— И что же? — Спрашиваю, затаив дыхание.
— Простите, я не могу об этом говорить, — осеклась.
— Почему же.
— Потому что боюсь, это может ему навредить, — выпалила. — Есть вещи, о которых лучше молчать.
Похоже, она о ментальной магии.
— Боишься навредить, в то же время ненавидишь? — Хмыкаю.
— Ненависти нет, — отвечает магичка. — Нелюбовь, отвращение, нежелание видеть.
Ого. Да она до сих пор меня не простила!
— Что бы он ни сделал, быть может, не со зла? — Пробую реабилитировать.
Ольви тяжело вздохнула, явно не желая развивать эту тему. Чувствую, как настроение её стремительно катится в пропасть. Поэтому срочно меняю тему:
— Так как на счёт инвестиций, которые лежат у тебя пока ещё мёртвым грузом?
— Ох, простите, сэр, — снова перешла на «вы». Долбанный официоз нас только отдаляет.
— Если мы компаньоны, давай без всяких официальных обращений, — бурчу.
— Если вам… тебе так удобно.
— Да, мне так удобно, Ольви.
Магичка снова светлеет. А затем, встрепенувшись, заявляет:
— Сейчас всё и посмотрю, вместе с тобой. Ты же никуда не спешишь? Или есть ещё дела?
— Да какие дела, — отмахиваюсь с улыбкой до ушей. — Ты мои дела.
Ольви смотрит с некоторой опаской, внезапно посерьёзнев. Но я продолжаю улыбаться.
— И почему мне всё кажется, что мы раньше встречались, — выдаёт.
— Не знаю, может, с кем — то путаешь, — пожимаю плечами.
Ольви уводит взгляд. Снова на лице радость.
— Как я счастлива, что встретила тебя, — раздаётся от неё вдруг неожиданное! Тихо сказала, будто мысли вслух. Но это явно признание, которое вырвалось из неё. Уверен, она решила, что я не услышал.
Но я услышал.
На душе моей теплеет. А как я счастлив, что встретил тебя — хотел сказать, но промолчал. Обо всём хотел признаться. И снова промолчал.
А Ольви отошла вдруг подальше, опёрлась руками на подоконник, будто отдышаться хочет. Перестроиться, переосмыслить. Вернуть контроль. Я деликатно молчу, любуясь её фигурой видом сбоку. Чуть прогнутая спинка, попа торчком, крепкие бёдра и рельефные икры. Маечка свободная висит вперёд, под ней мягкий лифчик. Спортивная малышка, которую до трясучки и безумия хочу.
И за это себя ненавижу. Ведь мне дан второй шанс войти в её жизнь. Не цинично всё разрушить, выказывая в итоге, что мне нужен от неё только секс. А всё, что она увидит, в итоге окажется «мороженным». Нет! Не в этот раз. Я дам ей всё то, что она заслуживает. Потому что мне дарован отличный шанс искупить свою вину.
Если просру и его. Тогда какой смысл вертеться в этом долбанном мире и кому — то что — то доказывать, если ты останешься для самого себя подонком.
А что до секса? Конечно, одно другому не мешает. Но я постараюсь держаться изо всех сил. Долбаный член завязать в узелок, бить себя по щекам, когда в очередной раз захочу вдруг расцеловать её.
Всё будет, только если сама захочет.
— Прости, слишком много потрясений за эти два дня, — выдала, не оборачиваясь.
— За что ты извиняешься? — Спрашиваю на выдохе. Конечно, я тактично делаю вид, что не услышал.
Молчит. Я её сплошное потрясение? То ли ещё будет!
— Пройдём в мастерскую, — раздаётся от неё спокойное вскоре. — Я купила всё необходимое ещё утром.
Поднялись наверх, где Ольви с уже серьёзным, сосредоточенным видом и чувством долга принялась оценивать мои побрякушки. Мне только оставалось наблюдать за тем, как она с умненьким видом возюкается с мелочёвкой, скачет к полкам, уходит в смежную комнату, возвращаясь оттуда с ветхими томами справочников.
Не думал, что у неё есть ещё и литература по камням! Да она всё там нашла, что сама не знала! Пусть рукописи и затёртого вида, хрен что разберёшь, но магичка чётко определяла названия камней по выявленным признакам. Взвешивала на микровесах, где возможно, где — нет, измерила специальным циркулем и вычислила по формуле. Много просматривала камушков под линзой своей, капала реагентами из пипетки. Шипело, меняло цвет, дымило. Пару раз Ольви спохватывалась, когда уже плавилось!
Исследовав очередной предмет, данные записывала в табличку, выводила итоги. Удивлялась, очень удивлялась, очень — очень удивлялась.
Почти три часа ушло у неё на оценку, которые почему — то пролетели у меня за миг. А затем она подытожила, посчитав всё на бумаге:
— Сто семьдесят семь тысяч двести шесть таланов, — выдала с видом, будто ей самой не верится. — Невероятно. И это я взяла цены трёх циклов давности, учитывая рынок, всё ещё дороже. Думаю, тебе стоит отнести драгоценности в банк Градира оценщикам. При твоих покровителях, там не зададут вопросов. Ты ведь не соврал, что есть связи в Сотне?
Сразу подумал о Гертруде, которой буду должен ещё больше. Что ж, лучше ей, чем какому — нибудь мужику, который затребует в рабыни Инессу.
А я уж как — нибудь отработаю.
— Нет, не соврал, — ответил, немного помедлив.
— Вот и отлично!
— Какой банк посоветуешь?
— Центральный естественно, — ответила с ходу. — Что касается твоих боевых трофеев. Этим можно заняться чуть позже. Реагенты я тоже приобрела. А пока бы приготовила ужин, если ты не против. Очень хочу отметить наш успех! Ой, я ведь не спросила, как у тебя со временем.
— Весь твой, я же сказал, — выпалил на радостях.
В ответ Ольви посмотрела с укором. А следом прищурилась с ухмылкой. И во взгляде промелькнуло нечто многообещающее.
Глава 14 Чем больше о ней узнаю
Не думал, что в приготовление ужина входит побег в продуктовую лавку. Ольви настояла, чтобы подождал её в доме.
Оставила меня в своей жилой квартире на третьем этаже и умотала, переполненная нездоровым энтузиазмом. Уверен, что обратно вернётся магически. Мне вдруг показалась, что она и рада найти себе единомышленника, который не шарахается от магии. И не следует законам Градира.
А жаждет нарушить его, взбунтоваться, улететь куда — нибудь вместе с ней и позабавиться.
Ольви призналась, что в академии была хулиганкой!
Минут пять высидел на месте, а затем любопытство взяло верх, и я пошёл исследовать квартиру. Три большие комнаты, спальня с огромной кроватью, полки, забитые свитками до отказа. Очень опрятно дома, ничего нигде не валяется. При том, что в мастерской у неё рабочий бардак, здесь всё вылизано. Общая тенденция прослеживается — дверей межкомнатных попросту нет.
Наткнулся на огромную коллекцию кубков в стеклянном серванте. Интересно за что?
Стал вчитываться в таблички. Ого! Всё за магические достижения и соревнования. Нашёл даже командные и индивидуальные награды за магические бои. Не думал, что такое бывает! Первые места всё!
Охренеть, Ольви.
Я бы тоже, будучи великим чемпионом, с сосунком тупым возиться не стал. Собирался уже назад. И один кубок мне показался странным.
Запрятанный за большими, выбивается из общей тематики. Быстро осмотрев сервант и убедившись, что контуров нет, открыл дверцу и полез за ним, затаив дыхание.
На кубке балерина позолоченная в прыжке. И надпись:
«Лучшей актрисе юных дарований балета измени Беринга Шатура леди Ольви Гунуа Деньес».
Охереть. Смотрю на дату. Четыре цикла назад вручено! Ей примерно уже было восемнадцать лет в земном исчислении! Значит ли это, что она в разврате на сцене участвовала⁈ Или то отдельные закрытые показы? Вообще я поражён, она ещё и балерина!!
По дивану белая крыса пробежала! Я чуть не вскрикнул с испуга. А она вдруг у подлокотника ближайшего встала на задние лапы и смотрит на меня с заинтересованностью.
— У какая наглая, — шиплю на неё. — А ну пошла отсюда.
Никакой реакции. Может, это низшая форма оборотня — шпиона? Чур меня! Выскакиваю из комнаты в гостиную — кухню.
Ужин, ужин, ужин.
Какой ужин с женщиной своей мечты без выпивки? Колдую литровую бутылку вискаря. И спохватываюсь! Этикетка, мать её! Я ж ей пиво колдовал, там такие же буквы, она легко проведёт аналогию.
Вырастил ноготок золотой, стал шкрябать. Понял вскоре, что так только хуже делаю. Ибо этикета очень плохо отходит. Полез по кухонным шкафам тару подходящую искать. Нашёл кувшин стеклянный, чтобы перелить, а он в пыли. Покрутил краны мойки, вроде как Ольви делала. И как бахнет вода в умывальник, а оттуда рикошетом мне в лицо и на одежду. Кое — как закрыл под обильными брызгами.
Весь мокрый от пояса и выше. А ещё злой, как собака. Этикетку мокрую содрал остервенело, скомкал и в урну.
— Ой, — раздаётся с прохода от Ольви. — Кристофер, что случилось?
Оборачиваюсь, улыбаясь как идиот.
— Да вот, руки хотел помыть, — посмеиваюсь горько.
— А заодно искупаться, — выпалила Ольви с улыбкой. — Давай переодеваться, что уж теперь.
С этими словами она поставила сумки и двинула в комнату.
— Не стесняйся, заходи, — добавила, когда поняла, что я за ней не пошёл.
Усадила на диван, как маленького.
— Снимай всё мокрое, я принесу что — нибудь, — скомандовала и двинула в смежную комнату, где у неё спальня.
Стал раздеваться неуверенно, помня, что у меня в пиджаке все три камня Дракона, которые я таскаю с собой постоянно, дабы не спиздили или не убились, что ещё хуже. Рубашку сдёрнул. Она идёт с полотенцем! А у меня на шее её кулон.
Ничего лучше не придумал, рукой грудь прикрыл.
— Да видела я уже твой красивый торс, — говорит Ольви деловито, подсаживаясь ко мне на диван. — Мы же взрослые люди. Давай посушу волосы.
Послушно даю шевелюру, которую она накрывает полотенцем и старательно, аккуратно начинает сушить. Перебирает локон за локоном, заключая в ткань. Кажется даже, что увлекается, а я продолжаю сидеть в напряжении, зажав кулон.
Пусть думает, что угодно, но если увидит его — это крах!
Довершает процесс, от которого мне было очень приятно. Убирает полотенце. Смотрит прямо в глаза с иронией.
— Скромник? — Спрашивает, наблюдая, как я всё ещё прикрываю грудь.
— Душевные шрамы, прости, — выпалил.