— Летит в Кемерово.
Соколов сделал глубокий вдох, а на выдохе спросил:
— Почему ключи оказались у тебя?
— Потому что я отвез её с Пашей в аэропорт.
— Тварь, — процедил сквозь стиснутые зубы, — выблядок ты недоделанный!
— Полегче, Евген, — поднялся, — она попросила меня помочь, я помог, — после чего собрался покинуть кабинет, но вдруг остановился, — и еще. Так сказать, на десерт. Я спал с Ксенией. Наравне с тобой. Она, конечно, утверждает, что ребенок от тебя, но как знать, как знать.
Это стало последней каплей. Уже через секунду Кирилл сидел на ковре и держался за нос, кровь текла по губам, подбородку, капала на белую рубашку и галстук, а Евгений стоял над ним, растирал руку и примерялся, куда бы еще врезать сукину сыну.
— Отец был прав, — произнес металлическим голосом, — ты уродился жалкой гнидой. Чтобы духу твоего здесь больше не было, — и напоследок отвесил хорошего пинка.
— Ожидаемо, — загнусавил, — зато моя совесть теперь будет спать спокойно.
— Она у тебя и не просыпалась, падла ты дешевая. Вали на хер.
— Считай, меня уже тут нет, — поднялся, стряхнул кровь с пальцев на ковёр и, слегка пошатываясь, направился к двери.
А Соколов опустился на диван и уставился на связку ключей. Сидел так около часа, сидел и глушил в себе желание разнести кабинет в щепки. Что это всё такое? Карма? Для чего же он тогда выжил? Зачем всё это было нужно? Брат предал, Лиза тоже. Она просто взяла и увезла Пашку. Трусливо и жестоко сбежала. И почему? Почему они так поступили? Разве он не поддержал брата? Разве не погасил все его долги, не разобрался с уродами, которые начали ему угрожать, не дал работу? А Лиза… разве изменял ей? Может, обращался жестоко? Что же такого, мать твою, он сделал? Ну да, не рассказал об этой жалкой шлюхе, которая, оказывается, раздвигала ноги перед обоими и кто знает, перед кем еще. Получается, в этой жизни вообще никому доверять нельзя.
Кирилл в свою очередь, чувствуя себя как никогда легко, не взирая на опухший и, скорее всего, сломанный нос, отправился прямиком к Ксении. Пора во всем разобраться и решить, как жить дальше.
К счастью, она была дома. Правда, впустила его с большой неохотой и то, только потому, что Кирилл сказал, что приехал по просьбе брата.
— Ну, и? — открыла ему дверь.
— А ты с каждым днем всё красивее, — тут же зашел в квартиру.
— А ты не очень, — остановилась взглядом на его кривом красном носе. — Что случилось?
— Случилось то, что должно было случиться уже давно.
— Со своим соседом гитаристом подрался?
— О нет. Этот нарик наконец-то съехал. Случилось кое-что другое.
— Может, хватит, а? У меня мало времени. И вообще, ты, кажется, приехал по поручению Жени.
— На самом деле нет — прислонился спиной к стене, — я приехал сам по себе. Пришлось взять грех на душу, иначе ты бы меня не пустила, — усмехнулся. — Что, Ксень? Всё ждешь от него звонка?
В этот момент ее взгляд наполнился настоящим ужасом:
— Нет, — замотала головой, — ты не мог. Ты не мог!
— Смог, дорогая. Хоть ты и не верила в меня, но представляешь, я способен удивлять. Теперь Женька знает о нас. А еще знает, что твой ребенок может быть не от него.
— Ах ты урод! — завизжала как остервенелая. — Сука!
— Побереги связки, Ксюш, — улыбнулся еще шире. — Нам еще поговорить надо.
— Нихрена нам не надо, ублюдок! Убирайся из моего дома!
- Заткнись! — гаркнул так, что Ксения тотчас закрыла рот. — И послушай меня внимательно, — поспешил смягчиться, — коль у нас тут произошла путаница в ДНК, то мы поступим следующим образом. Когда ребенок появится, проведем тест и выясним, кто из нас двоих счастливый папа, а кто дядя. Но если ты знаешь уже сейчас, лучше признайся, так всем сразу станет легче. И я от своих слов не отказываюсь, я по-прежнему хочу быть с тобой, даже если ребенок не мой.
— Знаешь, что я о тебе думаю? — прошипела точно змея.
— Давай, удиви.
— Ты жалкий кусок дерьма, трус и неудачник, привыкший выезжать за счет других. С тобой было прикольно спать, не скрою, уж трахаться ты умеешь, в остальном ты ноль, пустое место. Неспособный бесталанный паразит, присосавшийся к кошельку старшего брата.
— А последняя фраза подходит к нам обоим, — и бровью не повёл.
— Пошел вон! Чтобы ноги здесь твоей больше не было!
— Удачи, Ксюш, — достал из кармана перчатки. — Где меня искать, ты знаешь.
Глава 60
— Спасибо, Саш, — произнесла негромко, чтобы не разбудить Пашу.
Перелёт дался её мальчику непросто. Тесные кресла, шум и тряска, из-за чего он, то пугался, то капризничал. Она и сама моментами вздрагивала, посадка тоже получилась не самой мягкой. А стоило сесть в машину, как Паша сразу уснул.
— Не за что, — вырулил на трассу. — В больницу?
— Да. Только… блин, там же с маленькими детьми нельзя.
— Ничего, я с Пашей побуду, не переживай.
В ответ она лишь посмотрела на него с благодарностью. И как же приятно вернуться домой. Правда, где именно теперь жить, большой вопрос. В лес без отца не сунешься. Значит, первое время придется снимать номер в гостинице.
— Как он?
— Держится. Отец сказал, ему провели несколько процедур гемодиализа и состояние улучшилось.
А Лиза сейчас же отвернулась, чтобы не показывать слез.
— Не плачь. Все будет хорошо. Мы тоже поможем, другое дело, что он ото всего отказывается.
— Как я ему в глаза посмотрю, — произнесла чуть слышно.
— Лиза, не кори себя. Семен Аркадьевич недаром запретил нам что-либо тебе рассказывать, он знал о своей болезни.
— Еще лучше.
— Как бы ни было, это его решение. Тем более, я уже сказал, ему стало лучше. Он в сознании и настроен оптимистично.
— Да, ладно… хорошо, — вытерла слезы, — просто…
— Я прекрасно тебя понимаю, поверь.
Через два часа были на месте. Паша хоть и с большим нежеланием, но остался с Александром, а Лиза помчалась к отцу. В палату буквально ворвалась. Семен сидел на стуле у окна, читал газету, но когда повернулся, Лиза его не узнала. Отечное лицо, серый оттенок кожи, больной тусклый взгляд.
— Пап, — подошла к нему.
— А ты что здесь делаешь? — так и замер от неожиданности.
— Что я здесь делаю? — пролепетала сквозь слезы. — А как ты думаешь? — скорее обняла его.
— Убью Кольку. Или это Сашка проболтался?
— Какая разница. И ты хотел скрыть от меня все это? Почему? — блуждала взглядом по его лицу.
— Да потому, — произнес на выдохе.
— Что значит потому?
— То и значит, дочь, — уставился в газету. — Мой диагноз требует слишком больших затрат при этом с минимальной вероятностью выздоровления.
— Сумасшедший, — замотала головой. — Да как так можно? Решил тихонько умереть, пока я бы покоряла столицу? Так что ли?
— Вроде того.
— Какой у тебя диагноз?
— Острая почечная недостаточность, как осложнение после пневмонии. Одну почку будут отнимать послезавтра, вторая останется на диализе. Так врач сказал.
— И долго вторая почка протянет на диализе? — а руки задрожали.
— Никто не знает. Лучше расскажи, как вы? Где Пашка? С Евгением?
— Нет. С Александром. Я прилетела одна.
— Только не говори…
— Да, мы не можем быть вместе.
— Опять любовь ушла, завяли помидоры? — усмехнулся.
— Мы не о том говорим.
— О себе я говорить не хочу однозначно. Мои болячки при мне и никуда не денутся.
— У него другая есть, — опустилась на стул, — то есть, была. Да не важно. В общем, она ждет от него ребенка.
— М-м, — многозначительно кивнул, — каков бык осеменитель, однако. Так, та баба была или есть, я что-то не понял.
— Какая разница?
— Ну, разница есть, вообще-то.
— Была…
— Угу. И что тебя тогда смутило?
— Папа.
— Давай, давай, рассказывай, раз приехала. Папе надо знать, что творится в столичных кулуарах, какие настроения царят, о чем буржуа ведут оживленные беседы. И что опять творит его бестолковая дочь.
— Знаешь, мне обидно. Обидно, что всё получается так. То ему не нужны были дети, семья, всех своих женщин он с легкой руки отправлял на аборт, а тут вдруг посыпались наследники. Один второй, третий.
— Третий? — вскинул брови. — Что, еще и третья баба есть?
— Нет. Есть дура первая, которая умудрилась второй раз…
— Да ты что? — расплылся широкой улыбкой.
— Это кошмар…
— Категорически не согласен с тем, что кошмар, но согласен с тем, что дура. Ты, Лиз, заигралась в маленькую обиженную девочку, которая одна одинешенька против всего мира. Все люди совершают ошибки, главное, вовремя их признать, если можно исправить, то постараться исправить, а нельзя, так жить дальше. Твой Соколов хочет быть с той женщиной?
— Нет…
— Значит, нет. Он хочет быть с тобой?
— Да.
— Вот и ответ. Мужик хочет быть с тобой. Все-таки хорошо, что ты приехала, хоть поучу тебя уму-разуму напоследок.
— Не говори так…
— Лиза, я решил, всё. И ввязываться в бессмысленные авантюры не буду.
— Это мы еще посмотрим, — поднялась, — я к доктору схожу, поговорю.
— Иди, поговори, — пожал плечами.
Однако разговор с лечащим врачом подтвердил опасения. На диализе отец не протянет долго, вторая почка тоже отказывает. Помочь может только пересадка. И надо срочно искать донора. Понятное дело, если идти в порядке общей очереди, отец просто не дождется, значит, надо за деньги и, что, скорее всего, за границей.
Из больницы Лиза вышла в состоянии полнейшей прострации. Какие там сто-двести тысяч рублей? Это вообще ни о чем. Здесь нужны миллионы.
— Мам! — кинулся к ней Паша. — Ты видела деду?
— Да, малыш. Видела.
— А мне к нему мозно?
— В больницу детишек не пускают. Но ты с ним обязательно поговоришь по видео-звонку. Ладно?
— Ладно, — закивал.
— Тебе есть, где остановиться? — вступил Александр.
— Поищу гостиницу, — и вспомнила, что телефон так и не включила после приземления.