А это уже мне. Но проучить Миранду, убив, это, конечно… логично. Мёртвая наёмница чему — нибудь да научится.
— Причина нелепая, — раздаётся вполне спокойное от командира Торена. — Предлагаю подраться до третьей крови.
Что ж, а мужик оказался рассудительный.
— Соглашусь, — отвечает моя защитница.
Нет, ну какие молодцы! Только от сердца отлегло, командиру тут же шлем подают, который он благополучно накидывает сходу. Моя наёмница в коже, а этот теперь «железный дровосек», абсолютно непробиваемый!
— Эй, это не честно! — Выкрикиваю уже я возмущённый. — Что она сделает со своей зубочисткой против сплошных доспехов!
— Закрыл бы ты уже свой женственный рот! — Бросил командир иронично через щель шлема. — А то нарвёшься, по кругу тебя пустим!
Смеются младшие командиры и солдаты. Весело им.
— Интересно, а когда узнаете, что у меня член длиннее, чем у вас, — Драконю их дальше. — Как будете с этим жить? Уверен, Жозефина предпочитает подлиннее!
— Убью, — бросает практически в ухо пьяный щупленький солдат неподалёку. Глаза бешеные, правда меня он плохо видит в полумраке.
— Полегче, сынок, а то сам сюда выйдешь, — бросает командир хмуро.
А я из первого ряда ладошки выставляю. Мол, боюсь, боюсь.
— А у меня член короче, чем у командира Торена! — Заявляет вдруг из толпы какой — то придурок и гогочет. Другие подхватывают.
— И у меня! — Бросают с другой стороны весело.
— А мой вообще не стоит, — признаются, и половина контингента разрывается от хохота.
— Может, начнём уже⁈ — Раздаётся от Миранды вымученное, и она принимает боевую стойку со своей тоненькой шпагой.
— Да, действительно, — соглашается командир и опускает забрало со стуком.
Зеваки притихают тут же.
А Торен идёт в атаку с боевым кличем и занесённым над головой мечом, сразу рубить. Наёмница ловко уходит в сторону, избегая поражения. Меч вгоняется сантиметра на три в почву. А я вот думаю, какая тут нахрен первая, вторая и третья кровь? Он её пополам собирается перерубить!
Но Миранда тоже не стоит на месте. Сразу контратакует с разворота, шпага хлещет по бронированной лопатке со звоном. Торен мгновенно отвечает ударом наотмашь, вырывая меч из грунта вместе с кусками земли. Женщина успевает отпрыгнуть довольно ловко. Пробует сыграть на его инерции, ибо рука с мечом унесла корпус в сторону. Бьёт по латам, второй раз и третий лупит бес толку. Командир начинает отвечать!
Один удар она блокирует, принимая на клинок. Но неуклюже, рука её отлетает в сторону, показывая, насколько велика разница в весе. К счастью для наёмницы, а может, по её заслуге, рукоять она удерживает. А меч проносится в сантиметрах от её нагрудника, на вид совершенно ненадёжного.
Вероятно, почуяв инициативу, мужчина идёт на Миранду размахивая мечом крест — на крест и не давая даже места для манёвра. Наёмница отступает и в последний момент перекатывается! Но это не помогает, Торен быстрым скачком перекрывает её лазейку и снова идёт на неё уже рубить сверху, занеся над шлемом меч. Миранда пятится, и получает пинка от солдата в толпе! Он её буквально толкает нагло!
— Эй! Что за произвол! — Кричу возмущённо, пытаясь перекричать болельщиков мужчины.
Наёмница летит прямо под ноги командира, но в последний момент успевают поднырнуть под рукоять и проскочить между ног, сделав эффектный перекат. Торен недоволен, разворачивается и снова летит в атаку. И на этот раз Миранда уходит из — под удара, успевая ещё попасть по нагруднику! Если бы у оппонента не было брони, сейчас бы выпали кишки. Но увы.
Вижу, что и её товарищи недовольны, однако их уже мягко придерживают в толпе, одного даже обнимают за шею. Что и не вырвешься без грубости сразу. В общем, обложили.
Вскоре я начинаю понимать, чего добивается Миранда. У неё нет задачи заколоть козла, она хочет его вымотать. Чтобы он в итоге завалился без сил и не смог вообще подняться. Это наилучший расклад, чтобы не гневить толпу и одновременно не упасть в грязь лицом.
Удары командира вскоре становятся размашистыми, скорость падает. Миранда больше не подставляется под подлые удары со стороны толпы, старается за этим следить. Я наблюдаю за наёмницей уже более спокойно. И вскоре подчёркиваю для себя парочку новых приёмов.
Позади суета, солдаты возмущаются, что их нагло двигают.
Лихетта, вероятно пришедшая одна, подгребает деловито сзади и шепчет на ухо с сарказмом:
— Странно, что не ты участник заварушки. И чего я так спешила?
— Ну это как сказать, — брякаю и дальше интересуюсь: — как сёстры?
— Бывало и лучше, после возвращения из боевой формы становится порой ясно, что не всё так хорошо, как казалось, — отвечает с нотками иронии. — Но не беспокойся…
— О! Белобрысая девка и рогатая девка, — раздается от соседа. Судя по голосу, солдат вообще в ноль, если бы не дружок рядом, наверное, завалился бы и уснул. Но Лихетту этот факт не колышет.
— Чего сказал, ущерб? — Рвётся к нему, но я придерживаю за талию, облачённую в мягкую кожу.
Более адекватные бойцы уже расступились, придерживаясь дистанции. Пусть и плохо могут рассмотреть сотницу, но видно, что опасаются.
— Ууу, бестия, — брякает солдат и ретируется подальше.
Лихетта на меня смотрит с претензией:
— Как ты это терпишь, Крис? На тебя вообще не похоже.
— Собаки лают, караван идёт, — пожимаю плечами. — При желании я вообще могу их тут в землю закатать, но зачем? Они ж как дети, совсем не смышлёные.
— Чего девка сказала? — Раздаётся уже с другой стороны гадкое.
— Вот видишь, — развожу руками. Лихетта смотрит на меня, как на идиота.
А я перевожу взгляд на поединок. Миранда всё бегает по кругу, командир пробует её достать длинными размашистыми ударами. Наёмница перекатывается и лупит по доспеху то так, то сяк. Из толпы ему постоянно подсказывают и норовят подставить ей подножку. Круг намеренно сужается. Но останавливает нечестную публику лишь то, что боятся получить клинком от своего же дурака.
— Так чего пожаловала? — Бросаю назад, продолжая ощущать присутствие суккубки, которая снова начинает у уха эротично дышать.
— У нас проблема, Крис, — шепчет.
— Да ну брось, дай угадаю: вас не пускают дальше.
— Какой догадливый, — хмыкает язвительно. — По землям Андарии нам путь закрыт. У них здесь смена власти произошла. Здешний старейшина Белоису так и заявил, чтобы валили мы обратно за Хребет. А смелый он такой, потому что здесь две сотни солдат от армии этой самой графини. Они как одержимые всё о ней балакают, не знаю, что она такого сделала. Скорее всего, приворожила всё графство, походу ведьма.
— Да сама ты ведьма рогатая, — фыркнул солдатик, явно греющий уши рядом. — Собирайте пожитки и валите обратно за горы вариться и дальше в собственном говне. Бабы нечистые.
— Ах ты уродец, — рыкнула суккубка его карать, но я остановил за предплечье, но та взмолилась сразу: — Дай, хотя бы шею ему сверну.
— Да успокойся уже, — шиплю на неё. И сердце обрывается! Миранду сбивают с ног, подлый гадёныш из толпы подцепляет.
Пользуясь случаем, уже порядком уставший командир наступает на основание её клинка, заставляя женщину выпустить оружие. А затем и вовсе садится сверху на бедную хрупкую соперницу.
Не найдя ничего лучше, он берёт второй рукой в металлической перчатке за лезвие свой меч и целится уже опустить клинок к горлу! Чтобы просто надавить и перерезать без размаха, ибо амплитуда рубить в такой позиции не позволяет. Удивительно, что наёмница не просит пощады. А может, я просто не слышу потому, как от восторга ликует толпа.
Она изворачивается и каким — то чудом выставляет поперёк блок кинжалом! Но раззадоренный капитан давит уже своим весом, постепенно и неминуемо побеждая.
— Подержи, — вручаю свою сумку Лихетте спешно.
Через мгновение вырываюсь вперёд, ускоряясь за четыре шага так, что мне вполне хватает инерции и сил, чтобы дать сапогом по шлему, как по футбольному мечу! Бах! Сапог мой твёрдый встречает шлем, и по пальцам хорошо отдаёт. Что там с башкой мужика, я могу только догадываться. Как минимум контузия. От размашистого удара капитан запрокидывается назад, как миленький. Мне показалось, даже подлетает. Нет… просто показалось. Это его меч подлетает и бьётся со звоном о чьи — то латы из толпы.
— Ах ты гадёныш! — Кричат зеваки и рвутся меня карать.
Долблю мощным потоком воздуха и вся толпа, что передо мной, отлетает в забор, разнося его к чертям собачьим! Кажется, что у кого — то даже вспыхнула защита, видимо, с оберегов. Но от ветра ничего не спасет, только собственный вес. Да, и похоже, всё там такое слабое, что даже смешно. Следом хреначу вихрями и морозными шарами по сторонам! Бах, бах! Трах! Как ковбой на центральной улице городка Дикого запада. Сношу оторопевшую толпу, пока не опомнились. Холодные снаряды бьются о доспехи, разносясь осколками льда и окатывая пьяные морды, которые в тот же миг должны взбодриться. Графские отлетают с криками и визгом метров на пять! Сверху ещё и накрывают хлопья снега.
За четыре секунды расправляюсь со всеми, пятой части резерва мне это стоит. Ну да ладно, зато какое удовольствие!
Уже лежащие бойцы начинают шарахаться с испуга, касаясь голыми ладонями инея на земле. Орут и катаются, как невменяемые. Света нет, факела все погасли. Ветер завывает, уносясь всё дальше. Обычно он метров через сто успокаивается.
— Достали людишки! Хык, тьфу, — бросаю зло, харкая на шлем капитана. И осматриваюсь невозмутимо и только головой верчу, как «терминатор».
Лошади ржут тревожно, кажется, и до них снежок долетел. Простите, добрые животные.
На ногах стоять остались лишь две кучки народа. Одна: где трое наёмников с двумя солдатами, стоят и смотрят в полумрак ошарашенно. И Лихетта с солдатиком, которого зажала за шею локтем, того самого, кто её обзывал больше других. Остальные валяются и уползают на четвереньках, не поднимая головы. Оценив свою ювелирную работу, улыбаюсь довольно. По своим не попал, только ветерком обдало если только.