Чувствуя, что время играет против нее, в 713 году принцесса Тайпин попыталась совершить упреждающий государственный переворот. От матери она унаследовала не только острый ум, но и значительную часть связей. Будь она мужчиной, ее мятеж вполне мог увенчаться успехом. Но даже на пике женской власти принцесса не могла вращаться среди стражников и командовать диверсионными группами. Принцессе Тайпин приходилось подыскивать на эти роли других людей, а делегирование полномочий повышало риск предательства. В итоге ее планы стали известны, и ей позволили совершить “почетное” самоубийство. Так завершилась исключительная полувековая эпоха женского господства в китайском правительстве и политике.
Император Сюань-цзун правил 45 лет. За эти десятилетия империя Тан достигла своих максимальных размеров, а династия Тан оказалась на пике своего могущества – как властного, так и культурного. Танский Китай стал основой и центром восточноазиатской культурной зоны, фундаментом которой служили конфуцианские верования, китайская вариация буддизма, китайская письменность и колоссальный престиж литературной и художественной традиций танской эпохи. Двор Сюань-цзуна был столь же влиятелен в восточноазиатском регионе, как версальский двор Людовика XIV в Европе. Император Сюань-цзун был впечатляющей личностью: прекрасным музыкантом, поэтом, каллиграфом и покровителем многих выдающихся художников и писателей. Он также преуспевал как политический лидер. Он выбирал компетентных и волевых министров, которые при полной его поддержке решали важнейшие проблемы, такие как реформа критически важной системы поземельного налогообложения и угроза разрушения сетей снабжения огромного населения имперской столицы Чанъаня. Сюань-цзун прилагал немало усилий, чтобы руководить министрами, и проявлял при этом терпение и гуманность, не обращаясь к чрезмерному насилию: он разрешал конфликты, усмирял их эго и уравновешивал их друг другом, не позволяя никому заполучить неограниченную власть и сохраняя за собой право определять общий вектор политики и назначать чиновников на самые высокие посты.
Если бы Сюань-цзун умер в 740 году, он вошел бы в историю как один из самых уважаемых императоров Китая. Однако он прожил еще 16 лет, и усталость и возраст монарха снова дали о себе знать. На протяжении тридцати лет он руководил соперничающими министрами и решал сложнейшие административные вопросы, и это не прошло даром. Император все чаще отходил от политики и сосредоточивался на религии и собственном внутреннем мире. Когда ему было глубоко за пятьдесят, он увлекся Ян Юйхуань – прекрасной женой одного из своих сыновей, забрал ее в свой гарем и принялся потакать всем ее желаниям. История о стареющем мужчине, который ищет секрет вечной юности в объятиях молодой женщины и выставляет себя дураком, стара как мир. Мужчины, стоящие у власти, всегда пользовались своим положением, чтобы удовлетворять свои сексуальные и эмоциональные потребности. Поведение императора Сю-ань-цзуна вписывалось в знакомые человеческие рамки, но имело серьезнейшие последствия и едва не привело к краху одной из величайших империй в истории.
По прихоти императора специальные конные курьеры доставляли его возлюбленной свежие личи из самого далекого юго-восточного уголка империи, что представляется вполне безобидным. Гораздо серьезнее было вмешательство Ян Юйхуань в систему покровительства и назначение на должности. В такой ситуации необходим был надежный и опытный наследник, который взял бы на себя основную нагрузку по управлению государством, но в Китае такое случалось редко. Правила престолонаследования были слишком зыбкими, в назначение наследников вмешивалась политика гарема и соперничество, а наследные принцы часто не пользовались доверием отцов. “Друзья” и клиенты императора неизбежно делали все возможное, чтобы он цеплялся за рычаги власти и распределения благ. Возможно также, что конфуцианский идеал сыновней почтительности не давал сыновьям продуктивно пользоваться властью, пока на троне был их отец.
Отстранение Сюань-цзуна привело к тому, что в последние годы его правления обострилась борьба между фракциями. Если бы из-за этого правительство лишь на время потеряло фокус и эффективность, катастрофы не случилось бы. К несчастью, противоборство придворных фракций ослабило контроль монархии над военачальниками, что в 755 году привело к мятежу под руководством самого уважаемого из полководцев – Ань Лушаня. Развитие событий шло по траектории, знакомой любому историку, который занимается изучением империй. По военной логике, чтобы защитить далекие границы и отправить глубоко в степи кавалерию, необходимо было сформировать профессиональную армию с крупными отрядами всадников некитайского происхождения. Полководцев, действующих на таком удалении от столицы, приходилось наделять огромной автономией. В первой половине VIII века армия Тан эволюционировала в этом направлении и стала весьма эффективной с военной точки зрения. Самое высокое положение среди танских генералов к середине века занял победоносный Ань Лушань, имевший смешанное тюркское и согдийское происхождение.
В 740-750-х годах Ань Лушаню было позволено сосредоточить в своих руках контроль над большинством имперских армий и коневодческих хозяйств. Когда Сюань-цзун отошел от политики, власть в 736–752 годах все больше сосредоточивалась в руках Ли Линьфу, грамотного администратора и младшего члена королевского рода Тан. Разумеется, соперники ненавидели Ли Линьфу, завидовали его влиянию и покровительству, которым пользовался он сам и его приближенные. Нажив немало врагов, Ли Линьфу с готовностью передал Ань Лушаню контроль над имперскими армиями, поскольку военачальник был самым надежным из военных, которым он покровительствовал, и был всецело ему предан. В некоторой степени Ань Лушань был предан и императору Сюань-цзуну. К несчастью, как характерно для степной культуры, Ань Лушань служил отдельным людям, а не династиям, не говоря уже о таких институтах, как государство и империя Тан.
Когда в 752 году Ли Линьфу умер, конкурирующие фракции пошли в наступление на его прежнее окружение. Атаку возглавил новый первый министр Ян Гочжун, двоюродный брат любимой молодой наложницы Сюань-цзуна. Поскольку стареющий император, очевидно, не мог защитить Ань Лушаня, а жить монарху оставалось недолго, военачальник решил нанести превентивный удар, пока еще не лишился поддержки. Хотя в конце концов режим Тан выстоял, несмотря на восстание, былую власть он себе уже не вернул. Ослабевший центр, как часто бывает в империях, стал терять контроль над многими провинциями, начиная с периферии, все больше приближаясь к ядру государства. Местные военачальники и элиты захватывали власть, часто признавая верховенство Тан, но оставляя местные доходы себе и отказывая императору в юрисдикции на подконтрольных им территориях. Ослабление сразу привело к уходу Китая из Внутренней Азии и отступлению с северо-западных границ, после чего эти зоны навсегда стали частью исламского мира15.
Упадок растянулся на долгие десятилетия, и окончательно династия Тан пала в 907 году. Лишь в 960 году ряд ключевых территорий Танской империи был снова объединен под властью династии Сун. Режимы Тан и Сун всегда причисляются к славным страницам истории Китайской империи. Это по большей части оправдано. Ядром обеих империй был один регион, населенным людьми, которых мы сегодня называем китайцами. Оба императорских двора поддерживали устоявшуюся и грандиозную китайскую высокую культуру. Обе династии считали, что наследуют имперской традиции, которая восходит к Желтому императору и легитимизируется конфуцианскими идеалами. Они также имели множество одинаковых институтов, пришедших из эпохи Хань, и краеугольным камнем в их системе государственного управления был император. Тем не менее во многих отношениях эти империи не походили друг на друга. Самое очевидное различие состоит в том, что империя Сун была меньше, поскольку лишилась всех северных приграничных земель вместе с их некитайским населением. Как всегда, масштаб Китая не позволяет провести простое сравнение. В территориальном отношении империя Сун, возможно, была невелика по танским стандартам, но в ней проживала треть населения Земли16.
И все же, хотя империя Сун и кажется огромной по европейским меркам, она была примерно в четыре раза меньше современного Китая. Если пользоваться традиционным определением империи, которого придерживается большинство современных западных историков, можно прийти к выводу, что политическое образование под властью династии Сун было не столько империей, сколько зарождающимся китайским национальным государством. В эпоху Сун в новом высшем классе, формируемом гораздо более широкой системой государственных экзаменов на фундаменте из модернизированных неоконфуцианских ценностей, начала складываться эт-нонациональная китайская идентичность. Одним из элементов зарождающегося национального сознания стала убежденность в том, что 16 этнически китайских северо-восточных префектур, которые в 906–960 годах захватила полукочевая империя Ляо (государство Кидани), “по природе своей” принадлежали китайскому государству и обществу, а потому их нужно было отвоевать. Это стало первоочередной задачей монархов и министров Сун, и порой их стремление к ее исполнению граничило с одержимостью17.
В режиме Тан, по крайней мере в первые столетия, господствовала наследственная аристократия, происходящая из северного и северо-западного регионов и их столиц Лояна и Чанъаня. Исторически род Тан не принадлежал даже к высшему слою этой аристократической элиты, что, возможно, представляло собой одну из причин, по которым императрице У Цзэтянь не составило труда сместить танскую династию с престола. Но старые аристократические роды были уничтожены в IX веке, когда в обществе царила анархия из-за упадка и краха Тан, и потому в эпоху Сун сформировалась новая элита18.
Эта новая “бюрократическая” элита, которая появилась в первые 150 лет правления Сун (в так называемый Северный период), была собрана со всех концов империи, и многие ее представители начинали свою карьеру со сдачи государственного экзамена самого высокого уровня. К 1100 году в школах, где осуществлялась подготовка юношей к проходящим раз в три года экзаменам на гражданскую службу, учились около 200 тысяч человек. Каждые три года экзамены сдавали примерно 80 тысяч кандидатов. В эпоху Тан буддизм и даосизм потеснили конфуцианство в качестве ключевой идеологии и системы ценностей государства и элит. При династии Сун конфуцианские интеллектуалы нанесли ответный удар и усовершенствовали свои доктрины, вобрав в них некоторые элементы двух соперничающих религий, но подчеркнув центральную роль конфуцианства как источника рациональных и этических принципов, на которых покоятся общество и государство. Основателями неоко