Однако все намерения разбились вдребезги, когда Лиза вышла из ванной. Рядом с дверью в одних спортивных штанах стоял он.
— Решил вот дождаться тебя, — глянул на нее, — а то опять сбежишь в свою комнату, запрешься, так и не поговорим, и подарок не подарю.
— Я так и так уйду к себе, так и так запрусь, — отбросила волосы назад. — Не стоило тратить время.
— Идём, — взял за руку, — я все равно поговорю с тобой, хочешь ты того или нет.
— А не обнаглел ли? — дернулась, но тщетно.
На этот раз промолчать предпочел Евгений, зато уверенно потащил ее в свою спальню. День и так выдался сумасшедший, уж лучше закончить его контрольным выстрелом.
— Садись, — указал на кровать, затем закрыл дверь.
А Лиза заметила смятение в его глазах, ощутила напряжение в теле, когда держал ее за руку.
— Что с тобой? — все же выполнила то ли просьбу, то ли требование.
В ответ он достал из кармана тот самый коробок, вложил ей в ладонь, после чего подошел к окну и уставился на месяц, что сиял холодом над черной грядой из макушек деревьев:
— Посмотри. Надеюсь, понравится.
— Если честно, я тебя не понимаю.
— Посмотри, Лиза. Неужели так сложно? — покосился на неё.
И она открыла коробочку. А увидев содержимое, сейчас же заплакала.
Внутри на атласной подложке лежал кулон из белого золота в форме пиона с россыпью крошечных бриллиантов в сердцевинке.
О её любви к пионам знал только он. Даже отец не в курсе. Выходит…
— Вспомнил, значит… — захлопнула коробочку.
— Вспомнил.
— И давно?
— В ту ночь, когда ты пришла ко мне, — в этот момент повернулся.
— Вот как…
Тогда сразу встала, только и шагу не смогла сделать. Ноги точно одеревенели. Какая же она идиотка! Неисправимая, неизлечимая, безнадежная идиотка! Ведь можно было заметить странности в его поведении, можно было понять, почему он так не хотел уезжать, почему так бесился, когда она не разрешала ему оставаться с Пашей наедине. И почему отец так неожиданно изменил свое мнение. Конечно же! Уж кто-кто, а Соколов умеет убеждать и договариваться. Наверняка наобещал золотые горы или вообще угрожал, за ним не заржавеет.
— Отец в курсе, да? — сжала коробочку со всей силы.
— В курсе, — и собрался подойти к ней, но Лиза замотала головой.
— Не подходи. Стой, где стоишь, — а взгляд вспыхнул ненавистью.
— Лиза…
— Я презираю тебя, Соколов. Всей душой и сердцем. И завтра же ты уберешься из нашего дома, — прошипела.
— Нет, не уберусь, — засунул руки в карманы. — Здесь мой сын.
— Он не твой сын! — аж прикрикнула. — Пашка мой сын и только мой, кусок ты …, - но договаривать не стала. — Ты к нему не имеешь никакого отношения. В общем, забудь о нас и проваливай восвояси.
— Этого не будет, Лиза, — все-таки подошел, схватил за плечи, — читай по губам, этого не будет. Я никуда не уйду. А Пашка будет знать, кто его отец.
— Один раз ты уже разрушил мою жизнь, второго я не допущу, — задрала голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— А я здесь не для того, чтобы разрушить твою жизнь, — ослабил хватку, но не отпустил, — я здесь, чтобы быть с тобой и с сыном.
— О нет, — зло усмехнулась, — даже не надейся. Никаких нас не будет.
— Это мы еще посмотрим, — вдруг развернул ее к себе спиной, рот зажал рукой и потянул к кровати.
Лиза моргнуть не успела, как оказалась спиной поверх покрывала. Евгений продолжал держать руку на губах, а второй развязал ей пояс, распахнул халат, после чего так же легко спустил с себя штаны. Буквально через пару секунд она ощутила его внутри. В тот же миг Соколов убрал руку и впился в губы жадным сумасшедшим поцелуем. Эта агония заставила подчиниться, но ужаснее другое — ответное желание, неправильное по своей сути, неуместное, противоестественное и настолько сильное, что Лиза обхватила Евгения ногами, обняла за шею. Бедняжка просто отключилась от реальности. Соколов тоже перестал осознавать происходящее, сейчас он был в ней, чувствовал жар тела, вдыхал аромат кожи, ощущал вкус этой женщины. Сколько продлилась агония, неизвестно, но закончилась она мощным неконтролируемым взрывом обоих. Лиза сиплым голосом застонала Соколову в плечо.
— Я больше не потеряю тебя, — обессилено прошептал на ухо. — Даю слово, не потеряю.
И ощутил кожей горячие слезы.
— Пусти меня, пожалуйста. Пусти, Жень.
— Останься, — принялся целовать лицо, провел губами по дорожке из слез, ощутив вкус соли.
— Нет. Я не могу… не хочу… — пробормотала сквозь всхлипывания, — пусти ты.
Он поднялся, пришлось. И помог встать ей. Лиза на ходу запахнула халат, а перед тем, как покинуть спальню, посмотрела на него:
— Ты все равно уйдешь.
Глава 36
Как дверь закрылась, Соколов шагнул в сторону кровати и едва не наступил на коробок, который все это время лежал на полу, тогда поднял его и положил на тумбочку. Впрочем, никто не обещал, что будет легко. Однако Лиза все равно поддается, а значит, чувства еще не угасли. Времени бы только побольше, но где его взять. Братец один не справится, у него уже глаза как у подстреленного зайца, не знает, куда нестись, за что хвататься. Кириллу хорошо командовалось за его спиной, притом имея на руках четко расписанный план действий и задач.
Следом за коробочкой поднял брюки, чтобы повесить их на стул, и в этот момент из кармана выпал черно-белый снимок. Н-да, дома его ждет такая хренотень, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Евгений взял фотографию, после чего убрал ее во внутренний карман спортивной сумки, а ту в свою очередь засунул поглубже в шкаф. Ксения намерена рожать, здесь и к гадалке не ходи. Да и пусть бы рожала, уж деньгами помог бы. Это тогда для него слова «беременна» и «ребенок» были своего рода стоп-словами, услышав которые интерес к женщине пропадал моментально. А сейчас… сейчас все изменилось. Но Лиза… Всё упирается в Лизу. Она не поймет этого.
Лиза меж тем вернулась к себе и прямиком отправилась в кровать. Силы закончились. Хотелось поскорее заснуть, забыться, провалиться в темноту и пустоту. Как бы она ни старалась, как бы ни пыталась, увы, ничего не вышло. Он все вспомнил и он снова здесь, и что хуже всего, он хочет общаться с Пашей. Как она будет бороться с этим зубром, неясно. Пока у нее есть один главный козырь — это юридическая бесправность Соколова, по закону он не имеет никаких прав на Пашку, и чтобы что-то доказать, ему нужно пройти тест-анализ ДНК на отцовство. А он пройдет, если захочет, и его ничто и никто не остановит. Так что, тут лишь вопрос времени.
И только глаза начали закрываться, как Лиза резко подскочила и помчалась в ванную. Очередной ее дурости не было оправдания. Они ведь не предохранялись! Уже стоя в душе, бедняжка материла Соколова на чём свет стоит, правда, шепотом. Урод опять ни о ком не подумал кроме себя, кроме своих прихотей. Но она тоже хороша, расслабилась, покорилась точно одалиска великому султану. У нее же овуляция вот-вот наступит. Не хватало еще раз на те же грабли угодить. И уж эти грабли ударят куда больнее.
Уснуть получилось только к четырем утра, Лиза просто рухнула в кровать и провалилась в сон. А утро началось с Пашкиного смеха и жужжащей машинки, которая без конца куда-нибудь врезалась. И все бы ничего, если бы не хрипловатый мужской голос, раздавшийся следом за смехом сына.
— Ты ровнее старайся, ровнее, — прозвучало подозрительно близко.
Лиза в ту же секунду распахнула глаза. Соколов сидел у нее в ногах и руководил процессом управления машинкой.
— Какого черта ты здесь делаешь? — уставилась на него припухшими глазами.
— Сижу, — пожал плечами.
— Ну, нет, — приподнялась, — это уже никуда не годится. Здесь не твоя территория, Соколов.
— Можно тебя попросить об одной маленькой услуге, — и поджал губы.
— Чего еще?
— Называй меня по имени. Я же не величаю тебя Лавровой. Кста-а-а-ати, — и поймал мимо пробегающего Пашу, усадил рядом с собой, — а ты знаешь, я кое-что вспомнил. Хочешь расскажу?
— Хочу, — расплылся улыбкой.
— Не смей! — выпрямилась Лиза.
— Паш, я вспомнил, как меня зовут, — перевел на нее суровый взгляд.
— И как?
— Женя. Так что, будем знакомы еще раз? — протянул ему руку.
— А я Паса, — пожал ту в ответ. — Паса Семенович Лавлов.
— Нет, Паш, ты не Семенович и не Лавров, — а по сердцу как ножом полоснули, стало обидно, — ты…
— Зайка, возьми машинку и иди в зал, хорошо? — перебила его Лиза. — А мы скоро придем.
— Халасо.
И когда Паша убежал, Лиза так посмотрела на Евгения, что тот невольно заерзал на месте.
— Совсем охренел?
— А ты что думала, я буду молчать и откликаться на слово «дядя»? Не хочешь сама рассказывать, так я расскажу.
- Не вздумай! — вскочила с кровати.
— Мой ребенок не будет носить отчество и фамилию деда, — тоже поднялся, навис над ней, из-за чего Лиза оказалась полностью в его тени.
— Он уже три года носит отчество и фамилию отца, — криво усмехнулась.
— Что ж, поносил и достаточно. Ах да, вот, — положил вчерашний подарок на одеяло, — ты забыла, когда убегала.
— Я ничего не забывала. Мне не нужны твои подарки.
— Уясни, Лиз, одну очень важную вещь. Я не тот человек, который будет валяться на коленях, вымаливая прощение. Да, я был неправ, совершил, пожалуй, самую серьезную ошибку в своей жизни, которую теперь хочу исправить. И уверен, исправлю. Ты же меня знаешь, — коснулся ее щеки, — мы были вместе полгода, жили под одной крышей. Ты знаешь, как я веду дела.
— Это сейчас угроза? — процедила сквозь зубы.
— Ни в коем случае. Я лишь пытаюсь сказать, что…
В ту же секунду до ушей донесся громкий стук, исходил тот из прихожей. Кто-то активно тарабанил в дверь.
Глава 37
— Вы кого-то ждете? — удивленно вскинул брови.
— Нн-е-ет, — в свою очередь нахмурилась. И, правда, кто бы это мог быть? — Пап?! — поспешила найти отца.
А Соколов пошел за ней следом. Семен Аркадьевич в этот момент уже открывал дверь.