Он протянул руку и легонько стукнул Брейлира по груди в области сердца.
Брейлир взволнованно сглотнул:
– Я постараюсь, сэр.
– Вот и славно. – Идриан потер свой стеклянный глаз; в глазнице опять зудело. – А теперь проверь, отполированы ли мои доспехи. Бой начнется раньше, чем мы думаем.
С этими словами Идриан поднялся и зашагал к навесу, под которым майор Тадеас уже разложил свою знаменитую фасолевую карту, изображавшую укрепления Иностранного легиона. Идриан подошел к майору и через его плечо разглядывал карту до тех пор, пока Тадеас не обернулся.
– Все это как-то… Как-то слишком… – Тадеас щелкнул пальцами, подыскивая нужное слово. – Правильно, что ли.
– Думаешь, Керите нас переиграет?
– Не знаю, переиграет или нет, – ответил Тадеас, – но я слышал, что она прочла все учебники военного искусства и в каждом нашла недостатки. Генерал Ставри думает, что сможет заманить ее в ловушку и сокрушить в прямом бою. Я удивлюсь, если все окажется так просто.
– Есть свежие новости? – спросил Идриан.
Зуд в глазнице усилился. Это не было шестым чувством, а если и было, то благоприобретенным, не врожденным: за много лет он научился улавливать изменения в обстановке на фронтах.
– По последним донесениям, Керите стоит милях в четырех к западу от нас. Селезней усилили грентскими солдатами. Войск у нее примерно столько же, сколько у нас, если считать гвардейцев. Она собирается дать нам бой, но мы не знаем когда. То ли сегодня, то ли завтра. Керите непредсказуема.
Идриан оторвал взгляд от карты и посмотрел на друга. Тадеас выглядел измотанным, его плечи поникли, с лица уже двое суток не сходила хмурая гримаса. Как и Идриан, он был измазан грязью: утром и во второй половине дня они занимались тем, что копали траншеи вместе с инженерами и солдатами. И хотя Мика твердила, что на строительство укреплений нужно не меньше трех дней, они почти закончили. Теперь их батарею защищала целая сеть земляных валов и рвов, усеянных деревянными шипами, причем это была лишь часть общей системы. Инженеры под руководством Мики тщательно заминировали весь склон холма. Для своих оставили специальные проходы, а чужие могли обнаружить мины лишь с большим трудом: чтобы установить их, со склона сначала срезали весь дерн, а потом аккуратно положили его обратно. Приглядевшись внимательно, можно было заметить в густой траве шнур, тянувшийся к «взрывному колесу», как называла это устройство Мика.
Укрепления железнорогих были лучшими из всех, что соорудили оссанцы. Идриан даже начал опасаться, что в остальных частях Керите не считают серьезной угрозой.
– Тэд! – раздался вдруг чей-то крик. Кричала худощавая женщина среднего роста, сорока с лишним лет – Форсель Пергос. Все почему-то звали ее Полукрылкой. На ней была черная оссанская форма с желтым шевроном в виде груды пушечных ядер. – Иди сюда!
Тадеас вздохнул:
– Нет отдыха усталым, да?
– Слушай, она, похоже, нервничает, – сказал Идриан и потянул Тадеаса за плечо.
Они вместе пошли к вершине холма: артиллерийские расчеты сначала превратили ее в ровную площадку, а потом расставили на ней пушки и минометы. Возле каждого орудия возвышалась аккуратная пирамидка из боеприпасов. Артиллеристы ушли на ранний ужин, а их командир стояла одна среди орудий и нетерпеливо махала Идриану и Тадеасу.
– Все в порядке? – спросил, приблизившись, Идриан.
Полукрылка вышагивала возле груды пушечных ядер с фрагментом сайтгласа в ухе и подзорной трубой в руке. Она остановилась, повернулась к северу и указала на рощицу на вершине холма примерно в миле от них.
– Клянусь, – сказала она, – я только что видела вон там грентского драгуна.
Идриан взял у нее трубу, поднес ее к здоровому глазу и стал смотреть туда, куда указывала Полукрылка. Он увидел клочок земли, заросший колючими кустами, из которых торчали старые, давно заброшенные оливы. Рука человека не касалась их лет сто, а может, и больше. В общем, смотреть было не на что: пехотинец, может, и пробрался бы сквозь это колючее месиво, но всадник с конем – вряд ли.
– Там должны быть наши разведчики, – сказал Тадеас.
Идриан протянул ему трубу. Майор тоже взглянул сначала на оливы, а потом стал рассматривать окружающие холмы.
– Вообще-то, их должно быть куда больше, чем я сейчас вижу, – добавил он.
Идриан посмотрел на запад. Было около шести вечера, а солнце уже почти село – зима. Скоро совсем стемнеет и похолодает. Напряжение завязало его внутренности ледяным узлом.
– Керите делает свой ход?
– Хрен ее знает, – ответил Тадеас. – Если даже так, не нам следует задаваться этим вопросом. Сотни разведчиков Ставри обязаны прочесывать эти холмы, чтобы держать нас в курсе. Керите не должна даже чихнуть без нашего ведома.
– И что они сообщали в последний раз? – спросила Полукрылка, нервно заломив руки.
Артиллерийские офицеры принадлежали к странной породе, до конца не изученной Идрианом: их не пугали ни грохот разрывов, ни огромные куски железа, рассекавшие воздух над ними с диким свистом и воем, зато малейшее изменение планов вызывало у них чуть ли не истерику. Правда, Идриан знал, сколько труда и времени нужно для подготовки к бою всего одной батареи, и не винил их в этом.
– В последний раз, – сказал Тадеас, рассматривая в подзорную трубу далекий горизонт, – они сообщали, что Керите разбила лагерь и ведет учения. Это было около полудня. С тех пор не поступало никаких известий, и о перемене ее планов нам ничего не известно.
Глазница Идриана невыносимо зудела. Конечно, Полукрылке мог померещиться драгун в роще; но если это действительно был разведчик грентцев, Керите, возможно, стояла всего в паре миль от них, готовясь напасть на них прямо на рассвете. Так поступил бы любой нормальный главнокомандующий. Но в том-то и беда, что Керите не была нормальным главнокомандующим.
– Дай-ка мне эту штуку, – сказал Идриан, взял трубу у Тадеаса, снова навел ее на рощицу и стал медленно опускать.
Кровь застыла у него в жилах: женщина в черной оссанской форме, почти неразличимая в высокой траве, ползла вниз по склону. Трава за ней была примята и явно испачкана кровью. Ошибки быть не могло.
– Полукрылка, зови назад расчеты.
– В чем дело? – спросил Тадеас.
Идриан вернул ему трубу.
– Посмотри на склон того холма, где роща. Керите, стекло ей в ноздри, убирает наших разведчиков. – Он сорвался с места, едва успев закончить. – Брейлир! – взревел он. – Доспехи! Я…
Он замер, уловив краем глаза какое-то движение, обернулся и увидел, как целая рота драгун появилась из-за деревьев и грохочущей лавиной понеслась вниз по холму, прямо на их позицию.
Тадеас уже выкрикивал команды, срывая голос:
– Бейте тревогу! Керите наступает! Бойцы, все по местам!
Драгуны скатились с холма, во весь опор проскакали через долину и атаковали батарею с фланга раньше, чем бойцы Тадеаса вернулись на свои места. Идриан надел только половину доспехов, а Брейлир еще возился с пряжками, когда громыхнула первая мина. Скоро Идриан насчитал еще четыре разрыва. Грохот мешался с леденящим кровь ржанием лошадей; началась беспорядочная перестрелка. Когда Идриан вбежал в блиндаж Тадеаса у батареи, на склоне под ней уже лежали по меньшей мере полсотни драгун, убитых или раненых. Остальные поджав хвост отступили за пределы досягаемости мушкетов железнорогих.
Драгуны действительно оказались грентскими, в оранжево-белой форме. Значит, Керите велела своим нанимателям сделать за нее грязную работу.
Торжествовавший Идриан мгновенно скис, когда понял, что, если бы не мины, драгуны, скорее всего, захватили бы вершину холма прежде, чем оссанцы дали бы им отпор. Это был мастерский заход с фланга. Оборону Мики можно было бы считать удачной во всех отношениях, если бы не то обстоятельство, что пехота теперь хлынула на запад, в обход их холма. Причем те, кто противостоял теперь железнорогим, были одеты в оранжево-белую форму грентцев, а противоположный фланг оссанцев атаковали Селезни Керите под сине-зеленым флагом.
Идриан поискал глазами Брейлира. Молодой оружейник спешил к нему с его щитом из хаммергласа и коротким мечом.
– Ты, – сказал ему Идриан, – еще не видел открытого боя. Держи меня в поле зрения, но, если я вырвусь из строя, не иди за мной. Это не городской бой, здесь не надо ходить за мной по пятам и прикрывать мне спину. Оставайся с Тадеасом. Приготовь бинты и дополнительный курглас на случай, если мне придется отступать.
– Слушаюсь, сэр!
– Ладно. Не умирай. Ты начинаешь мне нравиться.
Идриан вынул из кармана кусочек воска, разломил его пополам и протянул половинку Брейлиру. Внизу забили тревогу оссанцы, бойцы расталкивали друг друга, чтобы добраться до своих позиций, тачки с годгласом отправлялись за линию фронта, где готовились к бою гласдансеры.
– Стекло меня раздери, как мы не догадались! – выругался Тадеас. – Напала прямо в сумерках. Клятая Керите застукала нас со спущенными штанами. Будет море крови.
Это было последнее, что ясно услышал Идриан, прежде чем заткнул уши воском, и вовремя: через пару мгновений над его головой рявкнула пушка. Грохот потряс его так, что даже мышцы заболели, а смешанная магия шлема позволила проследить полет ядра, когда оно прочертило дугу над долиной и врезалось прямо в середину грентского строя. И все же потери оказались не так уж велики – ядро отрикошетило, ударившись о склон. Идриан услышал приглушенные крики Полукрылки, приказывавшей внести коррективы в прицел. Через несколько мгновений загрохотала уже вся батарея.
В сражение тут же вступили гласдансеры Оссы. Квадратные листы стекла, каждая сторона которых была длиннее человеческого роста, воспарили над склоном, подброшенные невидимым колдовством, и сначала зависли над полем сражения, словно воздушные змеи, а потом разбились на осколки размером с меч, которые посыпались на грентскую пехоту. Каждый такой лист изничтожил бы целый взвод, не будь у грентцев защиты: когда осколки оказались всего в дюжине футов от голов пехотинцев, гласдансеры Грента направили их в сторону.