о ране, если вижу шрам. Как ее звали? Не Фанни Пауэр?
– Нет, Алиса Маколифф, – ответил он. – Ее звали Алиса Маколифф.
Имя из файла Моргана.
– И что с ней случилось?
– Примерно то же, что и с тобой. Она слишком много хотела знать. Работала системным аналитиком, интересовалась историей. Копнула тут, копнула там и не успела оглянуться, как стала представлять опасность. Вейл закатила истерику и потребовала ее головы, а Кэм отправил меня на помощь. Мы пару недель прятались в хижине в горах, пока он вел переговоры, чтобы нам разрешили забрать Алису к себе. У нас было много времени, чтобы… узнать друг друга как следует. Кэму удалось договориться, все шло отлично, но только Кеннисон забыл дать отбой. Или просто не стал. В общем, нас догнали в Джексонвилле…
Он надолго замолчал. Сара оглянулась.
– И что было потом?
– Что потом? Ей повезло меньше, чем тебе. У нее не было твоей подготовки. А я доверился людям, которым доверять не следовало, и мы… В общем, кончилось все скверно, оставим подробности. А зачем тебе понадобилось это знать?
– Мне хочется понять, почему человек, обладающий, казалось бы, здравым смыслом, лезет на башню Койт-Тауэр с голыми руками, зная, что там засел вооруженный убийца.
– Мне тогда показалось, что это отличная идея.
– Ты способен шутить по любому поводу, даже по самому серьезному.
Ред грустно улыбнулся.
– Некоторые вещи настолько серьезны, что остается только шутить.
– Кого ты вообще лез спасать, меня или Алису?
– Странный вопрос… А почему тебя это интересует? Ты ведь у нас вообще не нуждаешься в помощи. Играешь только соло.
Сара протянула руку и почесала Кисса между ушами. Перед ее мысленным взором промелькнула вереница лиц. Мама… Отец… Эйб… Морган… Деннис…
– Почему же, нуждаюсь иногда. Бывает, что я даже это понимаю. Шрамы есть не только у тебя.
– Тогда, может быть… – Он замялся. Сара обернулась.
– Почему ты никогда не пытался меня поцеловать?
Ред смутился.
– Я… Джейни один раз спросила то же самое. То есть про тебя… Не знаю. А если бы ты меня оттолкнула?
– А если нет?
Саре внезапно пришла в голову бредовая мысль, что Джейни сама подстроила эпизод на башне, чтобы заставить их поцеловаться. Интересно, убила бы она Селкирка, не сделай мы этого? Боже, какая чушь!
– Ред, а если бы там, на башне, с Селкирком был Уолт Половски, ты бы все равно полез туда без оружия?
Он усмехнулся.
– Ну, наверное, не так охотно…
Сара рассмеялась.
– Но все равно бы полез. Понятно. Не важно, для кого делаешь добро. Ладно, заходи ко мне сегодня часиков в семь, доделаем кое-какие неоконченные дела. Долг платежом красен – угощу тебя обедом. Джейни обещала пустить меня на кухню. А пока… – Она кивнула на кларнет. – Это у тебя просто леденец на палочке или как?
Ред поднял инструмент.
– Дай-ка мне «ля».
Сара ударила по клавише. Ред выдул ноту, нахмурился и покачал головой.
– Ты взял диез, – кивнула Сара.
– Я знаю, только у тебя там тоже не все в порядке. – Он подкрутил мундштук. – А теперь?
– Уже лучше. Что будем играть, «Высший свет»?
– Давай твой любимый – «Кленовый лист».
– А ты разве его знаешь?
– Ноты выучил, хочу попробовать как ты, на слух.
– Решил изменить принципам? – улыбнулась она.
– Ага. Только сначала сыграй, пожалуйста, мне его весь, а я послушаю.
Сара начала вступление. Ред напряженно слушал, подавшись вперед.
– В следующий вторник я встречаюсь с Деннисом, – сказала она, не переставая играть. Ред что-то буркнул в ответ. – Джереми сказал, что он сильно изменился. Бывает. Иногда заключенные так привыкают к своим тюремщикам… В общем, не знаю. Обрати внимание на этот переход. – Она сыграла одну фразу дважды. Ред слушал, машинально перебирая клапаны кларнета.
– Не знаю, – повторила она. – Может быть, дело в благодарности? Или этот Бернштейн тоньше, чем мы думаем? А может, Денниса запрограммировали, как меня? – Она покачала головой. – Я в жизни не испытывала ничего ужаснее.
– Фракция Селкирка планировала использовать тебя для убийства Бернстайна, а потом…
Сара кивнула.
– У меня идея рабства вызывает особые ассоциации, ты же понимаешь. А рабство духовное – это рабство вдвойне.
– Дикие у них методы, я такого не одобряю, – покачал головой Ред.
Она прекратила играть и обернулась.
– А чем это отличается от того, что делает Шестерка, общество Бэббиджа или собираетесь делать вы? Манипуляция есть манипуляция, а в розницу или оптом – какая, к черту, разница?