крыв рты и взглядов не отрывая. А тем временем столовая продолжает заполняться. Прибывают всё новые и новые ребята.
Услышав мой исчерпывающий рассказ, думал, потеряют интерес. А нет! Как давай заваливать вопросами, перебивая друг друга…
Воет сирена «воздушной тревоги», зазывающая на уроки. Опомнившись, ученики спешат на занятия. А я выдыхаю с облегчением, неужели отстрелялся.
Рад очень видеть, но совсем не до них сейчас. Подумал уже, что и не до Изабеллы. Надо ещё в одно место наведаться перед тем, как мы отчалим из Леванта в Фелисию. А дочка ректорши сама в столовку влетела против основного потока движения, расталкивая всех. И плевать ей на занятия.
Сисястая светло — русая красавица в короткой юбке и белых чулках на спортивных бёдрах берегов не видит, к чему уже привык. Бросается сразу обниматься, прижимаясь, как дочечка без слов. Конечно, мамаша подделала за неё показания, Изабелла на меня не доносила.
Обычно она любит коленку сбоку занести, мол, хватай. Но не в этот раз.
Млять, что — то случилось.
— Сабрина, — раздалось от Изабеллы сразу. Да ещё с такой болью.
И в груди моей похолодело.
— Говори, — требую вздыбленный.
— Третьи сутки лежит, еле дышит, — говорит быстро. — Как стало плохо, я попросила друзей приютить и найти хорошего лекаря. Но он разводит руками, говорит, что такой она родилась, и её время пришло.
Твою мать, как чувствовал. Худенькая малышка с пороком сердца. Когда — нибудь должно было что — то случиться.
— Веди! — Говорю решительно, хватая за руку.
— Здесь недалеко…
Выскочили из универа, как угорелые, добрались до особняка быстро, потому что бежали. Тут уже и мать Сабрины у кровати убивается. А сама малышка спит укутанная, бледная, истощившаяся в конец. Увидев меня, женщина разрыдалась. Сабрина не отреагировала на шум. Два адепта лекаря с универа тоже здесь, самые талантливые ребята пришли. Спасибо им большое.
— Господин Кристиан, процесс необратим, мы ничего не смогли сделать, — признался удручённо маг.
Второй едва сдерживает слёзы. Да я и сам с комом у горла. Вот же дерьмо, как так⁈ Всего неделю назад всё было нормально.
Пробую сам! Усаживаюсь, за руку беру, создавая контакт и отчаянно желая, чтобы дышала полной грудью, чтобы сердце качало кровь исправно, чтобы она улыбалась…
Ничего не выходит, Сабрина испускает дух.
Под рыдания матери поднимаю малышку на руки с кровати. Почти бездыханное тело в моих руках, лёгкое, слабое, беззащитное.
— Ваша дочь будет жить, обещаю, — говорю я жёстко и телепортируюсь с ней прочь.
Конечно, я ни в чём не уверен до конца. Но задумка у меня имеется. Она будет жить так, или иначе.
Знаю я катакомбы на окраине Леванта в самом старом квартале, где ещё ныкаются упыри. Особые места, где всегда кто — то да есть. Туда и прыгаю, сразу ко входу с девушкой на руках.
Мы специально оставили лазейки — капканы для кровососов. Так их проще находить. Пока ещё не наступил вечер шансов больше, и я иду во мрак. Дверь погреба под складом открываю ударом ноги. Прохожу через сырой подвал с гнилыми досками, дальше разломанная кирпичная кладка в стене, где проход в катакомбы.
Спускаюсь ниже во мрак, тоннель, развилка, поворот. Земля сыплется, гнилые подпорки, паутина шматами, кости и наглые крысы, от писка которых сжимается челюсть. На меня сыплется всё дерьмо, плевать, девочку держу и прикрываю собой. Сердечко ещё бьётся, но так слабенько, что вот — вот остановится.
— Эй, тварьё⁈ Где вы! — Кричу, зазывая. — Кровь! Ням — ням! Чмяк — чмяк! Ай да сюда, мои хорошие!!
Пять минут зову, уходя всё глубже в лабиринты злачного подземелья. Уже и канализация под сапогами хлюпает. Да и чёрт бы с ней.
Выходят сразу три упыря мне навстречу! Все грязные, два крестьянина в лохмотьях и один господин, судя по камзолу. Глаза выпученные, рожи перекошенные. Обращены явно давно. А значит, не слишком уж дикие.
Кладу перед ними Сабрину.
— Кто обратит? — Спрашиваю нечисть.
Скалятся, радостно им. А у меня нет времени.
— Горячая кровь, свежее мясо, всё сожрём, — шипит один из бывших крестьян.
Замедляю время, подхожу к говорливому и отрываю ему голову золотыми когтями. Возвращаю время, кровь брызжет из шеи падающего трупа. А я стою между двух уцелевших пока упырей.
— Ответ не верный, — говорю хищно.
— Вейзевул, — шепчет с восхищением тот, кто побогаче одет. — Я готов. За своё жалкое существование.
— Договорились, — заключаю и в реальном времени отрываю башку второму бывшему крестьянину.
Покусанную Сабрину перемещаю на Утёс, в ту самую клетку, где сидела Нелли. Тамир — мой десятник, воин девятого когтя, оставшийся за главного в особняке, внимательно слушает мой инструктаж. Пусть и ошалело.
Идея в том, что вампирская сущность должна подлатать ей сердце. А дальше я просто вколю ей свои лекарства, как сделал это с Нелли. Если не выйдет, она останется вампиром. В другом случае у неё будет пусть и слабое сердце, но стабильное.
После того, как я провернул это с Нелли, кое — что случилось. Моя «кошечка» теперь восстанавливает раны намного быстрее. А ещё незадача, о которой предпочитал не думать.
Стоит пару дней её не трогать в интимном плане, и о чудо! Я рву ей девственное плево. Которое, мать его, восстанавливается теперь постоянно!!
С одной стороны кайф, а с другой — регулярно кровь на простынях. Если не трахаться каждый день. Когда понял это, схватился за голову. А принцесса Фелисии и рада. Вечная девственница, млять, мне досталась.
Прихожу на ужин в столовку угрюмый и убитый. Я ни в чём не уверен. Девочку жалко. Страшно думать о завтрашнем дне. А нам ещё в поход.
Имира, Нелли и несколько «кошаков» за одним столом наяривают из тарелок. При виде меня здороваются. «Кошечка» подрывается, чтобы как минимум обнюхать.
Приветливость сменяется ужасом в зелёных раскосых глазах. А ну да. Мой камзол весь в брызгах вампирской крови. Резко подрываются и остальные.
— Крис? Крис!
— Сидите, рабочие моменты, — останавливаю и говорю, не в силах скрыть горечь: — в подвале девочка из Университета. Сегодня её укусили, но так надо. Не вздумайте спускаться и смотреть.
— И что это значит? — Подала голос Имира.
Конечно, она не в курсе некоторых событий. А вот фелисы переглянулись.
— Поняла тебя, — отступила Нелли, но насупилась.
— Я чего — то не знаю? Крис? — Не унимается суккубка.
— В подвал ни ногой. Это всё, что тебе нужно знать! — Рявкнул я на неё.
Имира просверлила взглядом в ответ и выскочила из столовой. Не обиженная, скорее взбешённая.
Присел за стол, девчонки еды принесли, хозяюшки тише воды, ниже травы. А я злой, как собака, грызу мясо остервенело, распугав весь женский состав.
— Крис, всё нормально? — Интересуется один из «кошаков».
— Девочку невинную и добрую пытаюсь спасти, Тамир расскажет, — выдавил я из себя.
— Ох, Дракон…
— Там это, синеволосая в комнате ждёт, просила передать, — подал голос второй воин, тактично дождавшись, когда Нелли уйдёт.
Фелисы на Ольви постоянно косятся, как на белую ворону. Единственная, кто не носит мою ленту и ходит, как дикая кошка, сама по себе.
А ещё дрыхнет, когда все активно собирают мешки в поход.
Постучал. Ольви открыла в халате, заспанная. Уже как подружка, не парится. Хотя выглядит хорошо и привычно, ибо и так не особо красится. В общем, не шокировала, но приятно удивила тем, что на ночь решила остаться в особняке.
Покои у неё примерно по площади, как мои первые в Длани. Кроватка, стол письменный и диван, есть, где развернуться. Но магичка её так и не обжила.
Мои побрякушки на столе.
— Вторым наручем займёмся после Фелисии, — говорит с ходу, имея в виду второй Драконий резерв из трёх Камней.
— А ты допрыгнешь? — Спрашиваю, ибо удалимся мы достаточно далеко на юг.
— Ты допрыгнешь, — отвечает Ольви, прямым текстом приглашая к себе в Градир. — А теперь к делу…
Чёрная маска сирены, как я и думал, оказалась простым усилителем заклинаний «страха». Но так как я не знаю ни одного контура, который вызывает следом тот мерзкий вой, на данном этапе штука бесполезная. Отложили её до лучших времен.
А вот кулон со светлой капелькой, размером с ноготок мизинца — вещица интересная. Ольви обращает моё внимание именно на сам камушек. Он оказался неоднородным: светло — светло голубой цвет будто спаян со светло — светло салатовым. Хотя наощупь, как единое целое. На свету если смотреть, внутри чётко прослеживается плоскость соприкосновения, оттого камушек напоминает чем — то «кошачий глаз».
— Такие изготавливают именно Акелдама, они могут быть больше или меньше, но цвет и соотношение структур неизменны, — комментирует Ольви, пока рассматриваю. — Это оружие против Вейзевула, противодействие его сверхскорости. Определённым заклинанием носитель вызывает стихию вокруг себя, которая замедляет любые движения. Людей, магические снаряды, стрелы. Чем больше камень, тем эффективнее защита.
— У Сиригра их два, и поля защиты, похоже, наслаивались, — говорю к слову.
В ответ магичка смотрит с едва скрываемым ужасом в глазах.
— Заклинание какое? — Спрашиваю деловито, глядя на её вздёрнутую губёшку и «заячьи» зубки.
— А здесь проблема, я не знаю, — признаётся моя мастерица.
— Хреново.
— Я три библиотеки перерыла, копалась в самой ветхой дряни, которая в руках разваливалась, — констатирует вроде спокойно, но с претензией.
— Я и не сомневаюсь, что старалась, прости.
Просто досадно. Мля, и я не уловил контуры при встрече с гадом у Разлома. Понимал бы сразу куда смотреть, сейчас бы уже прыгал от счастья.
У сирены от груди поле расходилось — как раз там кулон. А у мага вампира от пальцев. Скорее всего, с двух колец.
Теперь буду знать, куда внимание обращать при следующей встрече.
Но душит меня теперь другое. Если бы заранее знал, как выглядит камень «замедления», перед Советом рассматривал бы ещё и кольца на руках господ.