Взлёт над Атлантикой и пике после киднеппинга
После трагической гибели маленького сына репутация героя Америки рухнула
В 25 лет Чарльз Линдберг стал олицетворением американской мечты – всеми обожаемый герой, покоривший небо и расстояние. Но его биография – яркий пример того, какие крутые повороты может делать судьба. Сперва его счастье разрушили бандиты, похитившие и убившие его маленького сына, а затем после нескольких необдуманных фраз Америка объявила его предателем…
В 1927 году перелёт через Атлантику уже не казался фантастикой. За восемь лет до этого двое англичан пересекли океан по кратчайшему маршруту – от Ньюфаундленда до Клифдена в Ирландии. Однако американцы не считали это достижение «своим». В 1919 году миллионер Реймонд Ортейг назначил приз $25 000 тому, кто перелетит без посадки из Нью-Йорка в Париж. Деньги были нешуточные, и многие пытались получить приз. Но попытки заканчивались неудачей, чаще всего авиаторы гибли или исчезали над океаном бесследно.
Идеей получить награду загорелся двадцатипятилетний лётчик Чарльз Линдберг. Американец шведского происхождения был уже опытным пилотом. Он неоднократно участвовал в авиашоу, на потеху публике выполняя фигуры высшего пилотажа и прыгая с парашютом. Для столь длительного перелёта машину Линдберг разработал сам. Чтобы построить её, у него не хватало средств, но он сумел убедить нескольких спонсоров из Сент-Луиса и собрал необходимые $10 580. На свет появился самолёт «Дух Сент-Луиса», обозванный газетчиками «крылатым топливным баком». Всё, что только можно, было снято с машины, чтобы облегчить её вес. Линдберг отказался от парашюта, секстанта, радиопередатчика и даже прозрачного колпака кабины, зато смог залить две тонны горючего. Путь на восток он планировал держать по компасу, а вперёд смотреть – через простенький перископ. В дальний путь он взял всего пять бутербродов. Перед полётом Чарльз заявил журналистам: «Если я достигну Парижа, мне этого хватит. Если нет, то тем более не будет проблем с ужином».
В 7 часов 52 минуты 20 мая «Дух Сент-Луиса» взлетел с аэродрома Рузвельт-фильд в Нью-Йорке и взял курс на восток. Связи с Линдбергом не было, и уже через 15 часов несколько американских газет выдали сенсационную новость, что перелёт закончился трагедией. На самом деле спустя 30 часов полёта Линдберг заметил в перископ ирландское побережье. Дальше он ориентировался на глазок – пролетев над Британией и Ла-Маншем, повернул к Парижу. 21 мая в 22 часа 21 минуту по парижскому времени Линдберг приземлился в парижском аэропорту Ле-Бурже. На взлётном поле его встречала огромная толпа, которую с трудом сдерживали полицейские и две роты солдат. В Европе Чарльза чествовали как героя. Он встретился с президентом Франции, бельгийским и английским королями. Обратный путь через океан и пилот, и его самолёт проделали на специально отправленном за ними американском крейсере. Как встречали Линдберга в США, описать трудно. Покорителя Атлантики завалили подарками и наградами. В ознаменование перелёта учредили крест лётных заслуг, естественно, наградив им героя. Чуть позже к кресту добавилась медаль Почёта конгресса. Линдберг получил обещанный приз, а ещё больше денег заработал, издав книгу о перелёте. Правительство стало посылать его с добрососедскими визитами в страны Латинской Америки. В Мехико он познакомился с дочерью американского посла Энн Спенсер Морроу, и вскоре они поженились. Молодожёны занялись бизнесом, в 1929 году открыв авиалинию, связавшую океанские побережья США. 22 июня 1930 года у них родился сын Чарльз.
Отцом Чарльз Линдберг-старший оказался строгим. Они с женой часто уезжали, порой на несколько недель, воспитанием сына занимались няни. Отец строго запретил баловать малыша, ограничил количество игрушек, а когда мальчик начал сосать большой палец, приказал надеть на него напёрсток. Возможно, Чарльз-младший при таком воспитании вырос бы таким же хладнокровным, как и его отец, если бы вечером 1 марта 1932 года он не исчез из своей комнаты на втором этаже родительского дома в Нью-Эствилле, штат Нью-Джерси.
Мальчик температурил, и почти каждый час его навещала няня Бетти Гоув. Она в 22 часа и обнаружила пропажу. Окно было открыто, а на подоконнике лежал конверт. Линдберг запретил его трогать и вызвал полицию. Прибывшие местные копы высокой квалификацией не отличались. Они обнаружили на газоне под окном следы босых ног, но даже не удосужились сделать с них гипсовые слепки или хотя бы сфотографировать. К утру следы смыл дождь. Неподалёку от дома нашли сломанную лестницу, но промокшее дерево сделало невозможным качественно снять отпечатки пальцев. В конверте оказалась безграмотно написанное требование выкупа в $50 000. Киднепперы приказывали не сообщать о похищении в полицию и прессу, но начальник полиции Нью-Джерси полковник Норманн Шварцкопф не мог упустить возможность прославиться.
Наутро о похищении сына Линдбергов узнала вся страна. Нью-Эствилль осадили журналисты и любопытные. Энн Спенсер Линдберг через газеты попросила похитителей не причинять вреда её сыну, сообщив, что и в какое время привык есть Чарли-младший. Вся Америка сочувствовала несчастным родителям. В разгар шумихи восемь человек «признались» в причастности к похищению. После проверки часть из них оказались сумасшедшими, а остальные – мечтавшими о славе дураками или мошенниками. Обстоятельства похищения, смаковавшиеся газетами, в чуть изменённом виде легли в основу знаменитого детектива Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе».
8 марта в одной из нью-йоркских газет появилось открытое письмо к преступникам бывшего учителя Джона Ф. Кондона, который предлагал себя в качестве посредника для передачи выкупа. Неожиданно похитители ответили автору письма и назначили ему встречу на кладбище Сент-Раймонд в Бронксе вечером 2 апреля. Линдберг, без ведома полиции, передал посреднику требуемую сумму в золотых сертификатах – ценных бумагах, считавшихся в годы Великой депрессии более надёжными, чем простые банкноты. Номера всех сертификатов он переписал.
На встречу с Кондоном явился человек в шляпе и с закрытым платком лицом, говоривший с сильным немецким акцентом. Он забрал деньги и сообщил, что ребёнок находится на судёнышке «Нелли», пришвартованном у острова Елизаветы. Линдберг, сидевший за рулём машины, стоявшей у ворот кладбища, слышал голос похитителя. Он сразу же вылетел в указанное место, но никакого корабля не обнаружил. Поиски ребёнка и преступников зашли в тупик. 12 мая, через 73 дня после похищения, водитель грузовика натолкнулся в лесу, в шести километрах от дома Линдбергов, на детский труп. Экспертиза выяснила, что Чарльз-младший погиб от травмы головы сразу после похищения.
В сентябре 1934 года мужчина, говоривший с немецким акцентом, расплатился на автозаправке 10-долларовым золотым сертификатом, номер которого значился в списке, распространённом полицией. Его задержали. Дома у плотника Бруно Гауптмана, нелегального эмигранта из Германии, обнаружили $15 000 из выкупа Линдберга. На стене кухни нашли написанный карандашом домашний телефон посредника Кондона, а экспертиза доказала, что одна из перекладин лестницы, использовавшейся при похищении, была сделана из доски, лежавшей на чердаке Гауптмана. Эксперты подтвердили, что записки с требованием выкупа писал Гауптман. Улик было множество, но все – косвенные. Гауптман яростно отпирался. Он утверждал, что деньги ему оставил знакомый (уже умерший на момент ареста плотника), а происхождение надписи и доски ему неизвестно. Суд над ним начался 2 января 1935 года. Адвокаты защищали немца из рук вон плохо. Когда Линдберг, давая свидетельские показания, заявил, что голос подсудимого – это тот самый голос, который он слышал два года назад на кладбище в Броннксе, всем стало ясно, что судьба Гауптмана решена. Его приговорили к смертной казни, апелляцию предсказуемо отклонили, и 3 апреля 1936 года Бруно Гауптмана усадили на электрический стул. Он так и не сознался в преступлении, и до сих пор периодически поднимается вопрос о его виновности.
Ещё во время рассмотрения апелляции супруги Линдберги с сыном Джоном, родившимся через пять месяцев после похищения Чарли-младшего, уехали в Европу. Американской публике это не понравилось. Она понимала, что Линдберги страшно устали от шумихи вокруг их семейной трагедии, но зрителям хотелось досмотреть эту драму до самого конца, а главные герои в кульминационный момент вдруг убежали со сцены. Некоторые газеты в досаде даже высказали абсурдное, но сенсационное предположение: не сам ли Линдберг убил своего сына? Сенсация быстро увяла, но осадочек в душе публики остался. Ещё больше американцам не понравилось то, как Линдберг вёл себя в Европе. По поручению ВВС США он знакомился с авиационными достижениями нацистской Германии и шумно ими восхищался. Во время открытия берлинской Олимпиады он сидел на одной трибуне с Гитлером, а Геринг наградил коллегу-пилота орденом Германского орла. Американской прессе всё это не понравилось.
После начала Второй мировой войны Линдберг стал горячо выступать за невмешательство США в европейские события. Президент Рузвельт имел противоположную точку зрения, и в знак протеста полковник Линдберг демонстративно подал рапорт об увольнении из ВВС. В журнале Collier's в начале 1941 года он напечатал статью, в которой назвал три силы, тянущие США в пекло заокеанской бойни: английские союзники, правительство Рузвельта и «еврейское лобби, контролирующее нашу киноиндустрию, нашу прессу, радио и правительство и представляющее серьёзную угрозу для нации». Такого задетые за живое американские массмедиа не могли простить даже национальному герою. Против Линдберга развернулась мощнейшая кампания. Его клеймили как нациста, фашиста и предателя, переименовывали улицы, названные в его честь. Переменчивая американская публика демонстративно отвернулась от недавнего кумира.
От своих взглядов на нейтралитет Америки Линдберг отказался после нападения Японии на Пёрл-Харбор. Он попросился назад в военную авиацию, но ему отказал лично Рузвельт. Тогда в 1944 году пилот купил в военторге лётную форму и принял участие в кампании на Тихом океане как частное лицо. Он совершил около 50 боевых вылетов, причём, если бы он попал в плен, ему бы грозила участь шпиона или партизана. Участие Линдберга в разработке системы автопилота несколько смягчило категоричность командования ВВС США. После войны он как эксперт обследовал авиазаводы побеждённой Германии, позже служил в должности консультанта начальника штаба ВВС, участвовал в разработке Боинга-747. В 1954 году ему было присвоено звание бригадного генерала.