Через 30 лет после смерти Сулеймана в 1566 году Османская империя вступила в период кризиса, который завершился лишь в 1650-х годах. Одним из его факторов, вероятно, было изменение климата: часто считается, что Малый ледниковый период катастрофически сказался на сельском хозяйстве в анатолийском зерновом регионе, что вынудило часть крестьянства просить милостыню и заниматься грабежом ради выживания. Приток американского серебра вызвал сильную инфляцию, которая достигала пиковых значений в 1588–1597 и 1615–1625 годах. Она принесла разорение всем, кто имел фиксированный доход, включая чиновников и кавалеристов-тимариотов, и это в итоге привело к разладу в административных и фискальных механизмах государства. Долгие войны с Габсбургами и Сефевидами были чрезвычайно затратны и завершались, не принося ни победы, ни добычи, ни территорий. К 1590-м годам Габсбурги сравнялись с Османами в военной мощи. Соперничество их военных машин привело к патовой ситуации на полях сражений и банкротству обеих наций. Чтобы лишить Габсбургов превосходства в пехоте, которая постепенно смещала кавалерию с главенствующих позиций, Османы призывали в армию огромное количество пеших солдат, хотя с трудом могли платить им даже во время похода. Их увольняли со службы каждую зиму, и по окончании войны в 1606 году они пополнили ряды разбойников. Тем временем в Стамбуле вспыхнуло ожесточенное соперничество между янычарами и гвардейскими кавалеристами, которые пытались отстоять свою долю сокращающихся налоговых поступлений. Социально-экономический хаос переплетался с политическим кризисом во дворце, а также в высших эшелонах власти. Политическая история 1574–1656 годов чрезвычайно сложна, но в основном повествует о слабом руководстве и растущей силе различных придворных фракций и об отчаянных попытках некоторых султанов восстановить единовластие, отчасти с помощью террора. Ключевым фактором политического кризиса было то, что – главным образом по биологической случайности – все султаны, которые восходили на трон в первой половине XVII века, были либо малолетними, либо психически неполноценными21.
В некоторой степени истоки этого политического кризиса можно связать с воцарением внука Сулеймана Великолепного – Мурада III – в 1574 году. Его отец, Селим II, отошел от традиции, назначив наместником в провинции лишь своего старшего сына и названного наследника Мурада. Пятеро остальных его сыновей остались в Стамбуле и были убиты сразу после восшествия Мурада на трон. Поскольку Габсбурги и Сефевиды готовы были воспользоваться традиционной борьбой за престолонаследие среди Османов, было слишком опасно позволять соперничающим шехзаде вступать в вооруженное противоборство. Великим визирем при Мураде остался Соколлу Мехмед-паша, который занимал этот пост со времен Сулеймана. Селим II с радостью делегировал Соколлу, который был его зятем, большую часть дел управления. Проведя у власти много лет, Соколлу, естественно, подчинил себе властную машину, в которой нашлось место для многих его протеже. Почти любой первый министр или фаворит в монархии до наступления Нового времени стремился контролировать распределение благ и покровительство. Назначение верных клиентов на ключевые посты часто также было единственным способом обеспечить исполнение приказов и функционирование административного аппарата. Не приходится удивляться, что новому монарху претило влияние Соколлу. Еще больше недовольства высказывали клиенты, которые появились у Мурада, пока он был наместником и законным наследником престола. В число злейших врагов Соколлу входили мать султана Нурбану и его любимая наложница Сафие. Мурад был очень близок с обеими этими способными и амбициозными женщинами, имевшими собственные сети клиентов, которым необходимо было оказывать покровительство.
В отличие от большинства своих предков Мурад III за 23 года своего правления ни разу не покидал Стамбул и большую часть времени жил в глубине дворца в своем гареме. Он очень редко появлялся и на пятничных намазах, хотя раньше население столицы всегда могло лицезреть монарха по такому случаю. Мурад не был ни ленив, ни глуп и был довольно добросовестным правителем. Но его уединение в гареме неизбежно повышало влияние близких к нему женщин и евнухов, которые были их главной связью с внешним миром. Вместе с другими недовольными придворными они убедили Мурада назначить своим личным советником (муталибом) уважаемого сановника Шемси Ахмед-пашу. Когда он умер, на смену ему пришел Доганджи Мехмед-паша, высопокоставленный придворный, который сблизился с Мурадом на императорских охотах, поскольку занимал должность старшего сокольничего, а затем руководил конюшнями султана. Мурад очень редко встречался со своим великим визирем и настаивал, чтобы все общение осуществлялось письменно и никакие аудиенции не назначались без его согласия. Сначала Шемси, а затем Доганджи просматривали всю корреспонденцию и без конца строили козни сначала против Соколлу, а затем – после его убийства озлобленным просителем в 1578 году – против всех последующих великих визирей.
В результате великие визири лишились влияния. Средний срок их службы при Мураде составлял менее двух лет и не увеличивался до 1650-х годов. Как бывало в истории множества монархий, хотя правитель, близкие к нему женщины, евнухи и придворные и могли уничтожить первого министра, они сами не способны были координировать работу властей и управлять административной машиной, если только монарх не был исключительно способен и трудолюбив. После гибели Соколлу в самом сердце османского государства возникла зияющая пустота. В итоге в верхах разразилась война фракций за власть и патронаж. Ситуация, естественно, ухудшилась в начале XVII века, когда на троне стали часто оказываться дети и неполноценные личности22.
За пятьдесят лет после смерти Мурада III укрепить царскую власть пытались три султана. Мехмед III и Мурад IV добились некоторого успеха в восстановлении самодержавия и османского влияния, но рано умерли своей смертью. Более любопытен случай Османа II. Его история имеет ценность, поскольку показывает, с какими рисками сталкивался любой монарх, который отступал от османских обычаев и ставил под сомнение интересы ключевых социальных групп. Осман шокировал консерваторов, разъезжая по Стамбулу в повседневном платье и беседуя с простыми людьми. К тому времени монархи редко появлялись и еще реже говорили на публике, окружая себя церемониальной чопорностью. Осман настоял на женитьбе на дочери одного из ведущих улемов Стамбула, тем самым проявив даже большую дерзость, чем Сулейман, женившийся на Хюррем. Никогда прежде свободная мусульманка высокого статуса не входила в султанский гарем и не возглавляла его. Как и многие молодые императоры, стремящиеся самоутвердиться и обзавестись рычагами политического влияния, Осман лично повел свою армию в поход против поляков. Некомпетентность и недисциплинированность янычар погубили кампанию и убедили Османа в необходимости радикальных военных преобразований. Он планировал отправиться в паломничество в Мекку, чтобы таким образом сбежать от своих врагов в Стамбуле, получить престиж правителя-паломника и набрать новых рекрутов в провинциях. Узнав о его намерениях, в 1622 году янычары свергли и убили 17-летнего султана, совершив первое цареубийство в османской истории. Влиятельные политические и религиозные круги в большинстве своем приветствовали свержение султана, но осудили его убийство23.
В разверзшемся хаосе Османская династия едва не пресеклась в первой половине XVII века. Отчасти в результате этого султаны отныне перестали всегда убивать своих братьев при восшествии на трон, а вместо этого отправляли их под домашний арест в особую часть гарема, называемую кафесом. Впервые это произошло при воцарении совсем юного султана Ахмеда I в 1603 году, брату которого, Мустафе, сохранили жизнь. После смерти Ахмеда в 1617 году Мустафу посадили на трон в обход шехзаде Османа, сына Ахмеда, хотя он был не вполне в здравом уме. Впоследствии братоубийство прекратилось навсегда, и наследование от брата к брату стало османским законом, но в первой половине XVII века он еще не устоялся. Многие султаны продолжали убивать своих братьев. Особенно склонны к этому были монархи, которые стремились восстановить могущество султаната. Мурад IV (1623–1640) имел амбиции диктатора, утверждал свою власть над политической элитой посредством террора и лично вел свои армии на войну. Прежде чем покинуть Стамбул и отправиться в поход, он убил всех своих братьев и единокровных братьев, не считая одного. Единственным исключением стал шехзаде Ибрагим, мать которого (Кёсем) умоляла пощадить ее сына, утверждая, что он психически неполноценен, а потому не может представлять угрозы для султана. В 1640 году Мурад IV скоропостижно скончался в возрасте 27 лет, не оставив сыновей, и Ибрагим стал султаном.
События показали, что новый султан был действительно психически нездоров. Его министры отчитывались перед ним, как перед ребенком. Впрочем, в первый год правления султана его психические проблемы не были главной заботой. Чтобы династия выжила, последний из мужчин рода должен был оставить сыновей. Дядя Ибрагима, безумный султан Мустафа I, решительно отказался иметь дело с женщинами, и Ибрагим, очевидно, шел по его стопам. Положение было отчаянным, и за помощью обратились среди прочих к Джиджи Ходже, знахарю и колдуну, который окончил религиозную школу (медресе). Пытаясь исцелить импотенцию султана сочетанием афродизиаков, порнографии и соблазнительных женщин, Джинджи явно перестарался. Бедный Ибрагим помешался на сексе, принялся устраивать во дворце масштабные и затратные оргии и осыпать дарами своих фаворитов, а Джинджи Ходжу назначил на один из высших судебных постов в империи, что разгневало представителей религиозного и правового истеблишмента. За несколько лет беспечность и непокорность Ибрагима ввергли в хаос военную и фискальную системы, что показало, в какой степени османское государство зависит от могущественного императора или великого визиря. К этому времени Ибрагим успел обзавестись тремя сыновьями и стал больше не нужен, а потому был свергнут и убит в 1648 году. Ему на смену пришел его семилетний сын Мехмед IV