Он хотел накрыть в саду, но там уже собрались соседи, а Касси боялась их любопытных взглядов.
– Ой, да, знаменитость, конечно, – подтрунил над ней Муса.
Касси с несчастным видом смотрела в тарелку. У нее вдруг совершенно пропал аппетит. Зато Муса больше не злился. К нему вернулась его обычная интонация, и он начал успокаивать Касси:
– Не переживай, долго не злись. Все люди смотрят только на свои жизни. Еще немного думают «ах, да», когда видят тебя, а потом их маленькие мозги опять думают только про их дела, и ты опять просто девочка из магазина, и всё.
Касси полагала, что это случится еще не скоро. Стру никогда не отступит, она была в этом уверена, да и потом, после всего, что он наговорил, она сама не хотела его видеть. Никогда. Разве что… разве что он искренне признает свою неправоту в программе у Диджея и извинится перед ней. Тогда может быть. Еще он должен поднять ей зарплату, дать оплачиваемый отпуск. А дурацкая форма и убогая резинка для волос должны отправиться в мусорный бак.
«Ага, размечталась, – одернула она себя. – Как там сказал тот дядька? Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши…» Нет, работа в магазине уже в прошлом, обратного пути нет. Ей стало интересно, взял ли Стру на ее место новенькую. Такую, которая носит юбки ниже колена, застегивает блузку на все пуговицы до самого подбородка и делает идеальную укладку. Если, конечно, такие барышни еще существуют. Как бы то ни было, нужна была всего одна такая, и Стру ее отыщет. Как они будут счастливы вместе: дядюшка Стру и его идеальная пай-девочка с добрым именем…
За ней гналась вся деревня с Эдвином и Стру во главе. По движению их губ она видела, что они кричат, но не понимала, что именно. На руках у нее был ребенок, поэтому она не могла быстро бежать, и они ее догоняли. Ей казалось, что с каждым шагом ребенок становится все больше и тяжелее, и в конце концов Касси пришлось бросить его (или ее?). Откуда ни возьмись появился Муса в полицейской форме. Он преградил ей путь и свистнул в свисток, громко и резко. А затем еще раз, и еще…
Касси вскочила. Сердце билось так часто, как будто она на самом деле бежала. Не успев окончательно проснуться, она взяла телефон с тумбочки. Неизвестный номер.
Какой неизвестный станет звонить ей так рано воскресным утром?
Первым порывом было просто сбросить вызов, но что, если это звонят из полиции? Или вдруг это Хуго, с нового номера?
– Алло?
Звонил Стру. Она так испугалась, что выронила телефон.
– Здравствуй, Кассандра…
После приветствия он еще с минуту откашливался, прочищая горло. Это звучало настолько омерзительно, что Касси скривилась и держала телефон в полуметре от уха, пока Стру снова не заговорил.
– Здравствуй, Кассандра, – чувствовалось, что он старается придать своему голосу мягкость и смирение. – Я… Я звоню, чтобы попросить у тебя прощения.
«Я сплю, это все сон», – Касси была в замешательстве.
– Ты здесь?
– Да.
Он изверг из себя еще одну порцию отвратительных звуков. По всей видимости, ему удалось устранить препятствие на пути у слов – они наконец вывалились наружу:
– Я подумал, а позвоню-ка я сейчас, пока мы еще не открылись. Что я хотел сказать, Кассандра, не надо было мне сомневаться в твоих словах. Возможно, ты несколько груба и импульсивна, но нечестной тебя назвать нельзя. Еще раз, мне очень жаль, прости. Не могла бы ты вернуться в магазин?
– Даже не подумаю, – холодно ответила она.
На секунду повисла тишина, затем раздался тяжелый вздох.
– Я могу как-то загладить свою вину?
М-да, это будет непросто. И все же… Казалось, Стру действительно это волновало.
Касси вдруг вспомнила свои вчерашние фантазии.
– Можете позвонить на «Вирсе Локал» и сказать, что вы сожалеете.
В телефоне послышалось кряхтение.
– Или можете повесить записку на двери, – великодушно предложила Касси.
– Записку с извинениями?
– Да.
– И сколько она должна висеть?
– Целую неделю.
– Это слишком долго, – простонал Стру.
– Ладно, тогда три дня.
– А можно повесить ее на доску с объявлениями?
– На этот крохотный рекламный стенд? Ну уж нет, туда никто не смотрит.
– А на окно?
«Неужели он и правда собирается это сделать?» – недоумевала Касси.
– Хорошо, на окно можно.
– Отлично, тогда договорились, – у Стру будто гора с плеч свалилась.
Бегом, пока он не успел отсоединиться, она стала забрасывать его остальными своими требованиями:
– Еще я хочу прибавку, оплачиваемый отпуск, хочу носить модную форму или просто ходить в своей одежде. И никакой резинки для волос.
Что ж, теперь Стру точно должен был отказаться. Но не тут-то было, он лишь в очередной раз тяжело вздохнул.
– Ну хорошо.
Касси не поверила своим ушам.
– Серьезно? Вы согласны… на все условия?
– На все. Можешь носить свою одежду, если только она прилично выглядит.
– Ладно, – Касси была сбита с толку.
– Значит, ты вернешься?
– Да, наверное…
– О, отлично! И еще… Касси… может быть, у тебя получится выходить почаще? Каждый день на часик, чтобы раскладывать товар? С завтрашнего дня?
– А как же Хидде?
– В данный момент он не может.
– Он заболел?
– У него украли велосипед, – сухо ответил Стру.
– Да что вы? Его красавца «Пинарелло»? Как такое вообще возможно, он же глаз с него не спускал?
Стру снова вздохнул:
– Любопытство – это серьезный порок, юная леди. Но если тебе это важно знать, то они взломали его гараж и забрали велосипед вместе со всеми замками. Уже третий велосипед вот так пропадает. Скорее всего, какие-то преступники из Восточной Европы.
– Откуда им знать, что в том гараже хранится такой дорогой велосипед? Гораздо логичнее предположить, что это кто-то из нашего городка.
Стру никак не отреагировал на ее слова.
– Так ты сможешь раскладывать товар или нет? – спросил он с легким нетерпением в голосе.
– Может, пусть лучше он купит новый велосипед или одолжит у кого-нибудь?
Стру который раз вздохнул.
– Послушай, Кассандра, этот парень, Хидде, не совсем обычный. Возможно, ты и сама это заметила. Перемены даются ему очень трудно. Этот велосипед был ему очень дорог. Хидде сейчас слишком подавлен, чтобы выйти на работу, – сказал он гораздо мягче, чем обычно.
– Хорошо… Поняла. Значит, это временно.
– Думаю, да. Ну что, Касси, я могу на тебя рассчитывать?
Касси… Так он ее почти никогда не называл. Он же не мог вот так взять и превратиться в нормального человека? Может, Марьян все же?..
Касси была немного озадачена, но согласилась:
– Да, я приду.
Время летело незаметно. Каждый день Касси ходила к Стру, где покупатели нередко делали ей небольшие подарки: горшочек с цветами, шоколад, конфеты. В школе прошло несколько собраний редколлегии на тему «Семейных тайн», заходила Грейт, рассказала, что по поводу происшествия возбуждено уголовное дело.
Дома тоже много всего происходило. Муса продолжал жить у них, все вместе они устроили генеральную уборку, а каждый вечер Касси ждал ужин. Дни стремительно сменяли друг друга, и день отъезда мамы наступил неожиданно скоро.
Гостиная была забита чемоданами и сумками. Одежда, туалетные принадлежности, книги, пакеты с едва живыми комнатными растениями (у Обы их явно ждала лучшая жизнь) и с остатками еды. Выбрасывать еду, по мнению Мусы, было смертным грехом, поэтому вся она должна была направиться в Борхерхоф. А еще в комнате стоял мамин старый велосипед, потому что ключ от сарая внезапно куда-то запропастился. Посреди этого хаоса мама лихорадочно докрашивала ногти.
– Может, мне с вами? – предложила было Касси, но мама категорически отвергла эту идею.
– Солнышко, тебе с нами делать нечего. Я буду всю дорогу смотреть в окно и периодически вздыхать, приговаривая: «Не хочу, верните меня домой». Мандела даже слушать не будет, а ты наверняка начнешь меня жалеть. А потом мы обе, разумеется, расплачемся, и я приеду туда вся зареванная и с растекшейся тушью.
Касси помахала им вслед. Она следила за машиной до тех пор, пока «пежо» не превратился в крохотную точку на горизонте. Ей вдруг показалось, что четыре недели – это очень долго.
«Велосипед можно везти в багажнике», – сказал Муса перед отъездом, но что ей все это время было делать? Газ перекрыт, окна трижды проверены, есть и пить нечего, а Муса вернется только через два часа.
Она села на велосипед и, почувствовав какое-то непонятное покалывание в животе, медленно поехала в сторону своего временного убежища. Стояла страшная духота. Синоптики предсказали, что на востоке ожидается гроза, но в большом доме Борхерхоф она казалась не такой пугающей, как в их с мамой домишке. В Борхерхофе полно мест, где можно спрятаться от молний, а со звуками грома вполне мог бы справиться ее mр3-плеер.
Четыре недели у Обы внезапно стали казаться Касси вечностью. Ладно, Оба милая (хоть и не всегда), дом интересный (но надолго ли?), в саду можно загорать, если погода позволяет. Но четыре недели!
Четыре недели без мамы – это тоже было странно. Четыре недели не переживать, что она пьет. Что музыка играет слишком громко. Что они снова просрочили или вообще не оплатили аренду. Что очередные отношения закончатся слезами. Четыре недели без ссор. Интересно, а она будет ссориться с Обой? Если та вдруг будет слишком строгой и начнет ею командовать, то она просто сбежит в Лейден. Там же наверняка найдется тот, у кого она сможет пожить пару недель?
Касси оставила велосипед у ворот и пошла обратно домой. Все велосипедисты, которых она встречала, здоровались с ней. Один вскинул руку с поднятым вверх большим пальцем, а полная дама лет пятидесяти остановилась возле нее и, тяжело дыша, похлопала по руке:
– Молодец, девочка! Мы все ужасно гордимся тобой!
«Да с чего вдруг?» – промелькнуло у Касси в голове, но она улыбнулась и застенчиво ответила: