– Вам-то все равно, – сказала она сердито Лакку, Клиппану и Билли. Мм, разговаривать с мебелью, глупее и быть не может. Они выглядели такими… равнодушными. «Стоять тут или у кого-то еще, им абсолютно наплевать», – с сожалением заключила Касси. Среди них выделялся только большой стул, но это беженец, которого спасли от переработки и который был счастлив обрести новый дом.
Она тяжело вздохнула. У Кобы дома совсем по-другому! Они с домом подходят друг другу, половицы его слегка поскрипывают, дом вздыхает, словно живой. Их дом – нет. Он молчит, как камень, из которого сделан. В доме стало так тихо, что было слышно, как часы отсчитывают секунды.
Было еще только десять минут одиннадцатого, время тянулось медленнее обычного.
«Может, потому что ему больше некуда спешить, – с грустью подумала Касси, снова усаживаясь на диван. – Что там интересного по телику? Ничего, да?»
Рука сама потянулась к пульту, но вдруг Касси замерла. Ее телефон… Утром он ведь лежал здесь?
Она точно это помнила, но в панике стала повсюду его разыскивать.
На полу, под подушками на диване, на кухне…
Она даже поднялась наверх, в свою комнату, чтобы проверить, не там ли он.
На глазах у нее от ярости выступили слезы. Что, теперь ничего нельзя оставить без присмотра? А что, если позвонит Фейнстра? Или Хуго? Или Тим? А если ей самой надо будет кому-нибудь позвонить? Все важные контакты были записаны у нее в телефоне. Без него она была отрезана от внешнего мира.
Касси почувствовала приступ сильного гнева, еще никогда в жизни она так не злилась. Она пнула стол, одним движением сбросила со стеллажа огромную стопку журналов, разбила о стену фигурку ослика из Португалии.
– Тварь! Ненавижу тебя!
Пульт тоже полетел в стену. Батарейки разлетелись в разные стороны.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!
«Телефон мамы так и лежит под диваном», – вдруг вспомнила Касси. Рывком она отодвинула Клиппан от стены. Лежит. И что теперь? Без ее номеров этот телефон бесполезен. Она могла бы его выбросить, но тогда уже больше не вернула бы свой. Позвонить матери и обматерить ее? Касси тяжело вздохнула. Как будто это поможет. Она включила телефон, просто чтобы посмотреть, работает ли он еще. Да уж, двенадцать новых сообщений. Наверняка от того полудурка. Она на секунду замешкалась. Вообще-то, ей было совершенно неинтересно, что он хотел сказать ее матери, но с другой стороны… Касси казалось, что так она влезает в мамину жизнь, что она что-то ломает, а это как раз то, чего та заслуживает.
Из двенадцати сообщений десять были от Ханса. В одном из них он так злился на нее, даже назвал ее двуличной сукой. Остальные интереса не представляли: влюбленное сюсюканье да намеки на то, чем они занимались (из-за чего Касси покраснела и почувствовала приступ тошноты). Два других сообщения были от агентства недвижимости по поводу аренды, которая так и не была оплачена. Понятно, куда снова пойдут ее деньги, заработанные тяжким трудом у Стру. Каждый раз, когда ей удавалось начинать копить деньги, случалось что-то в этом духе. Она бросила телефон на стол и пошла наверх переодеваться и собираться на работу.
Еще никогда ей не было так трудно выбрать, что надеть. Брюки, футболки, топы – все казалось слишком облегающим. Можно было легко разглядеть все, что прячется под одеждой.
Наконец Касси нашла футболку чуть свободнее. Она постаралась беспристрастно оценить свой внешний вид, но ей по-прежнему было тяжело смотреть на себя в зеркало, не испытывая при этом приступов стыда, этого опустошающего, тянущего ко дну чувства. Она снова услышала, как рвется ткань, почувствовала чужие прикосновения. Касси подошла к шкафу и надела поверх футболки блузку с длинными рукавами.
Пора выходить. Через полчаса заканчивались уроки в школе около деревенского клуба, а значит, мамочки из нового района поедут за детьми на велосипедах в центр. Среди них она будет в безопасности. А Стру точно не станет возражать, если она начнет работать на час раньше. Особенно если ему за это не понадобится платить.
В магазине все было в порядке. Диан зашла купить гирлянды с флажками и торт для детского праздника, а еще заходил тот старый рыбак со своей женой. Он подмигнул Касси, а его жена оставила ей ириску из только что купленного пакетика. Сама Касси даже попыталась произвести на Стру хорошее впечатление, заговорив с ним (когда в магазине было пусто) о кофе:
– В Лейдене в супермаркетах стоят кофемашины, покупатели могут бесплатно выпить кофе. Людям в возрасте это очень нравится, особенно потому, что там можно посидеть и отдохнуть. Может, здесь тоже можно было бы сделать что-то в этом роде.
Стру слушал и кивал:
– А не такая уж и плохая идея, совсем не плохая. У меня дома как раз есть старая кофеварка, и мы можем поставить тут пару стульев из подсобки. Просто попробовать, вдруг понравится.
Спустя какое-то время он принес ей упаковку малины. Просто так. Он сказал, что некоторые ягоды немного заплесневели, но в основном хорошие.
– Попробуй.
Она нашла среди них свежую.
– Вкусно. Мм, а какая сладкая.
– Я так и думал, – довольно закивал Стру, – ой, пока я не забыл: не могла бы ты сегодня присмотреть за моим помощником? А то мне скоро надо ехать на собрание в церковь.
Прежде чем она успела ответить, он сказал:
– Прекрасно, я сегодня очень доволен тобой, юная леди, очень доволен.
И, потирая руки, он пошел в свою каморку. Оттуда он вышел только в половине шестого. Уже без рабочей белой куртки, но с тетрадью для помощника.
– Если проголодаешься, можешь взять сэндвич. И в подсобке есть телефон, можешь позвонить маме, сказать, что задержишься, но помни: ты на работе, звонки только по делу.
«Как будто ей есть дело до того, во сколько я вернусь, – подумала Касси. – Да и вернулась ли мама сама?» Но она лишь послушно кивнула.
Закатывая тележки внутрь, Касси заметила помощника: весь сгорбившись, с завязками поверх брючин, в наглухо застегнутой ветровке он сидел на горном велосипеде, который плавно, как будто в замедленной съемке, двигался через площадь в сторону магазина.
Когда он зашел в помещение, она уже довольно долго ходила по магазину с тетрадкой в руках. Он повесил ветровку на петельку, отыскал Касси в торговом зале, а затем просто следовал за ней как привидение, не говоря ни слова. Ей стало не по себе.
– Я скоро, ладно?
– Да.
Но он продолжал ходить за ней.
– Может, ты лучше сядешь? В подсобке или за кассой. Когда закончу, я подойду к тебе, хорошо?
– Да. – Он остановился на мгновение, уставился на белый кафель, но продолжил ходить за Касси по пятам. Когда она наконец отдала ему тетрадь, он сразу же начал читать:
– Кока-кола лайт, один литр.
Он стал нервно подниматься на носки своих коричневых ботинок и опускаться.
– Кока-кола лайт, один литр? – повторил он, и было заметно, как он волнуется.
– Там же написано… Ой, должно быть полтора литра.
Он наблюдал за тем, как она исправляет ошибку. Пройдясь по всем ее инструкциям, он выдохнул с облегчением:
– Хорошо.
– Я могу идти?
– Да.
– Ты сам закроешь?
– Да.
Этот вопрос задавать было необязательно. Он всегда сам закрывал магазин.
На часах была почти половина восьмого, когда она наконец вышла на улицу. Воздух был тяжелым и влажным. Снова могла запросто начаться гроза.
Касси вдруг ощутила слабость в ногах. У нее закружилась голова, ноги стали ватными. Осторожно, боясь упасть, она прислонилась к стене, у которой днем обычно стояли тележки. «Это все от голода», – говорила она себе, хотя понимала, что дело в другом. В Борхерлан. Она просто не могла там проехать. Когда свет в магазине погас, помощник Стру медленно и старательно включил сигнализацию, а затем закрыл дверь на все три замка, как и полагалось по ночам; Касси стояла на том же самом месте. Он остановился, всего в паре метров от нее. Синяя, застегнутая под горло ветровка. Такой же тихий, как и в магазине. Касси испуганно и беспомощно посмотрела на него.
– Не можешь ли ты проводить меня до Клавервех? Пожалуйста.
– Да.
Никаких вопросов, ничего. Несколько минут они ехали рядом и молчали.
– А красивый у тебя велосипед, – заметила она.
– Модель «Пинарелло Пэрис Карбон»…
– Ого. Они ведь дорогие, да?
– …с полным обвесом «Кампаньоло Рекорд»…
– Ого.
– …с небольшим тюнингом колес «Корима Аэро Карбон», втулка «Тюн», карбоновый руль «Синтэйс Рейс Лайт».
– Вот это да.
– Общая масса велосипеда меньше семи килограммов.
– Ничего себе.
– И да, такие велосипеды действительно стоят немало, – закончил он многозначительно.
Касси кивнула:
– Да, это заметно. Кстати, как тебя зовут?
– Хидде.
– А меня Касси.
– Да я уж знаю.
Когда они проехали Борхерхоф, у нее перестала кружиться голова. Касси несколько раз сказала «спасибо» Хидде. Тот просто кивнул, развернул велосипед и, не говоря ни слова, скрылся в тени деревьев.
Уже перевалило за полночь, а Касси все еще не могла заснуть. И каждый раз, когда она, совершенно этого не желая, вспоминала об Эдвине де Баккере, у нее к голове приливала кровь, а сердце начинало бешено колотиться. Еще она злилась. На тех парней, разумеется, а еще на старую тетку, которая, по всей видимости, была слишком упряма, чтобы поблагодарить ее за книгу о Ротко. А еще на маму с ее бесконечными проблемами, на Хуго, этого лицемера, который больше не объявлялся. Но сильнее всего она злилась на себя. Что она тогда сделала не так? Она ведь наверняка могла этого не допустить?
Тем утром она долго стояла перед зеркалом.
«Отважная Додо, ага… М-да, от нее почти ничего не осталось. Прекрати уже, дурочка. Завязывай уже со всем этим. Ты сама во всем виновата, не надо было кататься в маечке по деревне. И что за истерика из-за какой-то грозы? Ну что они тебе сделали? Ну, поиздевались немного да и все. Как будто ты сама никогда ни над кем не прикалывалась. Да и по пляжу ты вообще иногда ходишь топлес».