Этот процесс к возвращению Алексея из очередной вылазки шел полным ходом, так что голодная смерть более никому не грозила.
Зато активизировались немцы. Их небольшие группы, сопровождаемые людьми в штатском (но, тем не менее, с винтовками), время от времени углублялись в лес. Особой угрозы это пока не создавало, но предчувствие подсказывало, что это только пока. Явно они не просто так по лесу гуляли, какая-то цель у этих вылазок имелась. Время от времени капитану приходили в голову мысли о том, что между этими лесными прогулками и его побегушками по Киеву вполне могла прослеживаться какая-то связь. Вот только совсем непонятно было, каким образом немцы ухитрились вычислить, что в лесу находится именно тот человек, который недавно так удачно от них ушел.
Впрочем, выяснять это было некогда (да и затруднительно), капитан всеми своими чувствами ощущал надвигающуюся опасность. Ну, какое, скажите, дело было немцам до небольшой группы солдат противника, которая скрылась где-то в лесу? Мало ли таких поблизости бродит?
Ан, нет – лес обложили достаточно плотно, перекрыв все возможные пути отхода. Пешком-то, бросив раненых, можно было пройти. Точнее – проползти.
А вот так, во весь рост, таща на плечах самодельные носилки…
Нет, в одиночку Ракутин уйти мог, он и не сомневался в этом ни на секунду. На брюхе, по кустикам и ямочкам… да, запросто!
Но бойцы подобной подготовки не имели. И уж, тем более, было совершенно нереально пронести таким макаром носилки.
И в очередной раз наблюдая за группой немцев, Алексей ловил себя на мысли, что непонятное поведение противника было вызвано какими-то неизвестными ему, но, по-видимому, очень важными причинами. По его прикидкам, только на блокирование путей отхода из леса немцы привлекли не менее нескольких сотен солдат (не считая гражданских!). Это в разгар наступления-то! Нет, тут определённо что-то не то…
И когда, на следующий день с поста прибежал Малышев (один из моряков), Ракутин чуть не подскочил на месте. Каких-то новостей он ждал – и ждал уже давненько.
– Товарищ капитан! Там мужик какой-то… На телеге приехал!
– Зачем?
– Дрова рубит… И лошадь распряг, пастись пустил.
Пустил пастись лошадь, значит, быстро уезжать не намерен, прикинул Алексей. Но ведь немцы прекратили пускать в лес местных жителей – уже дня четыре как. А этот – приехал. Стало быть, как-то смог с ними договориться… как?
Мужик и впрямь дрова рубил. Одно дерево свалил и неторопливо обрубал на нём сучья. Всё так, только вот таких деревьев и на опушке полно, совершенно незачем для этого ехать вглубь леса.
Осторожно обойдя поляну по кругу, Ракутин убедился – мужика никто не прикрывал. Если уж только совсем издали – снайпер. Ну, это уж и вовсе из разряда каких-то сказок! Где тут взять снайпера, да и не спасет он от выстрела из кустов.
– Валяй, Малышев, – снимая с плеча автомат, и давая сигнал Левченко (тому самому агроному) прилечь рядом, сказал капитан. – Погутарь с этим дядькой…
Услышав негромкий окрик, тот дернулся, но не сильно перепугался. Воткнул топор в ствол срубленного дерева и неторопливо обернулся.
– Эй, дядя! – повторил моряк. – Сюда подойди!
Мужик послушно протопал пару десятков шагов и остановился.
– Поближе!
Ещё десяток шагов – и мужик, мотнув головою, сел на кочку. Было видно, что идти дальше он явно не собирается.
Вздохнув, Малышев сделал пару шагов и показался из кустов.
– Ну и видок у тебя! – покачал головою мужик. – Черный, да ободранный… откель ты здесь?
Черная морская форма уже изрядно поистрепалась, оттого Малышев сейчас выглядел не самым лучшим образом. А на щеке красовался заживающий шрам от осколка гранаты (посекло в последнем бою).
– Уж какой ни есть – а весь свой! – буркнул моряк. – Флотский я!
– А чо ж тогда в лесу робишь? – удивился мужик. – Плыл бы себе…
– И поплыву ещё – дай только время! – обиделся Малышев.
– А-а-а… ин, тогда ладно… плыви. А мне работать надо, не обессудь!
– Ты в лес-то как попал?
– Дык… – развел руками лесоруб, – Живу я тут! Кого хошь спроси, всяк Сидора Пантелеймоновича знает! А без дров, как быть?
Врёт мужик! Да на опушке тех дров….
– Темнишь ты, дядя… – ухмыльнулся моряк. – Этих дров и поближе есть где нарубить.
– Темню, – кивнул лесоруб. – И у деревни можно, это ты правильно сказал. Вас мне видеть надобно!
– Видишь уже, – согласился моряк. – И что с того?
– Да не тебя… – покачал головою мужик. – Капитан мне ваш нужен, смекаешь?
– За каким это рожном?
– Про то только ему скажу, не серчай! Не велено мне! – назидательно поднял палец лесоруб. – Ступай, да передай – из города я!
– А говорил, местный…
– И не соврал! Так чужой-то – ни в жисть вас и не сыскал бы!
– Кузьма Григорьевич! – шепнул на ухо агроному Алексей. – Покажитесь ему…
Левченко поднялся, оправил пиджак (тоже изрядно поистрепавшийся), закинул за плечо винтовку и шагнул на полянку.
– Ну? – вопросительно глянул он на мужика. – Здесь я, чего надобно?
Агроном был на вид существенно старше любого бойца, да и по работе руководить привык, так что командные интонации в его речи имелись в достаточном количестве.
– Звиняйте, уважаемый, не вас мне треба! – развел руками лесоруб. – Мне бы товарища Ракутина повидать…
Вот тебе и здрасьте! Выходит, что этот мужичок знает настоящего капитана в лицо? Судя по тому, как он сходу отбрил агронома, никакого другого варианта просто не оставалось. Но откуда? Алексей готов был поклясться, что нигде и никогда этого лесоруба раньше не встречал. Впрочем, это совершенно не отменяло того факта, что этот самый «лесоруб» где-то мог видеть Ракутина и раньше. Его самого… Или фотографию. А где он мог ее лицезреть? Да где угодно в принципе. Хотя не факт. Фотографии командиров Красной армии, а уж тем более сотрудников НКВД, для всеобщего обозрения на столбах пока что не развешивают. А стало быть, этот хитрый дядька имел возможность подержать в руках как минимум личное дело. Но вот ведь в чем незадача: личное дело Ракутина могло быть только в одном-единственном месте. В том самом отделе НКВД, который и направил его в Киев. Оно там абсолютно точно имелось, Алексей сам видел папку на столе у своего следователя.
Значит, этот мужик пришел с той стороны фронта. Так?
А вот фиг! Каким-таким образом чекисты вдруг узнали не только то, что капитан до сих пор жив, но и то, что он находится именно в этом лесу? Там, конечно, не глупые люди сидят, но уж точно не всевидящие.
Хорошо, допустим, этот визитер пришел не с нашей стороны. Тогда с чьей? От немцев, что ли? А они каким макаром выяснили, кого именно им следует искать и где?
Был, впрочем, и еще один вариант, совсем уже невероятный. Свое имя Алексей называл только монаху, который водил его по подземелью. Но монах ничего не знал о том, куда пойдет капитан, и где его после искать.
Стоп-стоп-стоп… Что-то было, какая-то зацепка… Ракутин никак не мог сейчас вспомнить, это ускользало из его памяти и упорно не давалось. Однако, ждать больше нельзя, что-то надо делать и делать прямо сейчас. Затягивать паузу слишком долго тоже не очень хорошо.
Решительно раздвинув ветки, он шагнул на поляну.
– Зачем вы хотите меня видеть?
«Лесоруб», повернувшись в сторону нового персонажа, окинул его внимательным взглядом. Удовлетворенно кивнул.
– Здравствуйте, товарищ капитан!
– И вам не хворать.
– Мы не могли бы отойти с вами на несколько метров в сторону?
– Здесь говорите, у меня от бойцов секретов нет.
– Как угодно, Алексей Александрович, – кивнул мужик.
«Так он и имя-отчество мое знает!» – мелькнула в голове мысль.
– Так что у вас? – никак не отреагировав на последние слова собеседника, спросил капитан.
– В самое ближайшее время немцы начнут прочесывать лес. Все возможные пути отхода отсюда ими прикрыты. И вам уйти, скорее всего, не удастся.
– Догадываюсь, – спокойно кивнул Алексей. – Но и нас мало того, что найти нужно, так ещё и взять будет весьма непросто.
– Не возражаю, товарищ капитан, все так. Но, как я полагаю, в ваши задачи не входит героическая смерть неведомо где в лесу? Да и у командования на этот счет свое мнение имеется. Вы им пока что живым нужны.
– У вас есть конкретные предложения?
– А чего бы ради, товарищ капитан, я бы тогда в лес поперся? Разумеется, есть. Немцы выдали мне бумагу, что я имею право нарубить в лесу определенное количество дров. В том числе и для их нужд, разумеется. Поэтому еще пару-тройку дней я буду ездить на этой телеге туда-сюда. И смогу в какой-то момент вас вывезти за пределы оцепления. Что вам делать и куда потом идти – сообщу.
– Только меня?
– Ну, у меня же не грузовик, товарищ капитан! – развел руками мужик. – Опять же, и вывозить я вас стану не сегодня и не завтра. Немцы ведь тоже не дураки, и телегу обязательно проверят в какой-то момент. Вот когда они привыкнут, что у меня ничего запрещенного нет, тогда и смотреть так тщательно не станут.
От предложения явной авантюрой не попахивало. В принципе, здравая мысль в словах собеседника присутствовала, и капитан это хорошо понимал. Действительно, таким образом можно было выбраться и за оцепление. Но кое-какие нюансы присутствовали и здесь.
– У меня в отряде двое раненых, – нахмурился Ракутин. – Что будет с ними?
– Ну… – почесал в затылке мужик, – я даже и не знаю, что вам сказать.
– Я их не оставлю в лесу. Думайте, уважаемый.
– Но, товарищ капитан, у меня приказ!
– У вас. А у меня такого приказа нет, чтоб своих бросать. Так что пораскиньте мозгами. Вы обстановку снаружи лучше знаете. Как много времени у нас еще есть до начала прочесывания?
– Немцы, товарищ капитан, со мною в данном вопросе ещё не советовались, – огрызнулся Сидор. – Но дня два-три у вас, как я думаю, есть.
– Вот и хорошо. Сегодня или завтра вы всё равно никого вывезти не сможете. Сами же говорили, что немцы станут телегу досматривать. Вот и не станем пока спешить. И вам проще будет, да и мы как-нибудь подготовимся… И у противника бдительность поутихнет. А мы вам и дрова поможем нарубить, да погрузить.