— Максимыч, отведи попутно и моего Серка на конный, — попросил Виталий Петрович, — а я прямо домой.
— Он и сам добежит. Отдыхай. — Разведчик крепко пожал Виталию Петровичу руку.
Гикнув, Турбин огрел плеткой Серка, и вскоре мерный топот коней заглох во тьме.
У калитки на Степанова с визгливым лаем набросился мохнатый щенок. Взвизгивая, лизал ему руки, кидался на грудь.
— Здравствуй, здравствуй, Мохнашка! Пусти меня, дружок, пусти, — просил Виталий Петрович, отстраняя пса.
На крыльце щелкнул замок, со скрипом отворилась дверь, дорожка залилась светом.
— Мохнашка, на место, на место! — послышался высокий голос, и на освещенном пороге показалась женская фигура.
— Лидочка, это я!.. — едва успел вымолвить Степанов, как очутился в крепких объятиях.
— Нашелся, пропащий, видеть тебя не хочу! — целовала мужа счастливая Лида. — Заждались его, а он прямо на разведку укатил. Вот тебе. — И она потрепала его за ухо.
Виталий Петрович, нежно обнимая жену, оправдывался:
— Прости, Лидочка, и пойми. Турбин нашел руду…
— Знаю и понимаю, иначе бы и на порог не пустила такого непутевого… Отправляйся мыться. — Лида взяла плащ и ушла в дом.
Обшаркав о железную скобу глину, налипшую к подошвам, Виталий Петрович опустился на ступеньку и закурил. Нужно было снять грязные сапоги, но усталость сковывала движения. Он наслаждался покоем родного дома, таким желанным даже после небольшой разлуки.
Брякнул железный засов, с шумом открылись деревянные ставни, из бокового окна кухни выглянула Лида.
— Вот белье и полотенце. Баню топили давно, если остыла, сам виноват. Я займусь ужином.
— Учти, что зайдет Сергей Иванович. А где дочка?
— Что Сергей Иванович зайдет — знаю, а Светланка в школе, в хоровом кружке.
Когда Виталий Петрович вернулся из бани, все были в сборе.
За столом в маленькой комнате, заставленной сундуками и чемоданами, сидели Рудаков и восьмилетняя Светлана. Девочка старательно рисовала в альбоме. Сергей Иванович консультировал ее.
— Похоже на человечка? — поинтересовалась художница.
— Да, вылитый марсианин.
— А ты его видал?
— Нет, таких на земле не встретишь.
Раскрасневшийся Виталий Петрович снял с головы мохнатое полотенце, поставил на сундук эмалированный таз с березовым веником.
— Папа, папочка! — закричала Светланка и, бросившись к отцу, наткнулась на чемодан и упала.
Виталий Петрович поднял ее, поцеловал.
— Здравствуй, моя курносая! Ушиблась?
Светланка, закусив губу и еле сдерживая слезы, теребила русую косичку.
— Ничего, дочка, до свадьбы заживет. Какие отметки без меня приносила? Покажи-ка табель, — опуская ее на пол, сказал Степанов и крепко пожал руку Сергею Ивановичу.
— С приездом, Виталий Петрович! Ну, рассказывай толком: как съездил?
— Расскажу все, дай отдышаться. В три захода парился, в горле пересохло, — подмигнув жене, ответил Степанов.
— Светланочка, убирай свои картинки и накрывай на стол, будем ужинать, — скомандовала мать, отбросив назад пышные каштановые волосы.
Виталий Петрович заметил, что на Лиде его любимое, подаренное им платье, в котором она ему особенно нравилась.
— Мучаешь ты семью. Когда же отремонтируешь директорскую квартиру? Ты здесь только ночуешь, а семья живет. Дочка синяки себе наставляет. Вокзальная обстановка — плохой пример другим, — серьезно сказал Рудаков.
— Ты же знаешь, ремонт очень большой, дом еще с войны необитаем. На приисках свой закон — квартиры закреплены за должностями. До меня начальник довольствовался этой, и мне неудобно заводить другую.
— Твои предшественники на чемоданах жили и не хотели разбирать их. И ты рассчитываешь на скорый отъезд? — испытующе глядя на Степанова, спросил гость.
— Нет, даже и не думаю. С чего ты взял? — смутился Степанов.
— Тогда устраивайся по-человечески и думай, как лучше устроить своих приискателей. Добывают золото, а живут в избушках на курьих ножках, страшно смотреть.
— Психология старателя проста: зачем строить и ремонтировать, если завтра россыпушка отработается и нужно будет идти на новое место.
— Рудник будет — и появится уверенность в завтрашнем дне.
Светланка протянула отцу школьный табель и застенчиво отвернулась.
— Ну, как наши дела?.. Тройка? — удивился отец.
Светланка молчала.
— Что молчишь? Лениться стала? — строго спросил Виталий Петрович.
— И завтра принесу тройку, — вздохнула Светланка. И добавила: — Вы мне мешаете уроки готовить, а я вам — разговаривать. И все папа виноват, ленится квартиру отремонтировать.
— Деловая критика! — усмехнулся Рудаков.
Степанов пожал плечами. Откуда у нее такие рассуждения? Бросил беспокойный взгляд на Лидию.
— Конечно, это разговор не для гостей, но, Виталий, мне надоело так жить. Завез меня в эту дыру, оторвал от работы, от друзей и превратил в сторожа неразобранных чемоданов. Сам ты увлечен работой, считаешь, что я счастлива и тем, что кормлю и обстирываю тебя… Я все молчала, думала, ты сам поймешь… — Лида заставила себя улыбнуться Рудакову. — Простите мою слабость, Сергей Иванович, прорвало меня, ведь я никогда не жалуюсь.
— Я, как видите, всецело на вашей стороне, Лидия Андреевна, — укоризненно посмотрев на Степанова, сказал Рудаков. — Между прочим, я слышал, что у вас в клубе на Новом была прекрасная самодеятельность. Может, возьметесь наладить ее у нас? Или организуем детскую музыкальную школу… Помогите нам, ведь вы хорошая пианистка.
С благодарностью взглянув на гостя, Лида коротко ответила:
— Спасибо.
— Разрушаешь семью? — пошутил Виталий Петрович.
— Укрепляю ее, — серьезно возразил Сергей Иванович.
Лида быстро собрала на стол — поставила тарелки с маринованными опятами, соленой капустой, огурцами, горячей картошкой, поставила селедку и графинчик с водкой. Уселись кто где — на кровати, табуретке, чемодане, и хозяин налил в стаканы. Ужин шел в оживленной беседе, Степанов рассказал о своей командировке.
— Быть или не быть — вот в чем вопрос. Прямо по Шекспиру. Ведь это же очень интересно, товарищи! — выслушав мужа, проговорила Лида.
— Судьбу Южного, или, как ты сказала, дыры, решают рудные запасы, Если мы не создадим их, прииск умрет. Давайте выпьем за его выздоровление! — предложил хозяин и чокнулся с женой и гостем.
— Доработались по-старательски — прииск черным пятном в области стал. Такого позора еще никогда не переживал, — выдавил из себя Рудаков.
— Вы здесь новые люди. При чем же ваш-то позор? — заметила Лида.
— Мы-то новые, а порядки и при нас пока старые, старательские… Давай, Виталий, наряду с разведкой начнем втягивать старателей в новую жизнь — строить рудник первой очереди, — твердо, как о давно решенном дело, сказал Рудаков.
— Трудно будет. Они не знают настоящей горняцкой жизни и потому довольствуются малым.
— Не все, молодежь думает иначе. Нужно послать наших старателей на Новый, пусть посмотрят.
— А с Нового пригласить к нам Катю Быкову. Увидите ее — сразу влюбитесь, — засмеялась Лида.
— Да, брат, считай себя просватанным, — поддержал ее Виталий Петрович.
Наутро весть о предстоящем строительстве рудника облетела весь прииск. Люди заволновались, заспорили, возникали различные догадки. Все хотели проверить новость у Степанова или Рудакова, но начальник прииска в кабинете не появлялся, а дверь заведующего горным цехом была заперта изнутри.
В темном коридоре конторы прииска толкалось много народу. Свободные от смены старатели сидели на корточках вдоль стены и, нещадно куря, вполголоса перебрасывались короткими фразами.
— Поди, брешет Бушуев… Какой у нас рудник, отродясь не слышали, — дребезжал старческий голос.
— Мало ли о чем не слышали! — ответил ему молодой бас.
— Если правда, держись, ребята! Вся наша жизнь кувырком пойдет, — вставил старик.
Прихрамывая, в контору вошел великан Турбин и, не разглядев в полумраке, толкнул ногой сидевшего на корточках старика.
— Ты что, медведь бородатый, людей топчешь! — закричал тот.
— Здорово, миряне! Начадили так, что не видать ни черта. Кого толкнул, прошу прощения. Никак, Захарыч? — узнал старика Турбин. — Зачем пожаловал?
— Затем, зачем и ты, — недовольно буркнул Захарыч.
— А! За разъяснением, значит, собрались! — усмехнулся Турбин. — Заело?.. Начальство здесь?
— Видать, они у Рудакова. Постучи, — посоветовал Захарыч.
— Закрылись? — удивился Турбин. — Этого еще никогда не бывало. Значит, важные дела.
Он постучал в дверь, и ему открыли.
— Здравствуйте, Виталий Петрович, Сергей Иванович! Я на минуту. Еду на разведку и забежал доложить, что и пятым шурфом вроде наткнулись на жилу, — с порога рассказывал Егор Максимыч.
— Хорошо, очень хорошо! Проходи сюда, — пригласил Рудаков.
Турбин вошел в маленькую комнатку с выбеленными известкой стенами и сел на деревянный диван.
— Знаешь, Максимыч, озадачил меня вчера Сергей Иванович. Полночи не спал, о его предложении думал… — быстро шагая по маленькому чистому кабинету, говорил Виталий Петрович.
Он впервые надел новый форменный костюм горного директора первого ранга с золотыми галунами на рукавах и звездами на голубых петлицах и этим произвел особое впечатление на Турбина.
— И зря не спал! Я виноват: забыл, что ты такой впечатлительный. Вперед такие предложения буду вносить тебе с утра, — дружелюбно подтрунивал Сергей Иванович.
— …и последнее в докладной записке — средства на рудник, — продолжая шагать по кабинету, закончил Виталий Петрович мысль, прерванную приходом Турбина. — Будем просить ссуду для артели. Деньги в тресте есть, и под новый рудник нам, конечно, дадут.
— Согласен. — Рудаков сделал пометку на бумаге, лежащей на столе. — Артелью строить небольшой рудник первой очереди. Для него запасы есть, нужно только их оформить. Такой опытный рудничок нам все равно необходим до постройки крупного рудника: пока суд да дело, мы, глядишь, и золото добуд