9.
Проникнув в постель к монарху, любовница всегда открывала путь к власти и богатству – и часто не только для себя, но и для своей семьи. В России XVIII века это правило оставалось в силе, но вместо прелестных юных девушек за внимание императрицы соперничали красивые молодые офицеры из гвардейских полков. Фавориту не всегда приходилось легко. К 1780-м годам фавориты пытались удовлетворить сексуальные и эмоциональные нужды женщины, которая годилась им в бабки, а “дядюшка” Потемкин время от времени выглядывал у них из-за плеча, разделяя любовь на троих. С другой стороны, даже краткое пребывание в статусе фаворита приносило щедрые награды. Большинство дворянских семей могло войти в ряды аристократии лишь посредством отличной службы, особенно в армии. В XVIII веке армия участвовала в достаточном количестве войн и была в необходимой степени меритократичной, чтобы некоторые выходцы из дворян обретали славу, высокие звания и иногда богатство. По этому пути прошел самый знаменитый полководец в российской истории – фельдмаршал Александр Суворов. В большинстве своем офицеры-дворяне не поднимались в звании выше майора, уходили в отставку после многолетней службы, а затем управляли своими имениями или работали чиновниками среднего звена в провинции. Для небогатых дворянских сыновей военная карьера была источником необходимого дополнительного дохода и статуса.
При этом происходящий из дворянского сословия офицер и землевладелец вносил важнейший вклад в эффективность работы государства. В 1763 году в российском правительстве насчитывалось 16500 чиновников, что было всего на тысячу больше, чем в Пруссии – стране, которая была в сто раз меньше одной лишь европейской части России. В отсутствие благородного землевладельца, которого один из императоров назвал невольным сборщиком налогов и надсмотрщиком за исполнением рекрутской повинности в деревне, царский режим не смог бы функционировать. Кроме того, состоящая преимущественно из дворян-землевладельцев армия была надежной и незаменимой силой для подавления крестьянских восстаний и поддержания в высшей степени эксплуататорской системы правления, важной и для государства, и для дворянства. Армия и ее офицеры служили опорой легитимности режима и системы правления. Офицерский мундир считался символом чести и благородства. Благодаря множеству военных побед в XVIII веке союз государства с дворянством купался в престиже и плодах успеха. Россия, как и ее европейские противники эпохи раннего Нового времени, смогла решить проблему, которая привела к гибели огромного числа династий и империй. Ее армия внушала страх иностранным врагам, но вместе с тем ее благородные офицеры были безоговорочно верны своему царю-воителю и его династии. Перевороты в России XVIII века совершались только при дворе и только при участии гвардейцев. Ни один российский генерал и не думал о том, чтобы выступить в поход на Санкт-Петербург и поддержать какого-либо кандидата из семьи Романовых, не говоря уже о том, чтобы лично захватить престол.
Когда в XVII и XVIII веках Романовы покоряли огромные новые территории, их землевладельческие элиты находили себе место в имперском порядке. Они руководили работой местных органов власти, многие их сыновья вступали в ряды императорской армии и чиновничества, становясь верными слугами монархии и империи. Иногда – особенно в случае с прекрасно образованными лютеранами-аристократами из российских владений на Балтике и других стран – они приносили с собой навыки, которых в России не хватало. Порой в их пользу играло и то, что некоторые из этих иностранцев жили вне российской аристократии и ее сетей клиентов и союзников. Знакомым для всех императоров образом они становились “их людьми”10.
Менее важной, чем землевладельцы, но все же очень значимой для государства была Русская православная церковь. В первую очередь она легитимизировала монархию своими молитвами, службами и ритуалами. Хотя Екатерина II была продуктом агностицизма эпохи Просвещения, она немало времени и сил посвящала участию в церковных службах и публичному проявлению своей верности Православной церкви и щедрости в ее адрес. Она усвоила урок, преподнесенный ее мужем Петром III, который на свою погибель периодически высмеивал церковь. Православная церковь в Византии и других местах никогда не была в той же степени независимой от королевской власти, как католическая церковь в значительной части Латинской Европы. Петр I усилил зависимость церкви от государства, упразднив патриаршество и поставив во главе церкви собранный в протестантском стиле комитет архиепископов, возглавляемых обер-прокурором. Судьба огромных земельных владений церкви кое-что говорит нам о распределении власти в императорской России. В протестантской Европе большая часть церковных земель была экспроприирована в ходе Реформации и впоследствии перешла в собственность аристократии. В католической Европе церковь, как правило, сохранила свои земли. Лишь в России монархия (при Екатерине II) экспроприировала церковные владения, забрав себе и земли, и крестьян, которые на них проживали. Среди прочего это привело к тому, что к началу XIX века около половины российского крестьянства служило не отдельным господам, а государству и семье Романовых. В XVIII веке налоги и подати, собираемые с так называемых государственных крестьян, стали главной статьей дохода казны11.
Российская система правления XVIII века была создана Петром Великим, но свой крепкий и глубокий фундамент она унаследовала из московской истории. Отец Петра, царь Алексей Михайлович (1645–1676), умер, оставив двух сыновей и множество дочерей от своей первой жены, Марии Милославской. Петр был единственным выжившим сыном второй жены Алексея Михайловича, Натальи Нарышкиной. В последние три десятилетия XVII века российская политика во многом свелась к вспыхнувшей между сторонниками Милославских и Нарышкиных борьбе за власть и покровительство. Чтобы победить в ней, нужно было посадить “своего” князя на трон. Нарышкины одержали верх главным образом в силу медицинских и биологических причин. Старший сын Алексея Михайловича, царь Федор III, умер бездетным в 1682 году, когда ему было всего двадцать лет. Младший сын покойного царя, Иван V, был физически и умственно неполноценен.
В основном по этой причине не только фракция Нарышкиных, но и патриарх и Православная церковь, а также влиятельные “независимые” аристократы в 1682 году выбрали царем Петра, хотя ему тогда исполнилось лишь десять лет. Фракция Милославских нанесла ответный удар и подняла на бунт московских стрельцов, чтобы настоять на другом варианте. После этого в теории Петр и Иван стали править совместно, на практике власть принадлежала старшей сестре Ивана – Софье, самой впечатляющей фигуре из дочерей Алексея Михайловича и Марии Милославской. Стрельцы в Москве занимали примерно такое же положение, что и янычары в Стамбуле, к тому времени они потеряли свою ценность как воины, но оставались мощной силой во внутренней политике, имели связи с консервативными и ксенофобскими религиозными сектами и яростно защищали коллективные интересы собственного войска. Во время бунта в 1682 году они вселили страх в Петра и его мать и убили некоторых влиятельных представителей семьи и фракции Нарышкиных. Петр этого не забыл. Когда в 1698 году стрельцы подняли новый бунт, он жестоко наказал мятежников и распустил стрелецкое войско.
Режим, установившийся в 1682 году, был компромиссным, но благоволил Милославским. Российская придворная политика была игрой с нулевой суммой. Помня ужасы опричнины Ивана IV Грозного и Смутное время, правящая элита стремилась достичь консенсуса и избежать кровопролития. Анархия и убийства во время стрелецкого бунта 1682 года создавали потенциальную угрозу для всех аристократов. Пока царевна Софья Алексеевны (1682–1689) была регентом, Петр с матерью безбоязненно жили в своем поместье в селе Преображенском совсем недалеко от Москвы в окружении союзников и протеже. Софья Алексеевна, очевидно, и не думала убивать Петра, а московская элита пришла бы в ужас, если бы она совершила такую попытку.
Но время играло против царевны Софьи. Как только бы юный Петр вырос и женился, по московскому обычаю женщина-регент не смогла бы и дальше отказывать ему в праве на власть. Судьба Милославских зависела от того, сможет ли немощный царь Иван произвести на свет сыновей. Если бы у него появился наследник, они, возможно, сумели бы уничтожить фракцию Нарышкиных и отправить Петра в почетное изгнание в монастырь, откуда ему было не выбраться. Шансы Софьи Алексеевны возросли бы в случае победы в затяжной русско-турецкой войне. В 1684 году Прасковью Салтыкову, семья которой была союзниками Милославских, заставили выйти замуж за Ивана V Вряд ли бедная Прасковья, слывшая в России первой красавицей, была рада такой судьбе. Впоследствии пошли слухи, что Иван был импотентом, а пятерых детей Прасковья родила от врача-итальянца, состоявшего на службе у Милославских. Но в итоге это оказалось не столь важно, как то, что среди ее пятерых детей мальчиков не было. Тем временем два похода против пользовавшихся покровительством Османов крымских татар, снаряженные в 1687 и 1689 годах, окончились катастрофой. Когда в 1689 году Петру исполнилось семнадцать лет и он женился, время Софьи Алексеевны вышло. В финальном противостоянии Петра и регентши московская элита поддержала царя. В итоге именно Софья, а не Петр, закончила свои дни в монастыре. Устранив ее, Петр и Нарышкины решили сохранить фасад двоевластия с Иваном V Поскольку Иван играл важную роль, участвуя в долгих православных и нео-византийских церемониях, которые окутывали российскую монархию и были ненавистны самому Петру, тот был доволен12.
Необычные детство и юность Петра сильно повлияли на его правление. Царь Алексей Михайлович умер, когда Петру было всего четыре года, поэтому отцовского воспитания царевич не знал. С десяти лет, хотя он и был одним из правителей, Петр жил вне стен Кремля в подмосковном селе Преображенском. Очевидно, ему пришлось по вкусу свободное и стихийное отрочество. Он всегда живо интересовался военным делом и активно взялся за формирование двух потешных полков, которым присвоил названия соседних сел, Преображенского и Семеновского. В их состав в причудливой комбинации вошли как сыновья аристократов из фракции Нарышкиных, так и юные конюхи и другие молодые слуги, работавшие в поместье. Сначала они были товарищами Петра по играм, но впоследствии многие из этих мальчиков (включая Александра Меншикова) вошли в ближний круг царя и стали его верными сподвижниками в стремлении преобразовать Россию. Оба полка, к которым затем примкнули и иностранные наемные офицеры, существовали до 1917 года как привилегированные лейб-гвардейские полки и стали ядром и образцом новой армии, созданной Петром I в ходе его 26-летнего правления.