– Ну, ты даешь! – совершенно искренне возмутился Дима. – Знаешь, сколько народу со мной поехать просится? В очереди стоят! Девчонок вообще никогда еще не брал. А она – отказывается!
Что ж, надо использовать его вдруг возникшую симпатию.
– Если б для передачи, на камеру. Я бы тогда поехала.
– Адель, не будь карьеристкой! – весело упрекнул он.
Сколько, интересно, мальчику лет? Глаза сверкают – словно у совсем молодого.
«Ох, если б я замужем не была! Если б не сын… Хотя с Игорьком они бы язык нашли. Оба – кладоискатели».
– Нет, Дим, – грустно повторила Адель. А дальше с языка – словно сами собою! – сорвались слова: – Но когда вернетесь – можем встретиться. Покажете мне, что нашли.
– Ладно, хотя бы так. – Парень, кажется, был доволен.
По пути домой Адель совершила целых три абсолютно ей не свойственных поступка. Мало что вместо привычной английской аудиокниги всю дорогу слушала диск любовно-томной Уитни Хьюстон, еще зачем-то остановилась возле универмага. Игорьку купила безусловно вредный (но горячо им любимый) мармелад ярко-зеленого цвета. А себе – вообще нонсенс! – шелковую, в пол, но очень эротичную ночную рубашечку. Опять же зеленую.
Помнится, когда сошлись с Саввой – она тоже покупала себе новое белье. Но тогда очень рассудочно его приобретала. Вызывающие ярко-красные стринги, такого же цвета бюстгальтер, обязательно пуш-ап, чтоб зрительно увеличить грудь. А тут вдруг – рубашечка. Будто она не переспать с новым знакомым надумала – но ночевать с ним в одной постели.
«Адель, опомнись! У тебя уже был любовник – и чем все закончилось?! Тем более теперь у тебя есть сын. Забудь этого Диму. Внеси его телефон в черный список».
Но только… до чего же она устала от всегда одинакового Макара! От его вечных книг по медицине с эзотерикой, скучнейших рассказов про очередную спасенную от неподвижности бабку. Его странных фотографий. Его равнодушия к ней. И собственного нарастающего раздражения против него!
Дома ее встретила тетя Нина. С порога доложила:
– Макар в лес уехал. А у Игорька температура. Тридцать восемь и шесть.
Адель кинулась к сыну. Пощупала лобик, попросила показать горлышко.
– При чем тут горлышко? – возмутился малыш. – У меня зывотик болит.
– И рвало его уже два раза, – буркнула тетя Нина.
– Энтеросгель, эрсефурил, бифиформ! – будто заправской доктор, сделала назначение Адель.
Домработница кинулась выполнять.
– На ручки, – слабым голосом попросил Игорек.
Она прижала его к себе.
– Мамочка. Тебя – две… – пробормотал малыш. – Одна мама и другая. С таким же личиком.
Положил головку ей на плечо. Лоб – раскаленный.
Адель схватила с тумбочки градусник. Сын измерение температуры ненавидел, но сегодня противиться не стал. 39,8!
– Тетя Нина! Уксус, водку несите – его растереть надо! – выкрикнула Адель.
Начала раздевать ребенка. Тот даже глаз не открыл. Вялым голоском пробормотал:
– У меня все кружится.
Раскинулся на кровати безвольной тряпочкой. Лицо бледное, только щеки ярко пылают.
Адель стало совсем страшно. А тут еще тетя Нина со своими упреками:
– Разрешаете ему в грязи копошиться – вот и подцепил заразу.
– Когда Макар вернется? – оборвала домработницу Адель.
– Сказал, поздно. Сегодня полнолуние, будет волков снимать.
– Кого?!
– Волков, – презрительно повторила тетя Нина. – Они ж на полную луну выть выходят.
Сумасшедший какой-то.
Адель набрала номер мужа – вне зоны действия.
– В лесу сети небось нету, – с долей сочувствия произнесла домработница. – А что Игорек заболел, Макар знал. У маленького ж температура еще после обеда поднялась.
– Вот как? – опешила Адель.
– Макар сказал: жаропонижающее дать и что ничего страшного. А сам уехал. Полнолуние, сказал, только раз в месяц бывает.
– Мне-то чего сразу не позвонила? – упрекнула Адель.
– Так Игорек лекарство выпил – вроде повеселел! – начала оправдываться домработница. – Чего, думаю, вас пугать?
Водка с уксусом не помогли – градусник по-прежнему показывал почти сорок. Адель позвонила в «Скорую» – вызов не приняли, велели обращаться в детскую «неотложку». А с «неотложкой» у них в городе вечные проблемы. Приехать, конечно, обещали, но не раньше чем через час. Вызовов много, машина одна.
А на термометре уже сорок с половиной, Игорек, кажется, не просто спит – впал в забытье. Самим его в больницу тащить? Но примут ли?
«Прав, прав Костик. Не про клады надо передачи делать – про актуальное. Медицина вообще ни к черту!» – зло думала Адель.
Еще раз набрала номер мужа – снова вне зоны действия.
И тут – о, счастье! – входящий вызов. Иннокентий Степанович, ее добрый ангел! Сбивчивых объяснений Адели не дослушал, перебил:
– Через пятнадцать минут буду.
И появился ровно в ту минуту, когда у малыша (к ужасу Адели) начались судороги. Оценил ситуацию с порога, бросился к ребенку, перепуганным женщинам сказал:
– Это от температуры. Надо сбивать, срочно.
Извлек из портфеля ампулу, шприц. Уверенной рукой вколол Игорьку лекарство. Мальчик даже не пикнул – хотя инъекций боялся смертельно.
– Почему он не плачет? – в панике заломила руки мать. – Он без сознания?!
– Адель, расслабься, – прикрикнул на нее Иннокентий Степанович. – Все будет хорошо. Я обещаю.
И действительно: к приезду «неотложки» температура у малыша упала до тридцати семи с половиной, он открыл глазки, согласился послушать сказку, повеселел.
– Обычная кишечная инфекция, что вы, мамочка, панику развели! – попеняла Адели неприветливая докторица.
Время близилось к часу ночи. Игорек уснул. Иннокентий Степанович дружески чмокнул Адель в щечку и отправился домой. В окно заглядывала луна. Полная, яркая, тревожная. Северный ветер раскачивал тополя. Адель представила: неприветливый, реденький южный лес. Ей даже почудилось, будто слышит отдаленный волчий вой.
– Что б ты пропал, Макар, – пробормотала она.
Муж явился домой только на следующий день, в полдень. Адель налетела было с упреками, но увидела: лицо Макара бледно, левая рука перевязана от запястья до локтя. Осеклась. Тихо молвила:
– Что случилось? Я волновалась!
– Адель, тебе не идет роль заботливой женушки, – отмахнулся Макар.
Она заметила: бинт весь пропитан кровью.
– Что у тебя с рукой?!
– Ерунда. Ветка хлестнула. Как Игорек?
– Плохо Игорек! И ты тоже хорош. Отец, называется! – не осталась в долгу она. – Как ты мог! Бросить больного ребенка на няньку! И даже мне не позвонил!
– Можно подумать, ты бы приехала. Для тебя работа куда важнее, – саркастически молвил муж.
– У меня хоть работа. А ты вообще на пленэр отправился, только подумать! Зачем тебе вообще вся эта ерунда? Торчать в лесу, рисковать неизвестно ради чего?! – Ткнула его в руку, выкрикнула: – Ты ж вообще мог погибнуть, и тела бы не нашли!
Но Макар в ответ на ее гневную тираду лишь плечом дернул:
– Если муж уходит в лес – значит, там ему уютней, чем дома.
И отправился в комнату к Игорьку.
Адель за ним не пошла. Услышала с кухни, как Макар – очень серьезно – объясняет ребенку:
– Папочку покусали волки. Но папа – сильный, он их поборол. А скоро станет охотником, купит ружье и вообще, всех их перестреляет.
«Железная логика, – саркастически подумала Адель. – Разве не проще просто перестать ходить в лес? Кому нужны эти его фотографии?!»
Макар с каждым днем раздражал ее все сильнее.
И когда ей вдруг позвонил Димка-кладоискатель – на свидание Адель согласилась с легким сердцем.
Никак не ждала она, что любовь настигнет ее сейчас. Ведь ей уже тридцать один, и вся предыдущая жизнь убедительно доказывала: томления, метания, дрожания – просто выдумки романистов. Как можно радоваться всего лишь улыбке мужчины? Вздрагивать от его касания? Смотреть в глаза – не в силах наглядеться?!
Но – тем не менее! – она влюбилась. Неразумно, не вовремя…
Если брать формально: Макар Димке – сто очков давал. Внешне муж симпатичнее. Профессия – благороднее. Но только никогда Адель не чувствовала с Макаром даже грана той неописуемой легкости, что охватывала ее с Димкой. Ни разу не случалось, чтоб беспричинно с мужем смеялась, ерошила тому волосы. Когда супруг брался ей про своих болезных бабулек рассказывать – откровенно зевала. А Диму готова слушать часами – неважно, о чем тот речь вел – о скучнейших огнетушителях или новых моделях металлоискателей.
И насчет рая в шалаше теперь согласиться готова.
Адель прекрасно помнила первый подарок Макара – солидное, с рубином в окружении бриллиантов, кольцо. Оценила, конечно, широкий жест, поблагодарила, но радости в душе – никакой. А Дима ей из своей экспедиции под Сочи привез кольцо вообще копеечное, с тусклым камушком. Сказал: под землей нашел. Но растрогал – до глубины души!
На край бы света с ним пошла. В коммуналку. В палатку.
И – самое фантастическое! – чувство-то оказалось взаимным!
Димка уже на третьем свидании предложил:
– Адель, не могу без тебя. Разводись!
Будь она просто чужой женой – не сомневалась бы ни секунды. В тот же день бы побежала в загс. Но только у нее ж теперь Игорек. Дима, конечно, пообещал, что примет ее сына как родного. Но не слова ли это? Тем более возлюбленный ее молод. Легкомыслен наверняка – положено по возрасту. Обижать малыша, конечно, он не станет, в этом Адель не сомневалась, но внимания, отцовской поддержки от него Игорьку не дождаться.
И как отреагирует Макар, когда узнает об ее планах? Любовью к ней супруг давно не пылает (да и была ли она когда-нибудь, эта любовь?) – но мужики ведь существа самолюбивые. Может – просто из принципа! – ей развода не дать. А то вообще решит у нее ребенка отнять. Аргумент для суда у Макара убедительный: раз жена к любовнику убегает, значит, и сын ей не нужен.