— Куда сначала? — прокричала она.
— Просто иди за мной! — рявкнул он в ответ.
— У меня шляпка слетела! — взвизгнула Бренда.
— Да черт с ней, другую куплю, — откликнулся Артур.
— Нет, вот она. — Бренда успела подхватить ее на лету и прижать к себе.
С конной карусели доносилась протяжная органная музыка, и в такт ей поднимались и опускались всадники.
— Лошади! — захлопала в ладоши Винни. — Кто даст шиллинг прокатиться?
— Они уже останавливаются. Живо! — Бренда подхватила юбку, и Артур подтолкнул ее сзади, одновременно таща за собой Винни, которая, сев на лошадь, стащила с головы и принялась комкать в руках бумажную шляпку.
— Ну, это забава для пенсионеров! — крикнул Артур. — Погодите, пока до ракеты доберемся.
Лошади стали на дыбы, и над головами людей они увидели площадки, где столпились вперемешку взрослые и дети.
Медленно продвигаясь к центру, они взобрались на колесницу, и там, под прикрытием, в темноте, Артур поцеловал сперва Бренду, потом Винни, а когда холст откинулся и им открылось звездное небо, обе, раскрасневшиеся от мужской ласки, громко рассмеялись и принялись вырываться из его сильных рук. Не то что Дорин, подумал он: та в четверг по дороге домой за каждым его шагом следила, не дав хоть немного побаловаться, и на полчаса остановилась, чтобы потрепаться с этой дурой — приятельницей с работы.
— Попытаем счастья, — предложила Винни. — Покатаем пенсовики, выиграем фунт. — И она быстро разбросала выпавшие из деревянной прорези монетки по нумерованным квадратам, проиграв за пять минут пять шиллингов. Бренда целилась тщательнее, но выступила с тем же успехом. Артур катил монеты еще медленнее и при этом вообще не целился, однако же выиграл — просто потому, что не переставал орать, что родился счастливчиком. В конце концов возобладал здравый смысл Бренды, и они вышли с прибылью в два шиллинга, купили по стаканчику бренди и, потягивая пряный коричневатый напиток, медленно двинулись вдоль аттракционов. Из зоопарка их выгнали, после того как Артур попытался затолкнуть Винни в клетку, где дремали, свернувшись кольцами, два полуживых питона.
— Ты им понравишься, — говорил он вырывающейся из его рук женщине. — Выглядят, несчастные, так, словно в последний раз их кормили на прошлое Рождество.
Смотритель гнался за ними по ступеням, размахивая плеткой.
Бренда удачно метнула дротики и выиграла разукрашенную тарелку.
— Вот что значит целый год тренироваться в клубе, — понимающе кивнула Винни. — Тебе тоже надо что-нибудь выиграть, Артур.
— Прикуси язычок, иначе в следующий раз скормлю львам, — пригрозил Артур. — Смотри, я не шучу.
Сейчас уже было не до здравого смысла: все плавали в волнах света и развлечений, от которых не могли оторваться. Четыре ярмарочных акра превратились в целую вселенную с палатками и фургонами, ларьками и аттракционами, балаганами и вышками, качелями-лодками и качелями-каруселями, и люди потеряли всякое представление о времени и пространстве, замкнутые в чреве этого инфернального гудящего мира.
Винни заявила, что хочет прокатиться в поезде-призраке, и Артур почувствовал себя отцом двоих детей, выполняющим обещание, данное под конец рождественских праздников. Они дождались пустой кабины и очутились в непроглядной тьме, оглушенные ужасными криками, доносящимися из Ада, расположенного, по соображениям Артура, в голове поезда. Он встал, намереваясь вступить в бой с призраком Смерти, чьи устрашающие письмена были начертаны на внешней стороне вагона.
— Садись, — одернула его Бренда.
— Иначе привидение явится, — сказала Винни, которой было страшнее всех, хотя она же и предложила эту поездку.
На первом этапе больше всего пугают темнота и демоны, рождающиеся в твоем собственном сознании, и Артур, который таким страхам подвержен не был, только ругался на чем свет, требуя, чтобы ему вернули деньги, потому что в такой тьме ничего не видно. Сидевшие впереди девушки захихикали — протесты Артура вывели их из закономерного состояния ужаса, за которое они заплатили по шиллингу.
Он вышел из кабины, пробежал вперед несколько ярдов и догнал девиц, преисполненный решимости вернуть им веру в поезд-призрак. Он замахал руками, и они закричали от страха. Стук копыт споткнувшейся, готовой попятиться назад лошади эхом отозвался в черном чреве тоннеля, послышался предсмертный хрип умирающего, а под конец Артур дико вскрикнул, словно его жизненные страдания оборвала пуля. После этого он вышел из кабины и, рассчитав, когда Бренда и Винни должны поравняться с ним, шагнул на ступеньку.
— Кто это только что сел в поезд? — послышался незнакомый женский голос. Артур замер и затаил дыхание.
— Не знаю, — ответил мужчина. — А что, кто-то сел?
Артур уловил, что, пытаясь успокоить спутницу, он поглаживает ее бедро.
— Да не беспокойся ты, Лил.
— Говорю же тебе, кто-то вошел, — захныкала она. — Смотри, вон стоит.
Мужчина вытянул руку и, задев ногу Артура, резко подался назад, словно это был оголенный провод.
— Вы кто? — спросил он.
— Борис Карлов, — замогильным голосом ответил Артур.
— Говорила же тебе, не надо было сюда садиться, — заныла женщина. — Эта была твоя затея, вечно ты со своими дурацкими штучками.
— Ничего страшного, — сказал мужчина, но на сей раз менее уверенно. — Это всего лишь механик. Хотя, если хочешь знать мое мнение, он слишком далеко зашел, нечего портить нам удовольствие.
— Крови хочу, — сказал Артур. — Немного, всего лишь чашечку на ужин.
— Скажи ему, пусть убирается, — простонала женщина. — Пусть пересядет на другой поезд.
— Бренда! — крикнул Артур. — Винни! Вы где? — Он засмеялся. Назад ему возвращаться не хотелось, можно и так доехать.
Поезд достиг поворота, и перед пассажирами закачался освещенный скелет. Тоннель наполнился истошными воплями.
— Алф, скажи ему, пусть убирается, — нервно твердила женщина. — Мало ли кем он может оказаться.
— Я — Джек Потрошитель, — заявил Артур. — Но сегодня я не потрошу.
— Какие страшные вещи он говорит, — прорыдала женщина.
— Да успокойся же ты, Лил, — сказал Алф. — Все будет хорошо. Мы ведь в поезде-призраке, это только игра. Которая скоро кончится.
— Мне страшно, — продолжала скулить Лил. — У него такой жуткий смех. Откуда нам знать, может, он только что из сумасшедшего дома.
С приближением к скелету Артур все больше распрямлялся.
— Слушайте, мэм, если вы окажете мне любезность и позволите доехать до места в вашем купе, я покажу этому типу, где раки зимуют.
— Уходите, — рыдала женщина, закрывая лицо ладонями, — я не хочу этого видеть.
— Ну же, ну, — успокаивал ее Алф. — Не плачь. Как только доедем, я сразу же сообщу администрации.
Артур нанес удар по скелету — это был кусок материи, в которой он сразу запутался, так что и руку было не вытащить. Он судорожно пытался освободиться, но, срываясь с многочисленных крюков, материя все больше опутывала его и отбивалась, словно живая. Он был похоронен, лежал на глубине шесть футов в парусиновом гробу — колеса поезда едва не задевали его торчащие ноги, до него доносились вопли женщины, он ощущал тычки ее приятеля, слышал, как люди перебегают из вагона в вагон, и, наконец, заорал что есть мочи через просвет в материи: «Пожар! Пожар! Спасайся кто может!» Он боролся с тьмой, стараясь сквозь смех докричаться до Бренды и Винни, махал кулаками и брыкался до тех пор, пока наконец ладони его не показались из-под тяжелого черного покрывала скелета, матовые кости которого походили на полосы на шкуре тигра, рассекающие его спину, голову и плечи.
— Я выиграл! — закричал Артур, обращаясь ко всем пассажирам. — Я победил этот чертов скелет!
Поезд вырвался на открытый воздух, в мир сверкающих огней и музыки, каруселей, колес обозрения и стука — тут-тут-тук — моторов, и через весь этот оглушительный грохот и гул к Артуру пробивался, размахивая гаечным ключом, механик.
Артур поспешно сдернул с себя полотно, с силой швырнул его служащему, и пока тот, сразу запутавшись в нем и злобно ругаясь, старался освободиться, подхватил Бренду и Винни за руки и потащил их к ближайшей, притягивающей как магнит, бешено вращающейся карусели.
У выхода с ярмарки они остановились выпить чашку чая. Произошел обмен бумажными шляпами: с просьбой о поцелуе теперь обращалась Бренда, а Винни удостоверяла, что все уже получено. Когда все они оказались в особенно людном месте и женщины стояли друг к другу спиной, Артур удостоился по поцелую с каждой. Именно в один из таких приятных моментов, когда они вновь направлялись к карусели с лошадьми, в толпе неожиданно мелькнуло лицо Дорин. Оторвавшись от созерцания Винни и еще не вполне остыв от восторга поцелуя, он поймал взгляд Дорин, смотревшей на него сквозь щель, образовавшуюся между двумя повернутыми в противоположную сторону головами в фетровых шляпах. Восторг исчез, его сменила широкая улыбка и легкий взмах руки, свидетельствующий о том, что он ее заметил.
— Кто это? — спросила, поворачиваясь, Бренда.
— Девушка с нашего двора.
Бренда принялась протискиваться к карусели, а Артур попытался еще раз отыскать взглядом Дорин, но ее уже унесло в море покачивающихся голов и бумажных шляпок.
С вафельным мороженым в руках, они все трое дошли до Пирожной просеки и, толкаясь, приплясывая, непрестанно смеясь, двинулись вперед, подхваченные колыхающейся живой лентой, Бренда шла первой, следующей — Винни, ухватившаяся за талию сестры, и в самом конце — Артур, хватающийся за все, что попадалось под руку. После Пирожной просеки он предложил пройти к большой деревянной башне, с самого верха которой сбегал вниз желоб, достаточно отполированный для того, чтобы беспрепятственно по нему промчаться, и надежно укрытый с обеих сторон, чтобы не дать людям, летящим как птицы через палатки и ларьки, сломать себе шею. Прихватив подушки, они вошли в башню и ощупью двинулись наверх по узкой деревянной лестнице. Снаружи доносилось монотонное шуршание и свист воздуха, рассекаемого летящими вниз любителями острых ощущений.