— Кто бы говорил, Чи-тян, — неодобрительно посмотрела на меня снизу вверх Мицуко. — Ты же собираешься участвовать в операции Фума?
— Да.
— Ты же понимаешь, что там, — Мицуко махнула рукой в сторону юга, — организуют на тебя покушение. Им нужно выманить тебя из Страны Звука на свою территорию.
— Прекрасно понимаю.
— Это не простая прогулка, — сердито нахмурившись, сказала женщина. — Эти шиноби готовились к нападению на тебя. Там тебя ждет реальная опасность.
— Вот именно, — хмыкнув, ответил я. — Она меня ждет, а я не люблю заставлять себя ждать. Не переживай обо мне, ты прекрасно знаешь, что для меня угрозы там нет.
— Если ты про своих клонов, то да, я знаю. Но привыкла доверять проверенным техникам, — недовольно буркнула Мицуко.
— Все будет хорошо, — обняв женщину, заверил я.
Каждый раз убедить ее отпустить меня на потенциально опасные миссии все так же сложно. Что в детстве, что сейчас. Мать, какими бы сложными не были отношения между ней и рожденным ею ребенком, всегда остается матерью.
Все-таки распрощавшись с Мицуко, я отправился ко входу в храм. Комплекс культовых построек в самой Отогакуре был невелик, так как совсем рядом на Кумотори имелся полноценный, можно сказать, монастырь, жилище самой Отохиме. Но все-таки и в поселении требовался достаточно значимый культовый объект, все-таки военизированное поселение, и идеологически это правильно. В общем, несмотря на скромные размеры самого храма, прилегающая территория у него была обширная, на которой имелся и сад, которым я любовался с энгавы, и площадь, к которой я сейчас направлялся. Там меня ждал Котоширо, с помощью которого я планировал перебраться к месту проведения операции. Что ни говори, а Хирайшин все же максимально удобный способ перемещения из доступных мне.
Узумаки нашелся у памятного монумента, посвященного погибшим воинам Страны Звука. С момента основания Отогакуре таковых, к сожалению, уже успело появиться слишком много на мой взгляд. Находился этот монумент в виде гранитной плиты под крышей деревянного павильона, и рядом с ним были еще несколько аналогичных памятников, посвященных погибшим шиноби разных кланов Скрытого Звука до их присоединения к какурезато. Думаю, как раз один из них привлек Котоширо. Точнее, того, кто маячил рядом с ним.
В этом храме, среди прочих кланов, была также увековечена память Узумаки, среди которых, естественно, были и погибшие при штурме Узушиогакуре. Далеко не все они нашли нормальное упокоение, Узумаки не смогли вернуться на родину, даже чтобы похоронить погибших, а победители просто скидывали тела на корм рыбам.
Несмотря на приближение к монументам, запечатлевшим не самые радостные события, на моих губах невольно растянулась ухмылка. Кажется, ни Котоширо, ни его спутницы меня пока не заметили. Подавив движение чакры в теле и скрыв свое присутствие, я тихо зашагал к группе Узумаки. Увлеченные разговором, они меня даже не заметили, пока я не оказался прямо за их спинами и моя ладонь со звонким шлепком не опустилась на задницу одной из спутниц Котоширо.
— Вражеский шпион в деревне, Котоширо, — строго произнес я, игнорируя возмущенные крики девушки, испуганно схватившейся за свою пятую точку, по которой и прошелся удар. — Почему он еще на свободе?
— Он был под наблюдением, Рюджин-сама, — спокойно ответил Котоширо. — Ситуация под контролем.
— Хорошо, если так, — благосклонно кивнул я.
— Я не шпион, знаешь ли! — смогла, наконец, членораздельно произнести Кушина. — И тем более не вражеский! Наши деревни сейчас не воюют!
Да, монумент Узумаки сегодня решила посетить Кушина. Не одна, конечно же, ее сопровождала ее подружка, Каяно, со своим полуторагодовалым сыном. Да и сама Кушина, насколько я видел, явилась не лично, а лишь в виде теневого клона.
— Совершенно верно, сейчас не воюют. А что будет потом, никто не знает.
— Простите, Рюджин-сама, — растерянно извинилась Каяне, склоняясь в поклоне. — Я не знала, что Кушину нельзя водить по деревне. В прошлый раз вы не возражали.
— Да брось, я просто шучу. Если бы я был против появления здесь Кушины, то она была бы давно поймана. Так что пусть развлекается, — покровительственно разрешил я, вытянувшейся рукой притянув к себе куноичи Конохи и крепко прижав к себе. — В конце концов, она же мне почти как дочь. До сих пор помню, как они с Сорой ловили каппу в Конохе.
— Эй! — возмущенно пыхтя мне в кимоно и стуча мне по груди кулаком, воскликнула Кушина. — Откуда ты… А! Это Сора все рассказала?! Предательница!
— Каппу? — удивленно спросила Каяно, растеряно глядя то на меня, то на Гурен.
— Кушина принимала за капп жаб с Мьёбокузана, — пояснил я, отпуская из объятий покрасневшую от стыда и возмущения Кушину. — Они иногда появляются в Конохе через Эншинсуи, чтобы пополнять запасы. Те из них, кто помельче, конечно. Джирайя как-то рассказывал, что одно время у малышни Мьебокузана было развлечение — в прятки играть с Кушиной. Им нравилось, как она себя дурочкой выставляет каждый раз.
— Просто никто их больше не ощущал, — расстроенно буркнула Кушина в ответ. — А я могла, знаешь ли! И кто дурак в итоге? Уж точно не я! Да и ты сам-то! Вот посмотри, — обличающие ткнув пальцем в памятную плиту, точнее, на покоящийся у ее подножия на подставке массивный шелковый свиток, произнесла Кушина, — у тебя все записи на этой вашей абракадабре! Смотри, скоро никто даже слоговую письменность не будет знать. И уж тем более иероглифы! Вот где дураки-то вырастут, знаешь ли!
— Сказала куноичи, которая вторую тысячу иероглифов выучила только в пятнадцать лет, — рассмеялся я в ответ.
— Неправда это, — быстро огрызнулась Кушина, еще больше покраснев и отведя взгляд в сторону.
На самом деле, эти иероглифы — та еще проблема. Выучить их далеко не всякий человек способен и не у всех на это есть время, а для государства грамотные люди нужны. Кроме иероглифической письменности, которая имеет свои отличия в разных регионах, странами также используются свои слоговые алфавиты, но они тоже не так просты да еще и, как правило, в нескольких вариантах для разных случаев жизни. Вот я и ввел в Стране Звука новый алфавит, более мне привычный. Это и скорость обучения гражданских увеличило, и упростило написание заимствованных слов. Теперь имя Сальма можно нормально записать хотя бы, а не коверкать его до Сераму.
Хотя для шиноби изучение иероглифов все еще обязательно, так как это развивает их память и, следовательно, духовную энергию. Так что Кушина приврала, сказав, что в Отогакуре везде все записано новым алфавитом. Как раз в свитке, на который она указывала и в котором были записаны имена погибших шиноби, имелись и иероглифы, которые просто дублировали дополнительные знаки для удобства прочтения.
— Если это неправда, то выучить всего-то с четыре десятка знаков тебе тоже не составит труда, — заметил я. — Стоит этим заняться. Глядишь, в будущем пригодится. Вообще-то, если ты не в курсе, даже в Стране Огня уже многие используют эту, как ты выразилась, абракадабру, знаешь ли.
В конце концов, вместе с Рюджинкё постепенно новый алфавит распространяется на все большей территории. Учение Рюджина обычно хорошо укореняется в крестьянской среде, которое массовое традиционное обучение себе позволить не может, в лучшем случае община скидывается на обучение пары-тройки талантливых детей, если не повезло найти монаха в качестве учителя. С новой письменностью процесс обучения упрощается, это помогает и с усвоением немногочисленных текстов Рюджинкё, и с распространением новой культуры.
— Конечно, выучить будет несложно, — уклончиво ответила Кушина. — Только времени нет на это. Миссии, знаешь ли…
— Так ты сейчас тоже на миссии, значит. Шпионишь?
— Да нет же! У меня отдых, знаешь ли. На южные границы с севера перевели недавно. Здесь бои редки, сюда всех отправляют перед отдыхом в Конохе.
— И ты решила, раз уж тут недалеко, к родственникам заскочить? А охрана границ как же?
— Да ну. Что там на этой границе? Только нукенины иногда встречаются, дезертиры всякие. Мелочь. Если потрачу чакру на одного клона, никто и не заметит.
На самом деле, так и есть, Киригакуре пока не имеет возможности организовать крупные операции против Страны Огня, так что сюда и в самом деле отправляют шиноби с фронта для отдыха. Ротация необходима, так как долгое пребывание в стрессовой обстановке ослабляет внимание шиноби и их чувство самосохранения. Это я и по себе знаю: образно говоря, в первый месяц на фронте шарахаешься от каждого шороха, во второй уже не дергаешься от взрывов. Естественно, без ротации смертность ниндзя увеличивается.
Надеюсь, Хирузен по достоинству оценит мои труды, благодаря которым он может позволить своим шиноби отдых. Хотя, наверное, надежда эта напрасна.
— Ну, смотри, не перетрудись. Долго делить сознание на несколько клонов вредит здоровью, — похлопав Кушину по макушке, наставительно произнес я. — А пока я должен забрать у вас Котоширо на полчасика-час.
— Эй, я уже не маленькая, знаешь ли, — недовольно воскликнула Кушина, уворачиваясь от моей руки. — А куда ты хочешь его забрать? Мы с Каяне хотели еще в Отомуру с ним отправиться.
— Эксплуатируете родственника? — я неодобрительно покачал головой.
— Уж кто бы говорил! — не замедлила ответить Кушина, я же краем глаза поймал на себе взгляд Котоширо, в котором так же читались примерно те же мотивы.
— Я эксплуатирую по делу, — заметил я, поймав взглядом маячивших недалеко мико и монахов из клана Ибури и махнув им рукой, подзывая к себе. — Кстати, Кушина, если хочешь, можешь отправиться с нами.
— Куда это? — не горя желанием, поинтересовалась девушка.
— Учиться, — хмыкнув ответил я.
— Чему? — полюбопытствовала Кушина.
— Тому, как не надо устраивать на меня покушения, — дождавшись, пока приблизятся Ибури, озвучил я ответ. — Не все ж тебе на своих ошибках учиться. Поучишься и на чужих.
— Тебя собираются убить? — посерьезнев, уточнила Гурен.