Фрагмент заявления Федора Куканова с прошением о помиловании
Из всех «летчиков резерва» неизвестна (мне, во всяком случае) только судьба Ивана Демирова. Сравнение биографий выявляет странную закономерность: практически все летчики, участвовавшие в спасении челюскинцев и не ставшие Героями, в разное время и по разным причинам оказались в заключении, под следствием и в лагерях. Вот уж точно, от сумы и от тюрьмы не следует зарекаться.
Стоит, наверное, сказать несколько слов про членов экипажа Героя Советского Союза № 2 Сигизмунда Александровича Леваневского, которые принимали участие в перелетах 1933 г., раз уж мы посвятили им немало страниц этой книги.
Георгий Александрович Страубе в 1934 г. перешел в санитарную авиацию, работал командиром Ленинградского управления. В сентябре 1937 г. его подчиненный, летчик А. Г. Горбачев, выполняя задание, заблудился и случайно сел на территории Финляндии. За проявленную «близорукость и беспечность» Страубе был уволен с должности и отстранен от летной работы. В декабре 1941 г. умер в блокадном Ленинграде.
Борис Григорьевич Крутский, бортмеханик у Страубе в 1932 г., бортмеханик у Леваневского в 1933 г., участник перелетов из Севастополя на Аляску, на остров Врангеля и от Тикси до Иркутска. В 1934 г. стал начальником Красноярских авиаремонтных мастерских Главсевморпути, которые годом позже были преобразованы в Красноярский авиаремонтный завод. Соответственно, Борис Крутский перешел на должность директора завода. Арестован 12 октября 1937 г. Приговорен выездной сессией ВК ВС СССР 19 июля 1938 г. по статьям 58-1, п. «а», 58-7, 58-8, 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.
Борису Моторину[24], второму бортмеханику экипажа Леваневского в перелетах 1933 г., повезло больше. После возвращения из экспедиции в Москву он закончил авиационный институт и всю жизнь успешно проработал авиаинженером.
Григорий Максимович Чернявский – третий по счету второй пилот экипажа Леваневского, оставленный в Уэлене после полета на Аляску. Виртуальный участник спасения челюскинцев, но в реальности – последний из летчиков, видевших пароход «Челюскин». Продолжал работать в полярной авиации Главсевморпути. Почти через два года после челюскинской эвакуации, 2 апреля 1936 г., разбился во время полета из Дудинки на мыс Нордвик, похоронен в центре города Игарки.
Еще один член экипажа, летчик-наблюдатель Виктор Иванович Левченко, после экспедиции 1933 г. станет постоянным штурманом Леваневского, его непременным спутником во время дальних перелетов. В 1935 г. они вместе предпримут первую попытку беспосадочного перелета из Москвы в Америку через Северный полюс, которая окажется неудачной; в 1936 г. совершат многодневный тур из Лос-Анджелеса в Москву на американской амфибии Vultee V-1AS; а в августе 1937 г., после триумфальных полетов экипажей Чкалова и Громова через Северный полюс, сделают еще одну попытку перелететь в Америку через полюс и бесследно исчезнут в полярных льдах вместе с четырьмя другими летчиками.
Как видим, век большинства участников оказался коротким, а биографии – нелегкими. Но превратности судьбы ожидали не только летчиков; можно вспомнить еще одного участника – из руководящего состава челюскинцев. Илья Леонидович Баевский, во время похода заместитель О. Ю. Шмидта по науке. После экспедиции работал и. о. начальника Архангельского территориального управления Главсевморпути. 7 августа 1937 г. арестован, 11 января 1938 г. расстрелян.
Кроме того, у Шмидта в экспедиции был еще один заместитель! И даже повыше рангом. Это Алексей Николаевич Бобров, формально по должности – «помощник начальника», на самом же деле – второй человек на корабле после Шмидта, а возможно, в чем-то даже и первый. Он был кем-то вроде политкомиссара. А после эвакуации Шмидта Бобров официально стал начальником лагеря и оставался на льдине до самого последнего дня. На начало 1937 г. Бобров занимал пост заместителя начальника морского и речного транспорта Главсевморпути. Арестован 25 сентября 1937 г., расстрелян 11 января 1938 г., в один день со своим коллегой Баевским.
Всенародная слава, как можно видеть, дала защиту не всем челюскинцам.
Как по острову Врангеля призрак бродил
Иногда при сопоставлении информации из разных мемуарных книг можно сделать удивительные открытия. Я, например, обнаружил загадочного человека, который то появлялся, то исчезал на острове Врангеля. Предлагаю проследить за ходом моих поисков.
Читаю в книге С. Обручева «На самолете в Восточной Арктике» о его прилете на остров Врангеля в 1932 г. Напомню, что в тот год к полярной станции не смог подойти пароход, начальник запросил помощи и всех «европейских» зимовщиков тогда эвакуировали самолетом. Обручев пишет:
«На острове вынуждены были остаться на четвертую зимовку начальник станции Минеев и его жена Власова. Кроме них согласились продлить пребывание на острове два промышленника, Павлов и Старцев, уже прожившие здесь 6 (!) лет, с начала первой экспедиции».
То есть для двух промышленников зимовка предстояла уже седьмая – весьма незаурядное событие.
Затем просматриваю книгу начальника станции А. Минеева «Остров Врангеля», изданную в 1946 г. Открываю главу 11, в которой рассказывается о событиях, происходивших после отлета Обручева. Минеев пишет:
«Итак, мы остались зимовать четвертый год. Теперь население острова состояло из меня, Власовой, Павлова с женой и детьми и эскимосов». Так, подождите, а где же Старцев?
Можно было, конечно, отмахнуться, дескать, кто-то напутал, но мне стало любопытно. Профессор С. Обручев довольно точен в своих записках, но и начальник станции вряд ли мог забыть, с кем он зимовал несколько лет. Может, Старцев все же улетел на самолете? Смотрю предыдущую главу, про то, как проходила подготовка к отлету и сама эвакуация. Начальник описывает, как предложил всем «европейцам» покинуть остров. Изложено довольно путано и неопределенно, он перескакивает с одного на другое, но вроде получается, что все они, кроме Павлова, уехали. Фамилия Старцев нигде не упоминается, ни среди улетевших, ни среди оставшихся.
А. И. Минеев
Отматываю еще дальше, смотрю главу 7, где Минеев рассказывает о своем приезде на остров Врангеля в 1929 г. В ней он говорит, что по рекомендации предыдущего начальника, Ушакова, уговорил остаться на новую серию зимовок промышленника Павлова, хотя тот долго не соглашался. Потом оказывается, что еще из прошлого состава остается Скурихин, хотя жена и дочь у него уезжают. В конце главы Минеев точно указывает состав уезжающих:
«Остров покидали шестеро: Ушаков и Савенко с женами и жена Скурихина с дочерью».
Как видим, опять нет никакого Старцева, ни среди уехавших, ни среди оставшихся.
А если спуститься еще ниже, к главе, в которой Минеев рассказывает, как Ушаков набирал первый состав зимовщиков, то и там никакого Старцева не обнаруживается. Ну напутал, видать, профессор Обручев, бывает. Померещился ему промышленник Старцев на острове Врангеля. Откуда он вообще взял эту фамилию?
Однако Ушаков, первый начальник острова, тоже писал книги про свои приключения. Для полной уверенности я решил посмотреть и там. Книга «Остров метелей», издание 1972 г.
В главе 2 Ушаков рассказывает, как он искал и нанимал людей для полярной станции. Поведал, как познакомился с охотниками Павловым и Скурихиным и с врачом Савенко. В конце подводит итог:
«Будущая колония на острове Врангеля укомплектована. Она состоит из шестидесяти человек, из них девять русских, остальные эскимосы».
Кто эти девять человек, Ушаков не расшифровывает. Но можно попытаться посчитать. Сам Ушаков с женой – два человека. Врач Савенко с женой – два человека. Промышленник Скурихин с женой и дочерью – три человека. Охотник Павлов – один человек. Итого восемь «русских». Кто же этот девятый? Ушаков не раскрывает. Он вообще не приводит полного списка своих людей. Но про Старцева ни слова. И так на протяжении шести первых глав.
И вдруг в главе 7 Старцев появляется! Там он назван каюром, обучает русских искусству управлять собачьей упряжкой. Откуда он взялся – ответа нет. Остальные русские зимовщики дома строили, вещи таскали, с экипажем корабля прощались, а Старцев во всем этом не участвовал. Но в данной главе сразу начал играть активную роль – отправляется в экспедицию по острову с главным героем. Может, это эскимос, только с русской фамилией? Вряд ли. Вот Ушаков пишет: «Эскимосы и Старцев остались в одних парусиновых камлейках…» – вроде он отделяет его от северян. В тех местах, где Ушаков приводит его прямую речь, он говорит без коверканья, чистыми русскими фразами. Они с Ушаковым катаются на нартах, охотятся на медведей, обследуют остров. И так до конца главы. Затем Старцев снова исчезает. Нет, в главе 8 есть одно упоминание, что у него начинается цинга. И все. В главах 9 и 10 о нем никакой информации, в главе 11 – лишь одна фраза, что Старцев ходил на охоту, но никого не подстрелил. Но можно заключить, что от цинги он все-таки не умер. Это последнее упоминание в книге Ушакова. Потом он бесследно исчезает.
Кто такой этот Старцев? Теперь я понимаю, что С. Обручев его не придумал, Старцев действительно был на острове и, возможно, остался на седьмую зимовку. Добрые люди мне подсказали, что у начальника острова Минеева, оказывается, была еще одна книга, причем более ранняя, чем та, что смотрел я. Под названием «Пять лет на острове Врангеля» она выходила в 1936 г. Я решил просмотреть и ее тоже и сравнить с книгой, вышедшей в 1946 г. И не пожалел. Оказалось, что первая книга гораздо более подробная, информативная, да и интересная.
Минеев в ранней книге детально описывает состав своей команды: два радиста – Шатинский и Боганов, метеоролог Званцев, врач Синадский, повар Петрик, сам начальник Минеев с женой Власовой. Всего семь человек. Автор подробно рассказывает, как уговаривал Павлова из состава прошлой зимовки: