А Лиза тем временем наводила чистоту. Вот как поднялась с постели рано утром, так и начала. Душа требовала какого-то очищения что ли, мозг — перезагрузки. Да и тишина в доме позволила наконец-то расслабиться, выдохнуть. Паша, правда, подбегал через каждые пять минут, спрашивал, когда вернется дядя, потом убегал весь в слезах, услышав, что дядя не вернется. И так продолжалось почти весь день, но Лиза была уверена, скоро малыш о нем забудет. Спустя день, два, пусть даже неделю, но все-таки забудет. Вообще, правильно она все сделала. Не нужен ей этот человек, ни с памятью, ни без. Конечно, чего кривить душой, за ними с Пашкой было интересно наблюдать, как они возились, играли, что-то мастерили, но воспитание ребенка куда сложнее ползаний по ковру с машинками в руках.
Лишь к вечеру она добралась до комнаты Соколова. Там надо было, как минимум, перестелить постельное. Однако у самой двери остановилась, сердце отчего-то зашлось, возникло ощущение, будто она сейчас откроет дверь и столкнется с ним нос к носу, снова окажется в объятиях, снова почувствует себя безвольной.
— Ну, что за бред, — прошептала чуть слышно и зашла в комнату, где в нос тут же ударил запах, его запах.
Бедняжка на резко ослабевших ногах так и добрела до кровати, села на край, после чего со злостью схватила подушку и уткнулась в нее носом. Если бы Соколов был здесь, скорее всего, она опять бы сдалась, что уж говорить, все два раза, можно сказать, сама из трусов выпрыгнула. Да, вот такая она дура, которую жизнь ничему не научила.
Лиза снова и снова вдыхала его аромат, терлась щекой о ткань точно кошка, прокручивала в голове все, что между ними успело произойти. А душа меж тем рвалась на части. Почему все еще так больно? Почему вопреки здравому смыслу хочется оказаться в его руках? Что за власть такую особенную он имеет над ней?
— Мам? — рядом раздался голос Паши. — А зачем ты нюхаес подуску?
— Просто хочу понять, надо ее стирать или нет, — скорее положила ту на место.
— А мне мозно понюхать? — и сейчас же плюхнулся лицом в подушку. — Пахнет дядей. Он сколо плиедет?
— Малыш, ну я же тебе говорила, что он не…
Вдруг со стороны входной двери послышался характерный звук.
— Ула! — крикнул Паша и помчался встречать деда.
И только Лиза собралась подняться с кровати, как услышала счастливые вопли сына:
— Ул-л-л-ла! Дядя велнулся! А мама сказала, сто ты не плидес больсе.
— А я пришёл, — следом пробасил он, — держи, это тебе подарок.
Услышав его голос, Лиза аж дышать перестала. Нет, нет, нет, какого чёрта? И подорвавшись, выбежала в коридор. На пороге действительно стоял он и, не успев ни разуться, ни раздеться, распаковывал для Пашки машинку на радиоуправлении, а тот точно маленький козлик скакал вокруг него. Причем в сторонке у стены стояла битком набитая сумка отца и два походных рюкзака, так же распухших от содержимого.
— Привет, — Евгений поднял взгляд на Лизу.
Но вместо ответа она развернулась и ушла к себе. Не хотелось показывать ему слезы, которые полились ручьем.
Глава 34
До чего же не хотелось выходить к нему, смотреть ему в глаза, разговаривать с ним. Но вечно прятаться не будешь, да и ребенка пора было укладывать. А в гостиной в это время разыгралось целое представление. Паша с радостными визгами носился за машинкой, которая рассекала по всей комнате, врезалась в стены и тут же переворачивалась. Управлял ей Евгений, причем с таким восторгом в глазах, будто самому от силы лет семь. Но с появлением Лизы резко переменился в лице, стал привычно серьезным, чуточку даже виноватым, она же, по-прежнему молча, проследовала в кухню, где на столе лежало всё, что купил отец. И чуть не ахнула вслух, ведь среди заказанного было и много такого, о чем она уже давно перестала мечтать. Какие-то импортные сыры с колбасами, всевозможные сладости, экзотические фрукты.
— Пап? — выглянула из-за двери. — Можно тебя?
— Можно, отчего ж нельзя, — с трудом поднялся, все-таки столько километров пришлось тащить эту сумку. Зато Соколов нёс на себе остальные. И вроде хорохорился, но под конец тоже уже еле ноги переставлял.
Когда отец зашел, Лиза поспешила прикрыть дверь, после чего указала на продукты.
— Это что?
— А это не ко мне вопросы, это ты у него вон спрашивай, — кивнул в сторону гостиной.
— Сколько же ты потратил? — и закусила ноготь на большом пальце. — Мне деньги только в следующем месяце переведут, а нам еще солярку покупать.
— Ну, чеки там есть, сама посмотри, — пожал плечами.
— Я что-то ничего не понимаю. Он решил, ему тут санаторий что ли? И вообще, какого черта ты его привез обратно? Почему не оставил? Мы же договаривались. Даешь ему денег на гостиницу и до свидания.
— А мы сунулись в гостиницу, но без документов его везде послали. Не на улице же оставлять было.
— Ой, да ладно. У тебя полно приятелей, попросил бы кого-нибудь дать ему переночевать. А в полицию он ходил?
— Ходил, но там народу, пушкой не прошибешь. Он там что-то помыкался по кабинетам, вроде что-то написал, с кем-то поговорил. В общем, сказали ждать минимум сутки. А вот о приятелях я как-то и не подумал, — развел руки в стороны, — надо было и на рынок успеть, и с ему показать, что да где, в общем, замотался.
— Угу и решил привезти этого волкодава бездомного обратно. Складная история, папа. Только меня не проведешь.
— Лиз, да хватит уже. Попробуй наладить с ним контакт. Никто ж не просит кидаться к нему на шею.
— Спасибо за совет, — гневно блеснула очами и принялась распихивать продукты по полкам.
— На здоровье, — и отправился обратно в комнату.
Отлично! Теперь и отец на его стороне, мужская солидарность, видите ли, включилась. Лиза взяла в руки манго, большое, спелое и нереально ароматное. Последний раз она пробовала этот фрукт как раз, когда жила с ним. Пожалуй, единственное, что делал Соколов сам по утрам — это чистил и нарезал манго кубиком, по выходным даже в постель приносил. Но сейчас смущали не столько воспоминания, сколько ценник. В Москве оно стоит значительно дешевле, а здесь цена заоблачная. По шестьсот рублей за штуку. М-да, привык Евгений Федорович жить на широкую ногу, даже потеря памяти его не остановила. С другой стороны, почему бы и не побаловать себя, Пашку. А деньги… так заработаются. Хотя, конечно, глядя на чеки, уже хотелось плакать.
В этот момент в кухню въехала машинка и на полном ходу влетела Лизе в ногу, а следом прибежал счастливый сын.
— Мам, ты видела мою масынку? — подхватил большой джип. — Какая клутая!
— Очень крутая, — улыбнулась. — Береги её теперь, не ломай.
— Дядя сказал, если сломаю, он новую купит.
— Нет, малыш, ты лучше эту береги.
Но Паша, не дослушав, уже умчался обратно. А ей стало горько. Вот и начинается пагубное влияние. Новые машинки! Действительно, одна сломалась, можно тут же в помойку и вперед за новой. Так и с женщинами Соколов поступал. Одна надоела или начала хотеть слишком много и он ее мигом отправлял куда подальше. Ведь есть масса других, которых только помани.
— Может, хотя бы, привет скажешь? — Евгений все-таки решился зайти в кухню.
— Привет, — бросила, не оборачиваясь.
— Видимо я опять что-то сделал не так, — криво усмехнулся. — Только, что на этот раз?
— Ты вернулся, — положила манго в чашу к остальным.
— Я же говорил, что не хочу уходить.
— А я говорила, тебе здесь не место, — хватит подбирать слова, пора поговорить как есть, честно, — я не хочу тебя видеть, не хочу, чтобы ты дарил моему ребенку подарки, не хочу вот этого всего, — кивнула на стол, где лежали продукты. — Во-первых, нам такие разносолы не по карману, а во-вторых… — наконец-то развернулась, — во-вторых, ты уже слышал, я хочу, чтобы тебя тут не было.
На что он кивнул, хотя глаза недобро зажглись:
— Знаешь, а я сегодня не только Пашке купил подарок, но и тебе. Вот, — достал из кармана черную маленькую коробочку, перетянутую золотой ленточкой, — хотя, — покрутил ту в руке, — нет, не сейчас, — и убрал обратно. — Как Пашу уложишь, приходи ко мне.
— Издеваешься?
— С какой бы стати? — шагнул к ней. — Я всего лишь хочу сделать тебе подарок. За помощь, за заботу. Что в этом плохого?
— Мне ничего не нужно, — сложила руки на груди.
— Буду ждать тебя, — отчеканил приказным тоном.
Соколов дождался, когда Лиза поведет сына укладывать, после чего собрал разбросанные игрушки и отправился в душ. Как же хорошо снова оказаться здесь. Но скоро в голову начали лезть совершенно другие мысли. Тяжелые мысли. Ксения! Беременная Ксения! Честно говоря, ему до сих пор не верится в то, что услышал. Видимо мозг активно старается оградиться от этой информации. Как такое произошло? В конце концов, она же не дура, чтобы залететь от другого и потом сказать: «Дорогой, это твой ребенок». Что за напасть такая? А Лиза! Не дай бог, она узнает об этом, вот не дай бог. Однако сидеть в лесу долго не получится, хочешь не хочешь, вернуться домой придется. И вернуться ему надо не одному, а с ними. Но что делать с Ксенией? Пока видимо только одно — держать подальше от себя и от Лизы. А сегодня главное не пасть смертью храбрых. Ведь ему предстоит поговорить с ней, поговорить начистоту. Отец Лизы прав, тянуть дальше нельзя.
Глава 35
Лиза, закутавшись в халат, сидела на краю ванны и никак не могла принять верное решение. Идти к нему или не идти. Но каким тоном он это сказал. Приказным! Н-да, горбатого могила исправит. Как был Соколов большим боссом, так и остался, как понукал ею, так и продолжает. И если она сейчас все-таки пойдет, то окончательно растеряет какое-либо уважение к себе. Тогда поднялась, подошла к зеркалу и принялась расчесывать влажные волосы. Кто он вообще такой, чтобы ей приказывать? Последние четыре года она прекрасно жила, понимая, что больше никогда не встретится с этим человеком.
Евгений раньше часто говорил о пользе планирования трат и в целом бюджета. Вот она и научилась планировать. Да, лишних денег у них нет, но тех, что есть, в принципе хватает. Еще она переучилась на бухгалтера, освоила не только финансовый, но и управленческий учет. И когда придется вернуться в город, то работу найдет. В общем, выживет. А Соколов пусть катится в Москву, где строит свою империю, параллельно с секретаршами. Ему по жизни главное кем-то руководить, чувствовать себя царем-батюшкой с хлыстом в одной руке и пряником в другой. Только о его пряник зубы сломаешь, а вот хлыста получишь от души. Так что, никуда она не пойдет! Больно много чести.