Эльза взглянула на Калона. Он казался ей большим и сильным, и она верила ему. Отросшая за два дня щетина подчеркивала его твердые черты и придавала ему романтический облик корсара.
— Я не знаю… Мы ни с кем не общались.
— А родственники?
— Нет.
Калон поморщился.
— Надо подождать. Через некоторое время я выйду посмотрю.
Девушку бил озноб. Калон укрыл ее одеялом. Она благодарно взглянула на него. Он закурил сигарету. Минуты проходили в тревожном ожидании. В восемь часов он взял свой пистолет и сказал:
— Пойду посмотрю. Если я не вернусь… Желаю удачи.
— Удачи, — эхом повторила она.
Он медленно приоткрыл дверь. В мастерской было светло и тихо. Попасть в дом из мастерской можно было двумя путями: либо через двор, либо через комнату, где Эрбах моделировал свои игрушки.
Калон вышел в коридор, подошел к стеклянному витражу и выглянул во двор. Ничего подозрительного. Он вернулся в коридор и подошел к двери мастерской. Сначала он приоткрыл ее на пять сантиметров, потом на десять…
Какой-то человек, склонившись над столом, погрузился в изучение чертежей. Это был мужчина среднего роста, в темном пальто и шляпе.
В тот же момент Калон превратился в хорошо отлаженную машину. Он резко открыл дверь, бросился на незнакомца и оглушил его рукояткой пистолета. Мужчина обмяк и соскользнул на пол, увлекая за собой листы бумаги.
У Калона не было времени допросить его, так как в доме могли быть другие противники. Он наклонился над телом, уперся коленом в поясницу мужчины и обеими руками схватил его за подбородок.
Услышав хруст позвоночника, Калон отпустил причудливо свесившуюся на плечо голову незнакомца. Он быстро обыскал карманы убитого: его жертва относилась к политической полиции ССД.
Калон быстро прошел в заднюю часть магазина, в которой никого не оказалось, но в самом магазине все было перевернуто вверх дном.
Игрушки вперемешку валялись на полу, ящики прилавка были выдвинуты. Держа в руках свой пистолет, Калон осторожно поднимался по ступеням лестницы.
Над мастерскими, на втором этаже были расположены кухня и столовая. Здесь тоже был произведен тщательный обыск. Рядом, на этом же этаже, находилась комната Эльзы, в которой царил такой же беспорядок: вспоротые подушки и матрас, выдвинутые ящики. Калон время от времени натыкался на интимные предметы женского туалета. Он наклонился, подобрал с пола плюшевого медвежонка и неожиданно улыбнулся.
После этого Калон прошел в комнату Эрбаха. Та же картина. В некоторых местах обои были оторваны и болтались как попало. Среди всего этого погрома очень странно выглядели аккуратно уложенные на спинке стула брюки. Часы продолжали ходить.
Калон спустился в магазин, осторожно приподнял штору и выглянул на улицу. Он увидел свою машину, оставленную напротив отеля. Еще одна машина стояла напротив магазина; в ней никого не было.
Калон был озадачен. Он не понимал, что означал этот полицейский десант. Если они решили арестовать Эрбаха, то почему здесь не было обычных специалистов? Почему в доме оставался только один человек?
Все говорило о секретной операции. Уже накануне Калону показалось странным, что за Эрбахом следили на улице. Полиция наверняка прослушивала его телефонные разговоры, и о месте условленной встречи ей было известно. Одно из двух: либо ему чего-то не хватало для объяснения, либо ошибочной была интерпретация событий.
Он вернулся в мастерскую и прошел в закуток, где, прислонившись к стене, на матрасе сидела Эльза.
— Я думала, вы уже не вернетесь, — прошептала она.
— Нужно быстро уходить. Это невероятно, но у нас есть шанс.
— Но я не могу идти в халате!
— Я принесу вам одежду.
Он открыл дверь, когда она спросила:
— А что с отцом?
— Забудьте его, — резко сказал Калон, выходя.
Он пересек мастерские и вошел в магазин, когда раздался телефонный звонок. Калон секунду колебался, затем снял трубку.
— Карл? — услышал он.
— Да, — ответил Калон.
Он слышал в трубке только дыхание.
— Алло! — крикнул Калон.
Последовал щелчок и гудок.
Калон быстро поднялся в комнату Эльзы, схватил какую-то одежду и стремительно спустился.
— Быстро! — крикнул он. — Одевайтесь и выходите через двери во двор.
Калон вернулся в мастерскую, подошел к окну и выглянул на улицу. Не заметив ничего подозрительного, он вышел на улицу, не спеша подошел к своей машине, сел в нее и включил мотор, чтобы прогреть его. Чемодан оставался в отеле — тем хуже. У него не было времени. Калон доехал до угла, повернул направо и свернул в переулок. Резко затормозив перед входом во двор, он открыл дверцу машины и позвал:
— Эльза!
Девушка села рядом с ним, держа под мышкой сверток с одеждой.
— Пригнитесь, — сказал он. — Я проеду мимо магазина. Въехав на улицу, он сразу заметил остановившуюся перед магазином «шкоду». В магазин входил человек.
— Нас спасли несколько минут, — процедил Калон сквозь зубы.
Доехав до Бюргерштрассе, он сказал:
— Вы можете сесть нормально, у нас есть несколько минут.
Эльза была смертельно бледной. С тех пор как этот странный человек появился в их доме, она пережила слишком много для одной ночи.
Калон закурил сигарету. Эльза спросила:
— Куда мы едем?
— Не знаю.
Он взглянул на нее и заметил, что поверх пижамы она накинула пальто.
— Почему вы не оделись?
— У меня не было сил… Вы принесли мне две юбки и ни одной кофты.
Калон чуть заметно улыбнулся, и Эльзе стало уютнее.
Они подъехали к окраине города и Калон внезапно спросил:
— Вы знаете дорогу на Нойштрелиц?
Она кивнула. Спустя полчаса они ехали по пустому шоссе. Хмурое небо было таким же, как на картине Вламинка, но пейзаж был другим.
— Оденьтесь, — сказал Калон. — Не исключено, что нам придется оставить машину.
Она взглянула на него и покраснела.
— Давайте быстрее, мне сейчас не до вашей анатомии, — сухо сказал Калон.
Эльза скинула пальто и натянула на себя юбку, затем сняла пижамные штаны.
Калон заставлял себя смотреть на дорогу, сердясь от того, что девушка начала его как-то занимать.
Эльза накинула пальто.
Проехав километров пятьдесят, Калон убедился, что пока официальные власти не интересуются им, иначе он бы не смог так легко выехать из города.
Можно было сделать следующий вывод: либо Эрбах до сих пор ничего не сказал, либо он, несмотря на присутствие в доме агента ССД, попал не в руки полиции.
Нойштрелиц находился в ста километрах от Берлина. Шлайден погиб после возвращения оттуда, с Домоном там произошел несчастный случай.
В рапорте Эрбах сообщал, что свидетелем несчастного случая был один крестьянин. Сейчас было ясно, что Домон не был жертвой несчастного случая, а крестьянин был свидетелем того, чего вообще никогда не было.
Впереди показалась деревня, и Калон сказал Эльзе:
— Я дам вам денег, а вы купите в магазине недостающую одежду.
Несмотря на холодный тон Калона, Эльза с благодарностью взглянула на него. Калон остановился возле магазина, вызвав любопытство нескольких человек. Эльзе на все покупки хватило десяти минут.
Начал моросить дождь, и Калон включил обогреватель.
Эльза медленно развернула сверток, вынула белый шерстяной свитер и чулки.
Калон закурил сигарету.
Нойштрелиц был странным городком, похожим на многие другие в Мекленбурге. Они приехали в город в полдень. Калон отправил Эльзу купить что-нибудь поесть, а сам решил навести справки о крестьянине, свидетеле несчастного случая.
Он вошел в маленькое тихое кафе со старинным интерьером. Толстый усатый хозяин недоверчиво взглянул на Калона.
Здесь, как в большинстве районов Восточной Германии, не любили иностранцев. Кроме того, недавно был арестован американский турист, фотографировавший военные объекты Красной Армии. Все говорили о нем как о «шпионе». Калон заказал кружку пива. Выпив заказанное, он подозвал хозяина.
— Хотите еще чего-нибудь?
Калон заказал еще пива и угостил хозяина. Они выпили, и Калон перешел в атаку:
— Я веду расследование, — прямо сказал он. — Речь идет о произошедшем здесь не так давно несчастном случае. Машина врезалась в платан.
— В дуб, — автоматически поправил хозяин. — Разве полиция не закончила следствие?
Калон ответил конфиденциальным тоном:
— Что устраивает местную полицию, не устраивает, быть может, других.
Мужчина отвернулся:
— Мне ничего не известно.
— Даже имя свидетеля?
Хозяин поморщился.
— Эта мразь…
Неожиданно он умолк. Калон продолжал:
— Вот именно. Нам не все нравится в этом свидетельстве, но мы не хотим связываться с местной полицией. Как зовут этого человека?
Хозяин колебался между осторожностью и желанием доставить неприятность человеку, которого явно недолюбливал. Ненависть взяла верх.
— Ганс Лаймен. Его ферма находится при въезде в город с юга, с правой стороны, в двадцати метрах от шоссе и от того поворота, где разбилась машина.
— За что вы не любите его? — спросил Калон.
— Это старая история… — уклончиво ответил патрон.
— Меня она интересует, — настаивал Калон.
Немец задумчиво посмотрел на него.
— Это произошло во время войны… Лаймен был освобожден от воинской повинности. Никто так и не узнал почему, но все уверены, что это он донес на людей, критикующих режим. Он был лучшим агитатором у Гитлера и даже…
— Даже?
— Даже когда это уже было никому не нужно.
— Он состоял в какой-нибудь партии?
— Автоматически, как все мы.
— Он часто уезжает?
— Никогда.
Калону было достаточно информации. Он расплатился со словами:
— Забудьте о моем визите.
— С превеликим удовольствием.
Калон вышел на улицу. Шел холодный дождь, и погода была не совсем подходящей для пикника.
Эльза ждала его в машине.
Калон включил дворники, и они вернулись на то же шоссе, по которому въехали в город.