тать.
– Надеюсь, – ответил Демир, – потому что ничего лучше у меня нет. Идриан, иди готовь свою ловушку. Отправишься на рассвете. Джорфакс, отзовите своих гласдансеров из разведки. Они нужны нам в бою. Тэд, операцией в Гренте будешь руководить ты, а также другие офицеры министерства Легиона. И пусть поймут, что, если мы хотим победить, они должны в точности выполнять приказы своего опозоренного командира.
Все трое вышли, оставив Демира одного в палатке, переполненной информацией.
Он отыскал коробочку с витгласом, поставил ее на ящик и, глядя на нее в упор, прошептал:
– Ты – всего лишь костыль, а мне пора учиться ходить самому. С тобой или без тебя, я все равно Граппо. Принц-Молния – я, а не ты.
51
За последние недели Киззи придумала не меньше дюжины разных способов застать врасплох и допросить Элию Дорлани. И все они никуда не годились, потому что оказывались смертельными для Киззи – либо она погибала от рук бойцов Дорлани, либо получала желаемое, но ценой кровной вражды с одним из главных семейств Оссы. Появление Монтего все изменило. Быть может, в его присутствии она стала более безрассудной или верила в то, что он готов навлечь на себя гнев Дорлани и защититься от него. А Монтего так увлекся самым удачным из планов Киззи, что даже добавил в него кое-что.
Они стояли перед шикарным пабом на окраине района Ассамблеи. Куртка, шарф и плащ надежно скрывали Киззи от холода и любопытных глаз, зато Монтего вырядился в богато расшитый зелено-фиолетовый камзол, который, наверное, стоил больше, чем Киззи зарабатывала за год. Круглое лицо Монтего раскраснелось от холода и притягивало взгляды прохожих, точно маяк. Зеваки толпились на тротуаре, глазели, толкали друг друга локтями и перешептывались. Самые смелые окликали Монтего по имени, но близко никто не подходил – все боялись.
Впервые в жизни Киззи оказалась на публике в компании настоящей знаменитости. Не члена известной семьи-гильдии в окружении телохранителей, готовых выбить нахальство из любого, кто подойдет слишком близко, а человека, который знаменит сам по себе, причем настолько, что само его присутствие внушает людям почтение и страх в большей степени, чем какое угодно число лакеев. Невольно оказавшись в центре внимания, Киззи почувствовала себя так, словно вышла на улицу голой, и была рада, что ее руки и лицо скрывают перчатки и шарф.
– На тебя что, все время так пялятся? – спросила она тихо.
– Ага, – ответил Монтего, потягивая пиво и сжимая свободной рукой трость; ее рукоять в виде серебряного медведя время от времени покачивалась перед носом прохожих, словно он указывал ею на кого-то из них.
– Какой ужас! – сказала Киззи.
– Не то слово.
– Как тебе удается что-то делать?
– Ну, я же не сам хожу по магазинам, если ты об этом.
Киззи покосилась на Монтего и поймала ответную ухмылку.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Хочешь сказать, удается ли мне хоть когда-нибудь проскочить незамеченным? Удается. Я не часто устраиваю такое шоу, как сейчас, но прекрасно знаю, что мое присутствие – лучшая дымовая завеса.
– Буду иметь в виду. – В этот день Киззи как раз была нужна завеса. А еще – время, удача и немного старомодной жестокости. – Ты понимаешь, что мы можем стать причиной войны между гильдиями? – спросила она, понизив голос еще больше.
– Может быть, – шепнул Монтего.
– Надо было получить разрешение Демира.
У Киззи сдавали нервы. Причин для этого было достаточно: целых шестнадцать лет она не видела Монтего – любимого человека ее детства и юности, ставшего самым знаменитым убийцей в Оссе, – а теперь вдруг стоит с ним бок о бок на шумной городской улице. Мало того, они еще и затевают нечто безрассудное. Киззи разволновалась так, что сунула дрожащую руку в карман, вынула оттуда кусочек скайгласа и вставила его в ухо.
Монтего посмотрел куда-то поверх голов пешеходов, помолчал и ответил:
– Может, я и не Граппо по крови, но я все еще Малыш Монтего. Демир никогда не указывает, что мне делать, а я не указываю ему.
О-о-о, ей бы такую самоуверенность! Киззи завидовала этому качеству, хотя и знала, что это нехорошо. Монтего заработал право быть таким, какой он есть. Она взглянула на свои карманные часики:
– Ну, тогда как договорились, до встречи в парке. Мне пора.
– До встречи в парке. Удачи.
Киззи скрылась в ночи, прикрывая лицо шарфом на случай, если кто-нибудь проявит излишнее любопытство к вечерней спутнице Монтего. Нырнув в ближайшую подворотню, она направилась по лабиринтам переулков, служебных коридоров и туннелей для слуг, которые в районе Ассамблеи соединяли десятки домов. Все эти ходы стекались к главной площади. Оказавшись перед главным зданием Ассамблеи, Киззи остановилась, чтобы оценить обстановку.
Из-за холодной ночи площадь была почти пустой. Лишь у дальнего ее края виднелась вереница экипажей: возницы ждали, когда важные седоки закончат свои важные дела и их можно будет отвезти домой. Карету Элии Дорлани Киззи нашла сразу. Еще бы: колесное стальное чудище усовершенствованной конструкции, предмет зависти всей Оссы. Элия год назад заказала ее у мастера из Марниша, и о ней до сих пор писали в газетах. Карета была зеленой, цвета гильдии Дорлани, с ее символом на занавесках. Ходили слухи, что в карете есть настоящая кровать и Элия использует ее, допоздна колеся с любовниками по всему городу. Чушь, конечно, хотя и забавная.
Киззи нашла жаровню, в которой тлел огонь, – на площади их было множество, специально для телохранителей и пажей, которым приходилось подолгу ждать своих хозяев или их распоряжений на холоде. Грея руки, Киззи поглядывала то на часы, то на карету.
Этот план возник одним из первых, но был плохо разработан – Киззи отказалась от него еще несколько недель назад. Весь этот день она занималась тем, что собирала дополнительные сведения об Элии. Та бывала в Ассамблее почти каждый день, оставалась там до темноты, а затем ехала домой, за поздним ужином встречалась с друзьями, потом работала и наконец ложилась спать.
Итак, застать Элию без охраны можно было только по дороге домой: в Ассамблее ее охраняли Сжигатели, а дома, в поместье, – вся семья-гильдия. Зато домой она всегда ехала долго – почему бы и нет, имея такую роскошную карету?
Киззи прождала почти час. Но вот четырехколесное чудище отъехало от края площади. Четверка белых лошадей зацокала копытами по булыжной мостовой, везя карету к главному зданию Ассамблеи. У подножия массивной мраморной лестницы карета остановилась, двери здания распахнулись, в них показалась Элия Дорлани с шестью телохранителями. Двое сели вместе с ней в экипаж, остальные вскочили на запятки, и карета тронулась с места.
Подождав немного, Киззи бросилась в одну из боковых улочек. Она бежала узкими переулками, сворачивая то влево, то вправо, но ее маршрут все равно был куда короче того, по которому двигалась Элия. Выскочив на каменный мост, Киззи повернула голову налево, убеждаясь, что карета Элии следует по той же дороге, сбежала по широкой каменной лестнице, миновала железный фонарный столб, вскочила на перила, соскользнула по грязной насыпи и перепрыгнула через небольшой ручей.
Минут через пятнадцать она уже вбегала в сильно заросший прибрежный парк. Сердце колотилось как бешеное. На первый взгляд парк казался Киззи пустынным, только в подлеске неподалеку спали бродяги, укрытые джутовыми мешками. Киззи осмотрелась внимательно, ища Монтего, но не нашла. Она забеспокоилась: может, он перепутал парки? Или его, чего доброго, подстерегли по дороге? Тревога Киззи была объяснимой: Монтего никогда никуда не опаздывал, он был пунктуален даже в детстве.
Она пошла вперед, высматривая массивный старый дуб со спутанными корнями, который должен был стоять у дороги. Слева от себя она опять увидела карету Элии – та осторожно съезжала с улицы, ее масляные фонари мерцали, когда она покачивалась на неровной брусчатке. Но вот карета медленно покатила через парк, и, пока хозяйка наслаждалась роскошным видом на реку и огни города за ней, телохранители готовились дать отпор кому угодно.
Стук сердца Киззи гулко отдавался в ушах. Почему Монтего опоздал? Что, если он так и не явится? Что, если они не смогут остановить экипаж? Что, если… что, если… что, если?.. Она заставила себя не думать об этом, увидев наконец тот самый большой дуб. Подбегая к нему, она надела свои плетеные серьги, затем обогнула ствол и полезла по длинным, толстым ветвям.
Футов через двадцать она наткнулась на что-то крупное. Не Монтего, но тоже неплохо – три трупа, связанные друг с другом за ноги, лежали поперек ветки так, что можно было одним толчком свалить их вниз, на дорогу. Именно этот жуткий нюанс и внес в ее план Монтего.
Киззи осторожно взобралась на ветку, поперек которой висели трупы. Прямо под ними была дорога. Ей оставалось только ждать, прислушиваясь к стуку сердца в ушах.
Карета приближалась, и Киззи огляделась, высматривая Монтего в темноте парка. Раз трупы здесь, значит он недалеко. Кто еще мог втащить их сюда? После вчерашнего представления на канатах, свидетельницей которого она стала в спортзале «Гиацинта», Киззи не сомневалась в этом. Но где он теперь, стекло его дери? Невидимкой сделался, что ли?
Киззи вцепилась в толстую ветку под собой, мысленно отсчитывая секунды до приближения кареты. Здесь, наверху, она чувствовала себя совсем беззащитной: кто-нибудь из телохранителей вот-вот заметит ее и остановит экипаж. Она разглядывала их, а они – лес вокруг себя. Вдруг один телохранитель похлопал по плечу другого и ткнул пальцем куда-то в темноту. Киззи испугалась, – наверное, они заметили Монтего! Но карета продолжала мерно катиться вперед.
Последним, что запомнила Киззи перед тем, как толкнуть трупы, были толстые шеи телохранителей Дорлани и мушкетон, лежавший в ногах у одного из них. До чего все-таки глупый план!
Трупы соскользнули со своего насеста, жутко взмахнули окостеневшими руками, нырнули в темноту и шлепнулись прямо на крышу кареты. Один треснул по затылку кучера, так что тот едва не слетел с козел, второй сшиб на землю двух телохранителей, стоявших слева, а третий пробил крышу и провалился внутрь.