Теория сложных систем. Как правило, небольшие параметрические изменения приводят к небольшому изменению положения равновесия, однако такое бывает не всегда. В ряде случаев даже ничтожно малый сдвиг параметра может привести к внезапному и очень сильному изменению поведения системы. Например, если мы растягиваем резиновую ленту, она постепенно удлиняется, но только до тех пор, пока не достигнута точка сингулярности. Потом происходит внезапный разрыв, который невозможно предсказать, экстраполируя предыдущее поведение ленты. Человеческое общество также способно «рваться». Революции, перевороты, экономические бумы и кризисы, технологические прорывы есть не что иное, как точки сингулярности, препятствующие достижению привычного равновесия.
Теория сложных систем, которую иногда не совсем правильно называют теорией хаоса, вовсе не исключает возможность предсказания. Напомним, что даже ньютоновская механика вполне допускает хаотическое поведение.
Наиболее драматическим примером хаотических «срывов» может служить внезапное разрушение некоторых древних государственных сообществ, когда общественная структура высокого уровня внезапно уступала место первобытно-племенным «варварским» порядкам. Наиболее характерные случаи – это внезапное исчезновение цивилизации майя и городов-государств эгейской культуры, а также ситуация в Египте после Шестой династии. Известны также примеры внезапного усложнения – например, образование королевств саксов, зулусского государства и ирокезской конфедерации.
Странные аттракторы. Обычно мы склонны объяснять внезапные изменения действием внешних факторов: варварским нашествиям, козням коммунистов, иностранной пропаганде, проискам ЦРУ и т. п. Однако топологическая теория катастроф, разработанная Рене Томом, показывает, что и внутренние факторы, лежащие в самой природе системы, способны вызывать не меньшие потрясения. Дело в том, что, оказывается, при одних и тех же значениях внутренних параметров может существовать не одно, а два или даже несколько положений равновесия, и когда система, двигаясь по своей обычной траектории, достигает опасной точки, положение которой можно рассчитать, она внезапно «падает», стремясь к совершенно иному состоянию.
В основе клиологии лежат три основные аксиомы, авторы которых, каждый по-своему, исследовали особенности развития человеческого общества. В слегка перефразированном виде они имеют следующий вид:
Человеческие сообщества представляют собой гомеостатические системы и подчиняются общим системным законам, проявляющимся в виде законов физических, биологических и исторических.
Адам Смит
Человеческие сообщества представляют собой биологические популяции и подчиняются экологическим законам, описывающим процессы производства, в особенности пищи и энергии, а также процессы размножения.
Томас Мальтус
Исторические процессы объясняются материальными, а не сверхъестественными причинами.
Карл Маркс
Таким образом, исторические процессы в принципе поддаются математическому анализу и моделированию. Методы точных наук не только не чужды историческим исследованиям, но, наоборот, могут быть чрезвычайно полезны для объяснения структурной взаимосвязи явлений и описания широкомасштабных динамических процессов.
Однако даже самая утонченная математика сама по себе бесплодна. Чтобы поддержать и дополнить ее, необходима теория. Поэтому не следует забывать о двух остальных аксиомах.
Часть II. Биология истории
Недостаточно обнаружить закономерность. Необходимо понять, почему она возникает и какие условия способствуют или препятствуют ее сохранению.
Колин Ренфру
Биология и цивилизация тесно связаны. Человеческие сообщества можно в определенной мере рассматривать как биологические популяции, подверженные действию различных экологических законов. Однако существует также ряд чисто структурных параллелей и аналогий. При разработке своих экономических теорий Адам Смит и Карл Маркс в большой степени полагались на биологические аналогии, а Чарльз Дарвин явно заимствовал саму концепцию эволюции путем естественного отбора у того же Адама Смита.
История как таковая вполне аналогична биологическому морфогенезу. И в том, и в другом случае речь идет о развитии внутри системы различных структур. Генетически идентичные клетки развиваются в разных направлениях, превращаясь в нервные, мышечные и другие специализированные клетки и ткани и в конечном счете образуя сложнейшие организмы, обладающие набором различных служебных органов. Так же точно простые охотники и собиратели становятся жрецами, королями, рабочими и т. д., создавая развитые государства с набором специализированных общественных институтов. Аналогичны ли механизмы этих двух процессов?
В своей книге «Живые системы» биолог Джеймс Миллер сравнивает клетки, органы, организмы, организации и нации, делая вывод о том, что все рассматриваемые системы обладают общей структурой и состоят из девятнадцати подсистем, перерабатывающих информацию, вещество и энергию. К примеру, клеточная мембрана и погранично-таможенная служба относятся к «пограничным» подсистемам и действуют похожим образом, регулируя потоки информации, вещества и энергии между системой и окружающей средой. Каждая из подсистем необходима: если одна из них откажет, вся система погибает.
Модель Миллера позволяет использовать данные об одном типе систем для анализа других. Однако аналогия – это еще не эквивалентность. Человеческие сообщества не в большей степени просто «суперорганизмы», чем организмы – просто «суперклетки». Все живые системы способны хранить и обрабатывать информацию. Биологические системы используют для этого ДНК, а общественные – язык. Сложность системы характеризуется объемом хранимой и обрабатываемой информации. Неживые системы постепенно упрощаются, согласно закону возрастания энтропии, в то время как живые, наоборот, усложняются, поглощая из окружающей среды информацию, вещество и энергию.
Сложность сообщества, как, впрочем, и биологической системы, можно охарактеризовать количеством его функциональных подразделений. Так, например, в первобытном обществе каждый человек выполняет функции фермера, даже вождь или кузнец, но в городе-государстве администратор и ремесленник работают уже «на полной ставке». Системы становятся сложнее за счет двух основных процессов: функциональной специализации и централизации управления. Археолог Кент Фланнери исследовал эти процессы и их механизмы. Усложняясь, сообщества растут и становятся прочнее. Мудрый совет какого-нибудь старика влиял на жизнь десятка охотников, собравшихся вокруг костра, однако кодекс царя Хаммурапи, высеченный на камне, скопированный во многих экземплярах и подкрепленный силой государства, оказывал влияние на сотни тысяч людей в течение столетий и даже сейчас, сохранившись частично в некоторых главах Библии, продолжает свое воздействие на миллионы.
Усложняясь и специализируясь, биологические сообщества становятся все лучше приспособленными к окружающей среде. В определенный момент, по достижении равновесия, происходит замедление и остановка эволюции. Бывает, что окружающие условия внезапно меняются, и система не успевает соответствующим образом перестроиться. Биологические органы, так же как и установившиеся модели поведения, не могут меняться слишком быстро. В результате происходит катастрофа – вымирание видов или возвращение цивилизованного общества к варварству.
Иногда сообщества развиваются практически одинаково. Примером может служить почти одновременное возникновение земледелия в далеко отстоящих друг от друга географических областях с совершенно разными растениями и животными. В других случаях пути развития расходятся. В Египте, Междуречье и Северной Индии первые государства представляли собой высокоцентрализованные деспотии, в то время как в Европе, Западной Африке и Южной Индии это были своего рода феодальные республики. Изучение этих процессов может помочь нам, к примеру, предсказать, какой тип государства возникнет в орбитальных колониях будущего. Тонкий намек: деспотизм существовал, как правило, в тех древних сообществах, где жизнь людей зависела от успешного орошения засушливых земель и правитель имел возможность легко подавить сопротивление недовольных, просто «перекрыв воду», в то время как в странах с влажным климатом дождь одинаково поливал как короля, так и его подданных. Каков вывод?
Хорошая теория должна давать возможность предсказывать и допускать, хотя бы в принципе, количественное выражение своих результатов.
Огюст Конт
Некоторые общественные теории, как, например, социобиология, пытаются объяснить социальное поведение с точки зрения генетики. Между тем сообщества могут радикально меняться в рамках одного биологического поколения. Примером может служить модернизация Японии в эпоху реформ Мэйдзи. Достижения цивилизации вроде электрического освещения, марксизма или теории относительности распространяются в обществе независимо от того, оставляют ли потомство их авторы. Это не означает, что генетика не имеет никакого значения в развитии культуры. Генетические теории описывают некие внешние рамки, внутри которых происходят изменения, но сами эти изменения они объяснить не способны.
История движется вперед, когда люди меняют свое поведение: переходят к оседлости и начинают возделывать землю, покидают свои города, принимают новую религию, начинают лечиться новыми лекарствами, выводят новый сорт риса. Иногда новые типы поведения приживаются, иногда нет.
Понятие «мемов», введенное Ричардом Даукином, помогает лучше понять эти процессы. Мемы представляют собой социальный аналог генов, некие «элементарные идеи», размножающиеся в человеческих умах. Факты, пословицы, лозунги – все это примеры мемов. В том числе и сама идея мемов! Эта книга – также не что иное, как комплекс определенных мемов. Мемы процветают или погибают в мозговой ткани в зависимости от их полезности и привлекательности. Они распространяются от мозга к мозгу путем устной передачи, личного примера или по радиоволнам и определяют заимствованное поведение, так же как гены определяют поведение инстинктивное.