Скоро за столом собрались все. Паша по привычке сел рядом с дедушкой, Лиза устроилась слева от сына, а Евгений уселся в торце в гордом одиночестве. Напряжение так и витало в воздухе. Но поговорить им придется. Хочет Лиза признавать или нет, между ними всё было. Притом, несмотря на мотивы, она сама пришла.
— Не забыл про водосточку? — вырвал его из дум Семен.
— Не забыл.
— Через полчасика, думаю, приступим. Я пока в дровнике порядок наведу, а уж потом на крышу.
— В дровнике я и сама наведу порядок, — вступила Лиза, — тебе после случившегося лучше не перенапрягаться.
— Ты отца-то со счетов не списывай раньше времени, — усмехнулся, — я уже в полном порядке. Тем более в нашем Тереме поселился вон какой здоровый медведь, — зыркнул на Соколова, — в помощи не отказывает.
— Папа, — скривилась.
— Семен Аркадьевич верно говорит. Можете смело просить о чем угодно.
— Слышала? — расплылся улыбкой Семен.
— Вот и занимайся своей водосточкой, а я разберусь с сараем, — и повернулась к Паше, который и без маминого участия уже всё съел. Она лишь рот открыла. — Ты хоть жевал, зай?
— Зевал, — кивнул. — Тепель мне мозно плансет?
— Беги, бери.
— Ула!
А Соколов смотрел на них и понимал, насколько он сейчас здесь лишний. Лишний для Лизы. Только вот избавиться от него не выйдет, зря она надеется на скорое прощание.
Глава 24
Лиза оставила сына с отцом, сама же поспешила в сарай, где предусмотрительно заперла дверь, незваных гостей ей здесь не нужно. Да и вообще хотелось побыть одной, в доме теперь и не уединишься толком. Соколов как черт из табакерки выскакивает то там, то здесь, а после вчерашнего тем более не хочется с ним пересекаться. В принципе, осталось потерпеть дня два и всё, они проводят его в город, передадут в руки заботливых полицейских и пусть те нянчатся с Евгением Федоровичем, пусть вызывают его свиту и делают что хотят.
Под столь печальные мысли девушка принялась за работу, надо было собрать поленницу. Отец наколол много дров, но сложить они их не успели, начались проливные дожди. Так, в спешке покидали в сарай и оставили. А запах древесины немного успокоил, расслабил, но единение с природой было нарушено уже через десять минут. В дверь постучали.
— Лиз, открой, пожалуйста, — естественно, это был он.
Может, все-таки долбануть его разок? Чтобы хоть один день провести в покое.
— Я бы очень хотела побыть одна, — и уложила увесистое поленце рядом с таким же.
— Нам надо поговорить.
— Не надо, — ответила усталым голосом.
Тогда он просто навалился на дверь, и та легко открылась, а вырванный с корнем шпингалет жалобно звякнул об пол. Ну, как есть медведь. Хотя, чего она, собственно, ожидала? Для Соколова никогда не существовало слов «нет» или «давай не сейчас», если ему надо, то всё… и вода потечет, что называется, вспять. Он же неизлечимый эгоист!
— Послушай, — отряхнулся, — я просто хочу поговорить.
— О чём?
— О твоём ночном визите.
И с каких это пор Евгений желает поговорить с женщиной после секса?
— А я не хочу разговаривать об этом, — посмотрела ему в глаза, — здесь и не о чем говорить.
— Это еще почему?
— Думаю, ты уже понял, что здесь у меня с мужчинами напряженка в силу их отсутствия. У тебя тоже наблюдалось некое перенапряжение. Вот мы и помогли друг другу.
— Ага, — как-то даже растерялся. Н-да, Лиза очень изменилась. — То есть, эдакий секс без обязательств?
— Именно.
— Ясно. Ну, раз так, то я бы хотел повторить. Можно? — прикрыл за собой дверь, подпер её чурбаком.
— С ума сошёл?
— Нет. В здравом уме, правда, не в твердой памяти, но что поделать, — и направился к ней.
— Ты бы лучше притормозил, — опять схватила полено.
— Ты бы лучше опустила оружие, — а в глазах точно демоны заплясали, что по-настоящему испугало Лизу.
Таким Соколов бывал, когда праздновал победу над очередным конкурентом. Ни одна мелкая фирма не могла конкурировать с его монстром, а он и рад был давить тех несчастных, кто хотел всего-то заработать.
— И что сделаешь? — вдруг бросила полено к остальным.
А он подошел, накрыл ладонью затылок девушки, заставил задрать голову. Невозможно просто смотреть на нее, невозможно быть на расстоянии. Так было и раньше, когда они встречались. К ней тянуло с самого первого дня их знакомства. Но он просто не мог дать слабину, не мог показать женщине, что зависим от нее хоть в чем-то. И не мог признаться себе в том, что она нужна не только для постели. Как забавно Лиза раздувает ноздри, явно злится, однако взгляд дрожит, губы разжаты.
— Ничего плохого, — и сейчас же поцеловал, а скоро от губ перешел к шее, руками забрался ей под кофточку.
— Прекрати, хватит, — прошептала обессилено. Противостоять ему всегда было тяжело. Он умудрялся орать, стучать кулаком по столу, потом мог сразу подойти и взять. И она не сопротивлялась, полностью забывая о том, как буквально минуту назад босс ее отчитывал так, что слезы просились наружу. Слабачка!
— Ты же хочешь, Лиз, — снял с нее кофту, после стянул футболку с себя. — И вчера… тебе было хорошо, я видел.
— Вчера было вчера, — попыталась отойти, но он не пустил.
Сейчас хотелось, и реветь, и смеяться одновременно. Реветь, потому что за столько лет так и не выработала к нему иммунитет, по-прежнему его присутствие лишает способности мыслить, а тело всеми рецепторами умоляет отдаться, ну а смеяться, потому что снова позволяет этому человеку вести себя по-хозяйски, ибо самая настоящая дура. Взглядом меж тем так и прилипла к широкой рельефной груди Соколова, которая медленно вздымалась при каждом вдохе. Что ж… пусть это будет последняя ошибка.
И Лиза сама спустила с него штаны, после чего расстегнула свои джинсы и повернулась к Евгению спиной.
— Я не буду тебя трахать, как какой-то пёс на выгуле, — аж обидно стало.
— Почему нет? Тебе ведь этого хочется.
— Нет, Лиза. Мне не этого хочется, — и, подхватив ее под мышки, вытащил из сапог, затем усадил на верстак, — вот теперь их можно снять, — стянул с нее джинсы вместе с трусиками.
Когда Соколов опустился на колени, когда коснулся губами внутренней части бедра, Лиза точно окаменела. Щеки тем временем вспыхнули от стыда, но взгляд отвести от Евгения не смогла. А он целовал все настойчивее, потом начал ласкать языком, проникая им внутрь, играя, убивая остатки гордости. Да, вчера она сама пришла к нему, уверенная в том, что с этим мужчиной возможен лишь разовый секс, всё же остальное давно пережито. Лиза накрыла рукой его голову, ощутила его движения. Спустя пару секунд она уже прерывисто дышала, виляла бедрами и мечтала о том, чтобы он довел дело до конца, а не бросил на полпути, как раньше. Но он не собирался останавливаться, Лиза должна понять, прочувствовать главное, что теперь между ними всё будет иначе. И когда она выгнулась, когда сорвалась на стон, а Соколов вспомнил, какая она нереальная на вкус, вот тогда поспешил подняться и взять свою беглянку. Верстак бился краем о стену, с него сыпались на пол отвертки и саморезы, в помещении стало не просто тепло, а жарко, окна запотели. Лиза вздрагивала всем телом от каждого его толчка, Евгений же смотрел, как подпрыгивает ее грудь, любовался влажной кожей, мерцающей в тусклом свете, припухшими накусанными губами. Она всегда покусывает губы во время секса. Соколов настолько увлекся, настолько забылся, что чуть не кончил в нее, на этот раз первой опомнилась Лиза — она отползла назад, затем обхватила член рукой и так сжала, что Евгений впервые в жизни ощутил воистину мучительный оргазм, после которого в теле вообще не осталось сил, аж голова пошла кругом. Но времени не передышку у Соколова не было, пришлось в спешном порядке не дать Лизе сбежать как в прошлую ночь.
Глава 25
— Подожди, — забрал у нее из рук джинсы, кофту, — не уходи.
— Это был последний раз, — а глаза заблестели.
— Я в этом неуверен, — и поцеловал ее в щеку.
— Зато я уверена.
На что он поднял руки вверх и отошел в сторону. Лучше не спорить, не напирать. Ему тоже предстоит научиться общаться с ней по-другому. И Лиза ушла, а Соколов взялся за дрова. Его в свое время дед научил правильно собирать поленницу, да и не только этому научил. Дед, когда понял, что внук тянется ко всему новому, начал приобщать к хозяйству. И поскольку Николай Афанасьевич был одним из лучших печников в округе, то уже в пятнадцать лет Евгений сложил свою первую печь. Лиза еще многого о нем не знает, она привыкла видеть в нем начальника, который, то сидит за большим столом в офисе, то разъезжает на личном авто по встречам, то заседает в ресторанах, потому что готовить самому — не царское это дело. Но когда-то Соколов был другим. Однако, жизнь штука такая, она меняет людей, подстраивает под реалии времени. А большие деньги отключают все принципы нравственности и морали.
За полтора часа управился, теперь вдоль стены стояла ровная поленница, уложенная так, что дерево не будет сыреть и портиться.
А вернувшись в дом, хотел уже поиграть с Пашей, но тут в гостиную пожаловал Семен Аркадьевич и почти шепотом позвал Евгения обратно на улицу.
— Идем-ка, поговорить надо, — поманил за собой.
— А как зе поиглать? — захлопал глазами расстроенный Паша. — Я узе иглуски плиготовил. Вот, — указал на целый автопарк на ковре.
— Дядя с тобой обязательно поиграет, — улыбнулся дедушка, — но сначала я ему кое-что важное скажу. Ладно?
— Ладно, только не долго.
— Договорились.
У Соколова в свою очередь сработало предчувствие. Хорошего отец Лизы ему явно не скажет.
Когда двое покинули дом, Семен достал из кармана пачку сигарет, вытянул одну сигарету.
— Будешь? — кивнул на пачку.
— Не курю, — после чего поспешил исправиться, — наверно.
— Объясни мне вот что, — и закурил, — какого Лешего моя дочь вернулась из сарая вся в слезах?
И что ему ответить? Что не знает? Даже не догадывается? Хотя и знает, и догадывается.