Девочка грустнеет на глазах.
— Извини, я не хотел.
— Всё нормально, — отвечает с грустью. — Обычно по мелочи тыкает. Но на этот раз я серьёзно встряла.
— Рассказывай.
— Да и рассказывать нечего, она дала мне серьги на хранение перед фехтованием ещё рак назад. А я зазевалась и потеряла одну, когда в пятую группу бегала по поручению.
— Во время фехтования?
— Да, я освобождена от физических нагрузок, сердце слабое. Вот и бегаю иногда по поручениям мастеров.
— Хорошо искала?
— Да, всё излазила. Похоже, кто — то взял.
— Дорогие серьги?
— Очень, целое состояние, если родители узнают, маму хватит удар. И не удивляйтесь. Я из бедного сословия, на учёбу всей деревней собирали, чтобы мне лучшей жизни шанс дать. И теперь я не знаю, что делать. Она грозит меня выкинуть из Университета.
— Ясно, но это всё решаемо, — улыбаюсь.
— Господин Кристиан, я натворила, мне и разбираться.
— Бывают же добрые люди.
— Отец покойный научил, ничего не бывает бесплатно, — выдала с грустью.
Неловкое молчание.
— Что у вас по распорядку сейчас? — Меняю тему.
— Полуденный перерыв, — отвечает Сабрина и расслабляется.
— И долго? — Уточняю, рассматривая её грустное личико.
— До пятнадцати часов.
— Ничего себе, как долго. Обед?
— Да.
— А ты почему не пошла?
— Столовая скоро откроется, — отвечает и сама интересуется: — А вы где трапезничаете?
— Какие варианты? — Смеюсь, вспоминая, сколько сюда пилил.
— Кто в гостином корпусе живёт, тот здесь. А местные в свои поместья разъезжаются, — отвечает, кивая на окно. Отодвигаю ветку. Действительно, через ворота кареты покатили на выезд.
— Мне предложили здесь комнату, то есть и на довольствие могут поставить?
— Да, будете в зале преподавателей трапезничать.
— А с учениками поесть можно? — Спрашиваю с иронией.
Рыжая по мне взглядом скользит. Вижу, что стесняется.
— За ученика вполне сойдёте, господин, — отвечает с улыбкой и спохватывается. — Ой, простите.
— Спасибо за комплимент, малышка. Пойдём, покажешь столовку вашу, заодно поедим.
— Я не малышка, — пробубнила, а сама улыбается.
— Хорошая малышка, — смеюсь и руку подаю. — Двинули.
Сабрина ухватила руку, засияла, слёз, как и не бывало.
Конечно, за руку до столовки мы не шли. Стоило выйти в холл, девочка сгорбилась, превратившись в мышь. И уже под пристальными взглядами шныряющих изредка учеников, видимо, направленных больше на меня, рванула быстрым шагом, делая вид, что мы совсем незнакомы.
Столовка в корпусе, что смотрит в сторону зеркальной скалы, на втором этаже. Зал огромный и светлый за счёт больших окон, света отражаемого зеркальными породами и светолитами на люстрах, направленными вниз, распределяющими свет равномерно. Столы по секторам разные, все в белоснежных скатертях. Есть и длинные, персон на двенадцать, есть и квадратные на два — четыре человека.
Учеников по столам ещё немного, уже сидят из подносов кушают. Нет, ну восхитительно! Всё, как везде. И лента с раздачей еды, и касса.
Моя проводница рыженькая, что ростом тоже не выдалась, двинула к раздаче уверенно. А я чуть отстал, потому что негоже мне спешить, когда столько глазёнок на меня пялится изучающе. В основном мелкота. Но есть и ученики с той самой аудитории. И две девушки, что призы от меня получили, тоже здесь. Отдельно вместе сидят у окошка и не отрывают от меня взглядов. Думают, я не заметил.
Ага. У меня после столкновения с генералом вампиров и слух, и зрение постепенно заострились. Сразу не заметил, пока не спалил в окне, как один мой «кошак» расчёской служанки прихорашивается. Потом прикалывались над ним всей караульной сменой.
А затем стал ощущать, что в темноте теперь силуэты различаю. Поначалу было страшно, но утром я встал на солнышко лицом, и все тревоги проходили.
Когда подошёл к подносам, Сабрина уже ухватила свой и потолкала по рельсам до первых блюд. И понятно, что спешила, между нами вклинился парень с девкой из младших. Лет по пятнадцать на вид. Откуда они взялись, так и не понял. А ну, в столовку несколько входов имеется, как оказалось.
— Так, притормозите коней, молодёжь, вперёд батьки в пекло, — брякнул я строго и обошёл обоих.
Никто не вякнул. Только Сабрина взглянула на меня перепугано, когда к ней присоседился. Блюд обилие, три поварихи усталые на вид, накладывают. Меня видят, глаза выкатывают непонимающие.
Моя рыженькая подружка лишь суп взяла, пирожок с картошкой и компот. Хотя глазища зелёные все блюда пересмотрели. Особенно она долго смотрела на пирожное с ягодами и белым кремом.
Долго не думая, я набрал на свой поднос побольше, всего самого калорийного. И ещё три пирожных, на вид самых вкусных, в том числе и то, на которое Сабрина так тоскливо смотрела.
Обратил внимание на бежевую посуду, смахивает на деревянную, но по весу кажется, что выдолблена из некой каменной породы. Стенки тонкие, но не гладкие, с не явно выраженными гранями.
На раздаче мой рыжик ведёт себя скромно, взглянула мельком на мой поднос, ломящийся от еды, но ничего не сказала. К кассе мы всё ближе. Одна девочка остаётся в очереди.
Смотрю, два парня в синих мантиях с подносами хотят вклиниться, мимо меня протискиваются. Лет по восемнадцать, взрослые, крепкие, сознательные. Если присмотреться, нашивки у наглецов отличаются от тех, что у ребят вокруг.
Руку выставляю у груди, останавливая. Смотрят непонимающе. Нет. С вызовом.
— Новенький? — Спрашивает первый черноволосый короткостриженый нагло. Под грозного кавказца своей большой щетиной косит.
— В очередь становитесь, — бросаю, хмуря брови.
— Стефан, он точно новенький, — брякает второй тёмненький товарищ из — за плеча первого. — Ещё не имел дело с пятой группой первой ступени.
— Сейчас мы это исправим, — хмыкает ближайший ко мне и начинает шептать!
Простые ученики к раздаче вжимаются, не дышат! Сотрудницы столовки делают вид, что ничего не происходит. Сабрина меня за локоть дёргать пытается, мол, не лезь.
На кончиках пальцев парня засверкали розовые точки, и я бы с удовольствием досмотрел формирование формулы, и какой дальше эффект. Но не в данной ситуации. Могу и выхватить позорно. Поэтому беру первое попавшееся пирожное с подноса и сую ему прямо в рот.
Упс. Не успел парень доколдовать. Отшатнулся, сплёвывать начал. В глазах ужас.
Не даю ему оклематься, делаю небольшой шарик изо льда и снега, и прямо на голову ему опускаю ладонью.
Парень ахает, едва удерживаясь на ногах. Волосы в снегу, на плечи ссыпалось. В карих глазах ужас и непонимание.
А ты, сучёнок, похоже, лекарь. Хотел мне сердце остановить или заставить организм непроизвольную реакцию выдать? Скажем, обоссаться. Возможностей не знаю, лучше перестраховаться.
— Охладись, — комментирую цинично и толкаю ошалелого назад. Второй отходит, тоже шепчет что — то. Зелёные крупинки на ладони замечаю.
— И ты хочешь? — Выглядываю, и тот быстро затыкается, сглатывая.
— Он тоже маг, — шепчутся на ленте перепуганные от нашей разборки зеваки.
— А ну встали в конец очереди, невежды! — Рявкнул на горе — магов, и быстро подействовало. Парни перепуганные и всё же затаившиеся отступили, встав послушно куда указал. Тёмненький — то точно мстительный взгляд кинул, когда я уже почти свой увел.
На счёт лекаря уверен, что только касанием может навредить. А вот маг земли — хрен его знает. Но первый удар обереги сдержат в случае чего. А за атаку на меня в полном праве применить и меч могу, отрубив обоим уши, к примеру.
Рыжая подружка выдохнула с облегчением и к кассе пододвинулась.
— Сабрина из рода Паули, — раздалось недовольное от кассирши. — Твоя матушка ещё за тот рак не расплатилась. Пирожок оставляй тогда.
— Я заплачу, — вмешиваюсь.
— Не надо за меня платить, — бурчит рыжая, протягивая обратно пирожок второй девке за прилавком, которая охотно его принимает на возврат.
Так, ладно. Вижу, кассирша на бумажку записывает что — то. Видимо, у неё списки.
Двигаюсь к кассе я.
— А вы? Новый ученик? — Интересуется тётка. — Если по списку, мне необходима бумага от канцелярии. Иначе монетами.
— Монетами, — бросаю.
— Пирожное, что вы испортили, тоже включаю в стоимость обеда, — выдаёт нагло.
— Принесите мне такое же, — говорю.
Взглядом меня недовольным прожигает.
— Сами возьмите, ученик, здесь так не принято, — выдаёт.
А мне хочется ей вдарить. Разозлили эти два урода.
— Я сказал, принеси мне пирожное, женщина, — прошипел я, наполняясь практически бесконтрольным гневом.
У кассирши глаза сразу от слёз раскраснелись, заморгала часто. Рот раскрыла, сказать ничего не может. Кажется, переборщил. Сам от себя не ожидал. В последнее время есть у меня такое, приступы неконтролируемого гнева, желание разорвать в клочья, оторвать голову и подставить рот под горячий фонтан…
— Прошу, возьмите, пожалуйста, — отреагировала другая сотрудница за прилавком, подав мне пирожное.
— Благодарю, сколько с меня? — Спрашиваю цинично мило.
Кассирша сглатывает, слова выдавить не может. Да что с ней? Вздыхаю тяжело и кладу горстку монеток.
— Простите, но здесь слишком много, — блеет кассирша, пришедшая в себя.
Оборачиваюсь на рыжую. А та уже к столу выбранному подходит.
— Долг спишите с Сабрины, я её старший брат, — произношу негромко. — Только ей ни слова. Скажите, что мама расплатилась.
Добавляю ещё дон.
— Хорошо, эм… л… лорд. Но уже д… достаточно, — отвечает кассирша вибрирующим тоном, не принимая вторую горсть.
Беру поднос и спешу к столу, где рыжая лицом к окнам уселась. Видимо, чтобы никого не видеть. Быстро ложкой работает, суп наворачивает. Не успею моргнуть, и свалит от меня.
Усаживаюсь перпендикулярно, чтобы прямым взглядом не встречаться.
— Не стоило вам так, — выдаёт Сабрина. — За первый же день всех самых опасных врагов и собрали. Пятая группа всегда друг за друга горой. Там есть и маги посильнее этих. Они так просто не отстанут. Даже если