Киззи обшарила все – поднимала и переворачивала статуэтки, рылась в ящиках столов, искала потайные сейфы за гобеленами и позади картин. Ей нужно было то, что младший Ставри использовал для шантажа: либо бухгалтерские книги, либо письма. Без них нельзя было доказать сам факт шантажа.
Особой надежды не было: Агриппо мог хранить компрометирующие бумаги где угодно, например в банковской ячейке или в доме у друга. Но Киззи все же рассчитывала на то, что младший Ставри решил не рисковать и оставил все дома.
Письменный стол ничего не дал, стены тоже. Киззи на четвереньках облазила весь пол, высматривая необычные царапины на половицах или полосы выцветшей краски, которые указывали бы на то, что здесь часто двигали тяжелую мебель или поднимали ковер. И снова ничего.
Часы шли, разочарование Киззи росло. Плач в дальнем флигеле давно стих. Кто-то прошел по коридору мимо кабинета, но не остановился и через некоторое время вернулся тем же путем. Киззи занервничала. Найдет ли она что-нибудь до рассвета? Или неугомонная вдова застукает ее раньше? А вдруг нагрянут бойцы с проверкой?
То, что она искала, нашлось на книжной полке. Киззи вынимала и листала книги одну за другой, и наконец «Сапфический сборник» Турио выдал своего покойного владельца. Между его страницами лежали письма и бумаги, похожие на военные депеши. Киззи сравнила письма с тем, которое сняла с трупа Агриппо. Почерк определенно тот же. Она повертела их, ища подпись.
Обратный адрес стоял только на одном письме – первом; потом жертва шантажа поумнела. Киззи прочитала адрес и испытала потрясение. Сдержав истеричный смешок, она перечитала адрес еще раз. У нее подкосились ноги. Она села прямо на пол, отложила письмо и открыла депешу. Та гласила: «Немедленно довести до сведения всех офицеров: Демир Граппо приказал разграбить Холикан. Действуйте без промедления. Каприк Ворсьен».
Киззи провела рукой по волосам. О катастрофе в Холикане было известно очень мало, только то, что город отдали на разграбление солдатам, а у Демира случился нервный срыв. Все остальное замяли Адриана и Ассамблея. Учебники истории обходили Холиканское восстание стороной, сведений о нем и его последствиях не было, только слухи, не внушавшие доверия. Одним словом, тайна века.
Те, кто любил болтать о катастрофе, в большинстве своем были убеждены: Принц-Молния, уверенный в своем могуществе, приказал разграбить город лишь для того, чтобы наутро насладиться острейшим чувством вины.
Раньше Киззи старалась не думать об этой истории. Ей не хотелось верить, что друг детства – кровожадный мясник. Но теперь это уже был вопрос не веры или неверия: она держала в руках недвусмысленное подтверждение того, что приказ отдал ее единокровный брат Каприк. Именно Каприк, а не Демир. Киззи хотела сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне. Она огляделась в поисках стакана воды и вспомнила, где находится.
Из поместья она уходила с доказательствами двойной вины Каприка. Только сев в наемный экипаж, она успокоилась и привела мысли в порядок. Киззи потерла депешу между пальцами, лениво прикидывая ее стоимость. Сколько заплатит Каприк, чтобы вернуть это донесение? Или министерство Легиона даст больше, лишь бы выяснить, что на самом деле произошло в Холикане? Или Демир… кстати, как там Демир?
Киззи одно за другим открывала письма и внимательно читала переписку Каприка с шантажистом. Угрозы сменялись взаимными обвинениями, мольбами и отказами. Но в конце концов Каприк сдался, согласившись на все требования.
Что делать с этими посланиями? Продать их? Отдать Демиру? Или Каприку? Киззи почувствовала, что ее гложет жадность. Всего два клочка бумаги, и она вернет себе расположение отца Ворсьена. Не важно, замешан он в этом деле или нет: он наверняка захочет, чтобы оно навсегда было забыто. Демир, скажет он ей, не должен узнать о предательстве Каприка и вообще Ворсьенов.
Борясь с собой, Киззи откинулась на спинку сиденья и сунула руку в карман. Там что-то лежало: крошечный кусочек вощеной бумаги, все еще источавший слабый запах ирисок. На нее нахлынули воспоминания. Она вспомнила, как играла с Демиром и Монтего на полу кабинета Адрианы, которая десятки раз проявляла к девочке такую доброту, какой та не видела от собственной семьи: сажала ее ужинать за один стол с остальными, дарила подарки на дни рождения, даже мыла Киззи голову, когда ей случалось испачкаться.
– Я не могу свершить правосудие, – прошептала Киззи. – Не в этот раз. Прости меня, Адриана. – Она посмотрела на письма, потом на депешу, которую держала в другой руке. – Но может быть, я смогу немного помочь Демиру. – Она протянула руку и постучала в потолок экипажа. – В поместье Ворсьенов, – приказала она.
Киззи сидела перед дверью кабинета отца Ворсьена, барабаня пальцами по колену. К счастью, этим ранним утром в вестибюле не было почти никого – лишь один молодой человек, пропахший угольной пылью. Киззи ждала уже почти час, старательно изображая скуку и легкое нетерпение. Слушая тиканье напольных часов, она с болью сознавала, как шатко ее положение внутри гильдии.
Наконец дверь распахнулась, на пороге показался Диагуни и кивнул: отец Ворсьен готов был уделить Киззи несколько минут. Она вошла, остановилась перед креслом-коляской и опустилась на колени, чтобы поцеловать кремниевый символ на руке отца. Тот ошеломленно смотрел на нее.
– Что, Демир уже создал работающий канал феникса? – спросил отец Ворсьен.
– Нет.
– Тогда к чему такая срочность? Я занятой человек, моя незаконнорожденная дочь, и не люблю, когда мое время тратят впустую.
Киззи сделала вид, что не обратила внимания на угрозу, скрытую в словах отца. Для новости, которую она принесла, время нашлось бы даже у него. Она вынула из кармана пачку писем и положила их на столик рядом с креслом.
– Что это? – спросил отец Ворсьен, постучав по ним пальцем.
– Это, – ответила она, – переписка между Агриппо Ставри и человеком, которого он шантажом вынудил участвовать в убийстве Адрианы Граппо.
– И кто же он, этот несчастный?
– Ваш четвертый ребенок, Каприк.
Киззи никогда не видела отца удивленным. Но в эту минуту он округлил глаза, глядя на письма; его рука замерла над ними. Отец посмотрел на Киззи, потом снова на письма. Повисла неприятная долгая пауза. Наконец он спросил:
– Ты уверена?
– На первом письме указан его обратный адрес, – ответила Киззи, – и почерк везде один – Каприка.
– Диагуни, – позвал отец Ворсьен, – отложи мою следующую встречу на двадцать минут.
И он начал читать письма одно за другим, так же как недавно читала их Киззи, пока ехала в экипаже. Она ждала молча, не обращая внимания на пот, от которого у нее взмокла поясница. Закончив, отец сложил письма в стопку и аккуратно сложил их, невидяще глядя перед собой.
Наконец он осторожно спросил:
– Ты уже сказала Демиру?
– Конечно нет, – фыркнула Киззи. – Я приехала прямо сюда.
– А где то, чем Каприк его шантажировал?
Киззи изобразила неведение и пожала плечами:
– Понятия не имею. В письмах упоминается важная военная депеша. Каприк ведь служил в армии… сколько лет, семь? Это может быть что угодно, стекло его дери.
Она наклонила голову, глядя на отца, ее сердце часто забилось. Никогда в жизни ей не случалось говорить отцу чистую неправду. У нее просто не хватало смелости. Может, оно лежит где-нибудь в банковской ячейке Ставри, а может, он даже не держал его в руках.
– Объясни.
– Я знаю четырех из шести убийц Адрианы. Это грентский агент, Чуриан Дорлани, Глиссанди Магна и Каприк. Чуриан получил приказ от бабки. Агента послал брат герцога. Глиссанди покончила с собой, чтобы избежать допроса с применением шеклгласа. Каприка шантажировал Агриппо Ставри. Зачинщики связаны между собой: все принадлежат к одному и тому же обществу фульгуристов.
– Какому?
– «Стеклянный нож».
– Никогда не слышал о таком, – фыркнул отец Ворсьен.
– А они, похоже, знают все о последних событиях, и если кто-нибудь хранит у себя материалы для шантажа, это наверняка один из них. – Она порылась в карманах и вытащила список, который дал ей Гориан. – Вот список членов. Конечно, здесь еще не все имена, но он задал направление моему расследованию.
Отец Ворсьен, нахмурившись, пробежал список глазами:
– Здесь много важных фамилий, но при этом я почему-то не знаю названия их общества.
– Эти люди ведут себя скрытно. Но Национальная гвардия следит за ними.
– Они следят за всеми. Сделай копию списка и оставь ее Диагуни.
– Хорошо.
Отец Ворсьен положил голову на сцепленные пальцы и устремил взгляд в другой конец комнаты. Если он и заподозрил, что дочь рассказала ему не все, то ничем этого не выдал. Подумав, он сказал:
– О причастности Каприка к убийству Адрианы не должен знать никто.
– Согласна.
Отец пристально посмотрел на нее:
– Ты не собираешься сообщить об этом Демиру?
– О чем? О том, что мой единокровный брат поднял руку на его мать? Ни за что.
Нет, она не лгала. Ожидая, когда отец примет ее, Киззи не раз пыталась представить себе, как заговорит об этом с Демиром. Но так и не смогла.
– А как же твои чувства?
– Адриана всегда была добра ко мне. Я знаю, что не имею права говорить так, ведь я бастард, и все же… я никогда больше не смогу смотреть Каприку в глаза.
И это тоже было правдой.
– Он не понесет наказания. Ты должна это знать.
Киззи вздрогнула. Она уже догадалась.
– Я знаю.
Отец подался вперед, внимательно поглядел ей в лицо и снова откинулся на спинку кресла.
– Ты очень хочешь рассказать обо всем Демиру, – продолжил он. – Я вижу это по твоим глазам. И все же ты пришла ко мне. Ты сделала правильный выбор, Киссандра. – Он положил руку на письма шантажиста, как бы утверждая свое право собственности. – Что еще ты можешь сообщить о своем расследовании?
– Осталось найти двоих убийц. Элия Дорлани и брат герцога недосягаемы для меня, но один из тех двоих, кого я пока не знаю, возможно, ответит на главный вопрос – кто замыслил убийство. Я хочу узнать, кто эти люди, и собрать против них улики.