— Тебе не нравится моё платье? — Выдаёт с обидой, надувая ещё и щёки.
— А тебе не нравится моё? — Таким же тоном парирую, указывая на своего котёнка на майке.
— Нравится, — отвечает ласково.
— Ну иди сюда, я тебя поцелую, — брякаю.
Графиня тает и быстро соглашается.
— Не подглядывай! — Визжит, уносясь в свои покои с кучкой ультрасовременной одежды.
Сижу жду, пока она возится. Слышу, что служанок позвала. Злюсь, столько мороки, чтобы избавить её от диадемы с камнем. И понять, есть ли на теле ещё какие — нибудь опасные обереги.
Минут двадцать жду, наблюдая больше за окружающей обстановкой нежели за дебилкой. Но пока по замку тревога не объявлена, дышу спокойно. Сверчки что — то растрещались. И где — то на той стороне собака одиноко воет.
Выходит графиня неуверенно, пунцовая и с глазами дикими. Нет, ну совсем другое дело. Выбрала светлую майку с лисой, которая обтянула сисяры, висящие так естественно, что у меня член колом встал. Не знаю, как сила тяжести ещё не придавила такие шары к пупку. Но участь их такая ждёт в ближайшем будущем. Короткая юбка, что до середины бёдер, подошла хорошо. А ещё графиня оставила свои белые чулки на сочных бёдрах и туфли с высоким каблуком обратно напялила!!
Мать моя женщина! Градус в трусах повышается.
Развлекаю и терплю её по двум причинам. И самая главная — это её большие сиськи! А уж потом всё остальное.
Уловив мой искренний восторг, Жозефина расслабляется и начинает сиять. Мимоходом через окошко подмечаю, что диадема у неё на тумбе у кровати осталась на красной ткани расстеленной. Ни старик, ни тот загадочный Элиот её не забрали.
Пытается на пол усесться перед ватманом.
— Подожди, я принесу тебе что — нибудь постелить, — брякаю и иду в её покои. Причём делаю это в первый раз. Вчера мы носились вокруг да около. И я не рискнул соваться в спальню. А теперь проверяю реакцию и уровень доверия. Графиня и слова не сказала, когда прошмыгнул.
Краем глаза убедился, что увлечена рисованием, примостившись всё же на полу, выложенному мелкой плиткой.
Подхожу к тумбе с диадемой вплотную. Красный бархат частично запахивает золотой обод, видимо, графиня торопилась. Спешно отбрасываю пальцем и всматриваюсь в артефакт. А вот и заветный контур. Внутри жёлтые плетения неподвижные на золоте едва видны, а вокруг фиолетовый контур вереницей частиц струится и блестит. Новые формулы, новые схемы.
Но это ещё не всё. Вокруг гнезда с камнем розовые частицы замечаю! Контур простой, какие я видел и раньше у магов лекарства. Похоже, так и питается жизненной силой камень, людей высасывая!
— Аз! — раздаётся беспокойный голос снаружи.
Млять! Откидываю одеяло, хватая первую же подушку. А затем и вторую.
— Иду, Жози! — Восклицаю, отступив.
Только собрался контуры все поломать, обезвредив эту дрянь. Теперь только следующим заходом. Чую затылком, что уже через окошко заглядывает. А я делаю вид, что комнату рассматриваю.
— Если ты улетишь, я не переживу, — раздаётся от идиотки беспокойное. — Аз, не вздумай бросать меня.
— Я помню эту комнату, — брякаю участливо, игнорируя капризы.
А сам на стол письменный смотрю, где свитки, несколько печатей графских с лакированными деревянными ручками. Там, похоже, и бланки приказов имеются. Думаю, пропуск делегации у меня уже в кармане.
Но приоритеты меняются. Возвращаюсь к своей ненаглядной.
Ждёт, вся на иголках. Похоже, я переборщил с обаянием.
— Так будет удобнее, — кладу на пол подушку у развёрнутого ватмана. — Подожди, испачкалась.
Юбку отряхиваю, по упругой попке чуть попадая. Графиня смотрит с таким доверием, что мне хочется поддаться разврату.
— Подожди, ещё майку поправим, — брякаю, горя желанием потискать хоть немного.
Девка уже взрослая, но такая тупая! Вообще не вякает, когда я на сиськах ткань поправляю, трогая сбоку тяжёлые буфера нагло, пусть и через ткань. Рисунок лисы сдвинул чуть вправо, затем назад.
— Во, теперь ровно, — говорю пересохшими губами.
Тканью соски потеребил, они тут же выперли. Как же хочу помацать эти сиськи! АААА!! Едва удержался. Тупая не тупая. А по деловым вопросам она рассуждала вполне амбициозно и сознательно.
Усаживается уже задумчивая. Упс, кажется, переборщил.
Присаживаюсь на другую подушку, любуясь бёдрами.
— Ты грустная, — заключаю. — Почему?
Попутно беру кисть и малюю голубым со своего края.
— Вспомнила про папеньку, — отвечает и вздыхает тяжело.
— Мне жаль, — говорю участливо.
— Что не убили его раньше, — выдаёт жёстко и начинает малевать красным цветочек, похожий на розочку.
— Ну да, — соглашаюсь легко. — Гад такой.
— И это ты видел? — Ахает, глаза на меня поднимая.
— Нет, я не всегда ж наблюдаю, только когда дел нет, — брякаю и срочно бровки «пёсьи» строю. — Расскажи, так легче станет. Мы же друзья.
Вздох с содроганием. Вот блин, да что такое? Подскакиваю, обнимая за плечики.
— Когда матушка умерла, он стал меня трогать, как её, — прошептала после недолгой паузы.
Во дела. Обнимаю ещё крепче.
— Но всё позади, меня спасли добрые суккубы. Отнеслись, как к дочери, научили быть женщиной и управлять такими, как мой отец. Они все похожи на него. Эти герои.
Горло непроизвольно сглатывает слюну. Вот оно что…
— Бедная моя Жози, — шепчу ей на ушко.
— Самая богатая и самая влиятельная, — шепчет в ответ хищно. — Жалеть меня можешь только ты, Аз. Другие поклоняются.
Твою дивизию. Походу, у графини раздвоение личности. Совершенно другого человека слышу.
— А я тебе нравлюсь, как женщина, Аз? — Спрашивает вдруг приподнято и ко мне на коленки перебирается!
Да ещё так нагло. Ногу перекидывает и ко мне лицом садится, лапками своими шею обвив. Вот и попался. Сиськи в мою твёрдую грудь вдавила и смотрит загадочно. А мне делать ничего не остаётся, как за осиную талию приобнять. А спинка — то крепкая! Дык ещё бы, такой довесок спереди держать с ровной осанкой ещё. Становая тяга — детский лепет в сравнении с этим.
Не успел опомниться, член снова налитой головкой упёрся в трусах. Как бы она своей промежностью горячей шевеления мои не почувствовала! Я ж сказочный герой, а не животное какое. Всё, млять, контролирую.
Уже успел осмотреть её побрякушки: цепь золотая на шее, браслеты и кольца. Всё в рамках стандартного зачарования и мне знакомого. Легко уберу крупицы в случае чего, сделав всё это бесполезным.
— Что молчишь? — Раздаётся с обидой.
Целую в губы быстрым касанием, и девушка смягчается. Какое счастье, что эти суккубы её целоваться по — взрослому не научили!
— А откуда здесь взялись добрые суккубы? — Спрашиваю, стараясь не показывать особой заинтересованности.
А ещё вслушиваюсь, чтобы какая рожа левая в покои не зашла, чтобы нас подслушать.
— Это большой секрет, Аз, — выдаёт с важным видом. — Но если ты меня поцелуешь три, нет! Пять раз, я расскажу!
— Три, — брякаю, набивая себе цену.
Кивает счастливо и получает три быстрых шлепка в липкие губёшки. Смотрю вопросительно, затаив дыхание. Графиня вздыхает и отвечает заговорщически:
— Не поверишь, Аз, но они из сказочного мира, как и ты.
Да пиндец. Не один я такой, похоже, умный.
— Почему же, — пожимаю плечами несколько раздосадованный. — Вполне объяснимо. А корону ту гадкую они тебе приволокли?
— Да, — отвечает неуверенно как — то. — Тебе не нравится?
— Неа, — брякаю непринуждённо. — Не люблю я всякие такие штуки.
— Какие? Магические?
— Да. И смерти тоже мне не очень, — захожу аккуратно.
— А я уже привыкла, — отмахивается с усмешкой.
Хм, а я тут начал забывать, какая же ты тварь.
— Аз? Я что — то не так сказала? — Ахает, вероятно, почуяв мою злобу.
Улыбаюсь ей. Блин, лишь бы не вышел оскал. Маньячка долбаная.
— Когда к Морулу прихожу, груз с сердца, как рукой, — продолжает графиня, ёрзая на моих бёдрах. — Всё так понятно и легко. Смысл ясен и прост. Морул… он такой милый, добрый, всё мне объясняет. Люблю его, как родного брата, которого в детстве потеряла.
— Класс, мне б такого друга, — брякаю.
— Да, он очень хороший, — комментирует, вздыхая мечтательно. — Если бы он был человеком, я бы в него влюбилась, как в тебя.
— Слушай! — начинаю воодушевлённо. — Раз он у тебя такой замечательный. Ты не могла бы нас познакомить?
— Хи, — выдаёт с хитрой улыбкой и кокетством. — Ну не знаю.
— Три поцелуя, — предлагаю с ходу. А у самого челюсть сжимается.
Тише Крис, ещё не время.
— Не в этом дело, Аз, — продолжает с грустью. — Морул не любит незнакомцев.
— Но мне так интересно увидеть его! — Продолжаю наседать. — Может, я просто тайком взгляну? Понаблюдаю со стороны, он и не узнает.
Глажу по спинке, прижимаюсь к сисям щекой.
— Согласна, но тогда ты поцелуешь меня пять раз! — Раздаётся радостное.
— Хорошо, — брякаю, отпряв.
— В губы и на этот раз подольше, — выдаёт вдруг с диким взглядом и пунцовыми щеками.
— Подольше? Хм. Ну давай попробуем.
Отпускает мою шею и ротик подставляет. Подаюсь целовать, прислонясь губами к губам. Замер, жду. И эта ждёт. Так ты хочешь?.. Нет, ну как дурак. Самая тупая неловкость в моей жизни происходит прямо сейчас.
Чёрт меня дёрнул, решаю целовать её по — взрослому! Стоило языку в рот её скользнуть, девка ахнула и неумело попыталась ответить. Но это не самое страшное. Она заелозила на мне, начала тереться своими сиськами здоровенными, явно теряя контроль.
Его стал терять и я, поддаваясь дикому желанию помять, наконец, эти дойки.
Ухватил снизу за одну! Пусть и через ткань. Ох, как же приятно ощущать эту нежную тяжесть! Графиня вроде не заметила, пока я не повёл ладошку выше к стоячему колом соску. Отлипла сама!
Я в недоумении. Всё ж прилично, через майку!
— Это единственное, что мне нравилось, — зашептала, мягко отстраняя мою руку. — Когда проделывал всякое отец.