Пока Николая не было в городе, душевная боль, постепенно затихшая после Нининого замужества, дремала где-то в глубине, таилась, как опасная болезнь, не давая о себе знать до поры до времени. Теперь же эта рана открылась, болезнь рвалась наружу. Нина все время думала о Николае, вспоминала прошлое, словно распутывала нить, искала, где завязались узлы, чтобы развязать их и, может быть, вернуться назад, все исправить. Раз невозможно забыть и нет силы избавиться от боли, нужно лечить рану. Все, что связывало ее с сегодняшней жизнью, уходило в туман, размывалось в сознании. День и ночь думала только об одном — о Николае.
С Николаем Нина познакомилась на зимней городской спартакиаде, года четыре назад. В тот день она участвовала в соревновании лыжниц, и случилось так, что на крутом спуске Нина сделала неверный разворот, сломала лыжу и сорвалась в овраг по крутому откосу. Поднявшись, попробовала идти, но почувствовала резкую боль в колене и присела на снег.
Сверху кричали ей:
— Жми скорее! Давай!
Она пыталась подняться, но встать на ноги не могла, сидела на груде снега беспомощная и растерянная.
— Скорее поднимайся! — кричали ей сверху.
Нина подняла голову и увидала, как кто-то подбежал в краю оврага и скатился вниз.
— Вы ушиблись? Помочь вам? — спросил парень, открывая в улыбке белые зубы.
— Кажется, ногу подвернула, — ответила Нина. — Помогите.
Парень осторожно взял ее под руку, помог подняться. Приминая ботинками рыхлый снег крутого овражьего откоса, они с трудом стали взбираться наверх. Он помог ей добраться до лыжной базы, усадив на скамейку, участливо спросил:
— Порядок? Не болит?
— Большое спасибо, — сказала парню Нина, протянув руку на прощание. — Ну и опростоволосилась же я нынче — позор. Так глупо вышла из игры.
Парень, однако, не торопился уйти, стоял перед девушкой и любовался ее свежим раскрасневшимся лицом и большими сверкающими черными глазами.
— Между прочим, — сказал он девушке, — меня зовут Николай. Николай Шкуратов. А вас как?
— Нина, — сказала она и засмеялась от смущения. — Вы спортсмен?
— Какое там! — махнул он рукой. — На лыжах, конечно, умею, но так… А вы из команды «Медики»?
— Угадали.
Она старалась согнуть ногу в колене, поглаживая его руками, морщилась от боли. Николай сочувственно смотрел на нее.
— У меня к вам большая просьба, Нина. Как только заживет ваша нога, пойдемте в кино. На любую картину и на любой сеанс.
— Вот чудак! — Нина засмеялась, снимая с головы красную шапочку, встряхивая рассыпавшиеся темные волосы.
Как только Нина поправилась, Николай уговорил ее пойти в кино. Потом, провожая девушку домой, к своему удивлению, узнал, что она живет у его дальней родственницы, одинокой «тетки Дарьи», как звали ее все Шкуратовы, хотя она была не теткой, а троюродной племянницей Никифору Даниловичу.
После работы Николай спешил к воротам городской поликлиники и ждал, когда освободится Нина и выйдет к нему.
Все медсестры и врачи давно обратили внимание на молодого настойчивого ухажера, говорили Нине:
— Какой ладный, красивый парень! Чем не жених? Не прозевай, другие девки вмиг пришвартуются.
Но Нина не торопилась признать его женихом. Хоть он видный и умный, даже красивый, а все же не сразу его поймешь. Кто знает, каков он? Жизнь приучила Нину к сдержанности и осторожности. Нина не могла так сразу броситься навстречу, и сердце ее и душа открывались не вдруг. Николаю нужно было проявить много терпения, чтобы дождаться того дня, когда девушка до конца поймет его и разберется в своем собственном чувстве.
Николай был слишком молод, горяч, нетерпелив и, как многие молодые люди, считал, что от жизни нужно брать все решительно и мгновенно.
Однажды он сказал Нине:
— Ты знаешь, я скоро ухожу в армию и хочу, чтобы ты стала моей женой.
Нину насторожило такое скоропалительное признание. Ей показалось, что оно шло не от сердца, а от расчета, от обстоятельств: «Я ухожу в армию и хочу, чтобы ты стала моей женой». Вот если бы он сказал: «Я тебя люблю и прошу стать моей женой». Это совсем другое дело. Как он не понимает этого?
И Нина не решалась ответить, не знала, как поступить, и смущенно молчала.
— Что же молчишь? Не любишь меня? — обиделся Николай.
— Сам понимаешь, — мягко сказала она, — это такое дело, нельзя так, сразу. Настоящую любовь надо испытать.
— Чем? — спросил Николай.
— Временем.
— Запомни же свои слова. Пока буду служить в армии, жди меня. Я вытерплю разлуку, только жди меня.
И Нина согласилась ждать.
Но перед самым расставанием, в тот злополучный день проводов Николая, он вдруг решился нарушить уговор. «Тогда уж наверняка станет ждать, никуда не денется».
Тот вечер у костра, та ночь и утро у озера, с яхтой под белым парусом, неожиданно переменили многое в Нининой жизни. Все запуталось.
Глупо, нелепо поссорились тогда Нина и Николай.
После отъезда Николая в армию в городской поликлинике стал появляться молодой инженер Вячеслав Иванович Поспелов. Оказывается, он еще в то утро, когда впервые увидел Нину, узнал от кого-то, где работает девушка. Тогда не получилось знакомства, какой-то психованный парень помешал, а теперь можно повторить атаку, говорят, парень ушел в армию.
Он недолго искал ее. Увидел, как она прошла в белом халате, скрылась в процедурной. Он подошел к нянечке, спросил:
— Кто эта женщина? Врач?
— Старшая сестра, — ответила женщина. — К ней без талончика, если надо срочно.
Он пошел к кабинету, постучался.
— Войдите, пожалуйста, — ответил кто-то на его стук. Он вошел и сразу увидел ее у окна.
Тонкое смуглое лицо девушки с огромными черными глазами теперь еще более поразило Поспелова какой-то задевающей, яркой красотой. И низкий, грудной голос, и спокойная, сдержанная улыбка, и плавные жесты, и прямые смоляные волосы, спадающие на круглые плечи, вызвали приятное волнение. Он молча смотрел на нее, чуть растерялся, не знал, что сказать.
— Я слушаю вас, — рассеянно сказала девушка, доставая из шкафа какие-то склянки.
— Помогите, пожалуйста, — выпалил он случайно пришедшее в голову. — У меня что-то с глазами. Кажется, пыль. Посмотрите.
— Пройдите.
Она усадила его против света. Взглянула в лицо, узнала. Иронически усмехнулась, стала смотреть глаза.
— Откройте пошире глаза, смотрите прямо.
Он жмурился, ресницы дрожали.
— Что с вами? — спросила она. — Больно?
Он уставился на нее, шутливо сказал:
— Откровенно говоря, при виде вас чуть не ослеп. Еще тогда, на берегу, сверкнули, как солнце. Вся кровь моя застыла в жилах. Глупая острота, понимаю, но это правда. С того дня все время думаю о вас, искал, хотел встретиться.
— Пошире откройте глаза, — строго сказала она.
— У меня ничего не болит, я придумал, извините. Как вас зовут?
— Нина. Нина Степановна. — Она прекратила осмотр, опустила руки. — Вы видели меня раз в жизни у так говорите. Никакой пыли у вас нет, вы здоровы. Идите.
— Вы узнали меня? — спросил он, не собираясь уходить.
— Разумеется. Но это не имеет значения.
— Вы, конечно, не думали обо мне?
Она пожала плечами.
— Прекрасное у вас имя. Нина! — повторил он, словно проверяя на слух. — Славное имя, честное слово. Из всех женских имен мне всегда нравилось это. Помните Лермонтова?.. «Послушай, Нина, я люблю тебя так сильно, бесконечно, как может человек любить!»
«Странный какой, — думала Нина. — Вроде солидный мужчина, а ведет себя, как мальчишка. Кажется, инженером на заводе работает. Чудак! Случайно ко мне пришел или специально?»
Она почему-то не прервала его излияний, ей даже было приятно слушать этого, в сущности незнакомого, человека, избравшего такой странный способ объяснения в любви. Она даже не рассердилась на него.
Уходя, Поспелов сказал, что надеется видеть ее чаще:
— Разумеется, необязательно в поликлинике. Я буду заезжать за вами после работы. И в выходные дни. Не возражаете?
Она ничего определенного не ответила, вежливо улыбнулась.
Вячеслав Иванович с тех пор не отступался от Нины. Приглашал в кино, в театр, на загородные прогулки, водил в гости к своим друзьям и знакомым, где собирались интересные люди. Он показывал ее всем, словно нашел редкий драгоценный камень. Нина всем нравилась, все ценили ее, одобряли, проявляли какую-то деликатную почтительность. Незаметно и она привыкла к обществу Вячеслава Ивановича, поверила в искренность его чувства, в душевную доброту. И когда Вячеслав Иванович всерьез сделал Нине предложение, она согласилась стать его женой.
— Я люблю тебя, Нина, — повторял он ей много раз. — Без тебя не могу, пусто в душе, ты — как праздник, не уходи никогда.
Вскоре после свадьбы, пожалуй через полгода, она стала ловить себя на том, что муж все чаще и чаще вызывает в ней какое-то неприязненное чувство. Он старался угодить ей во всем, доставить удовольствие, сделать что-нибудь приятное, но это только больше раздражало Нину. Делал ей подарки, доставал особые люстры, необыкновенные шторы, керамические вазы и даже специально приглашал художника-декоратора для оформления квартиры. Подарил ей свою машину, устроил Нину на курсы водителей. Это занятие на время увлекло Нину, пробудило в ней былой спортивный азарт. Она скоро научилась водить автомобиль, привыкла к нему, как к удобной, полезной вещи. Все в жизни супругов шло ровно, без резких перемен. Поспелов купил стереофонический магнитофон, большой телевизор, наполнил дом музыкой, шумом. Ему хотелось всегда видеть жену веселой, в хорошем настроении, но все чаще и чаще он стал замечать в ее взгляде печаль и тоску.
Он приглашал в дом гостей, но и гости ненадолго развлекали Нину. Увозил ее зимой из города на дачу к друзьям, а летом уезжал вместе с Ниной к морю, где они проводили отпуск. Временами ему казалось, что отношения с женой совсем наладились, что живут они душа в душу, счастливо, беззаботно. Но эта уверенность пропадала, снова и снова налетал тревожный ветер, все будоражил, расстраивал, будто доносил отдаленное дыхание бури. Поспелов чувствовал, что с Ниной творится что-то неладное, ждал взрыва, боялся его, пытался и не знал, как остановить надвигающуюся грозу.