— Это жалкое оправдание, — все так же не размыкая рук, сказала королева.
— В любом случае, прошлого уже не вернуть, — прижавшись лбом к коленям женщины, вымолвил я. — Но будущее в наших руках, и мы не должны повторять старые ошибки. Я не должен. Поэтому я здесь.
Сухие ладони женщины опустились мне на голову и нежно провели по ежику белых, едва отросших волос. Но мою попытку снова поднять взор Сальма твердо пресекла.
— Не двигайся, — приказала королева. — Твои руки и касания напоминают о прошлом. Пока я не вижу лица. Поэтому… Поэтому просто сиди так.
— Когда-нибудь тебе придется привыкать к новому лицу, — предупредил я, исполнив пожелание Сальмы. — Хотя не к этому. Есть риск, что мне придется избавиться от клонов.
— А среди этих твоих клонов есть один хоть отдаленно похожий на Тацуму? — поинтересовалась королева.
— Наверное, Увабами, — неуверенно ответил я. — Я не ставил перед собой цели повторить облик Гото, но Увабами на него похож хотя бы черными волосами и чертами лица.
— И почему здесь Омушимару, а не Увабами? — требовательно спросила Сальма.
— Потому что он больше подошел для Кумогакуре.
Я не знаю, какие логические цепочки пронеслись в голове Сальмы в следующие мгновения, но ее следующий вопрос меня немного удивил.
— У тебя и там кто-то есть? — в голосе королевы явственно читались нотки подозрительности и ревности.
— А если так, то что? — ради интереса полюбопытствовал я.
Я уловил, как участилось дыхание Сальмы, а ее руки чувствительно сжались на моей голове. От тела королевы ударил мощный поток знакомой мне чакры Рюмьяку, который образовал полноценный покров вокруг тела женщины. И через мгновение эта чакра вторглась в мою систему циркуляции.
Острая боль на миг обожгла лицо, но уже вскоре сменилась зудящим онемением. Это тело имело интересное улучшение — при превышении определенного порога боли мозг переставал воспринимать сигналы от болевых рецепторов. Именно это сейчас и произошло. Поток энергии Рюмьяку, направляемый королевой, едва ли не заново прорезал в моем теле каналы чакры, заменив поврежденные мною при неудачном исполнении ниндзюцу. Процедура эта, должно быть, очень болезненная.
Поразмыслить над интересным способом исцеления, продемонстрированным королевой Роурана, мне не дала сама королева Роурана. Резко схватив меня за подбородок, она подняла мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты за кого меня держишь?! — яростно прошипела Сальма, вокруг которой запылало иллюзорное пламя из чакры цвета сакуры. — За девку из мерзких восточных красных кварталов? За послушную ручную собачку, готовую прыгать по первому слову? Или у тебя излишне высокое мнение о себе? Дети от двух женщин в Стране Звука. Женщина в Кумо. Что еще? Тайная жена в Конохе? Планы на гарем в будущем?! В какой эпохе ты, по-твоему, живешь?!
— Сальма, — серьезно произнес я, аккуратно обхватив ладони женщины своими, — во-первых, я живу в эпохе, которую создаю сам. Во-вторых… Любовь — это большое счастье, но она же приносит много страданий. Я уже принес тебе достаточно горя. Отныне, если ты мне не будешь мешать, я обещаю дарить тебе только радость.
— Верить обещаниям того, кто только сегодня утверждал, что не может раскрыть подробностей о своей миссии в Роуране из-за данных клятв, но выложил все не более получаса назад? Я похожа на дуру? — презрительно фыркнув, выпалила королева. — И, по-твоему, указывая на твою блудную и скотскую природу, я мешаю себе быть счастливой?! Да ты тот еще наглец!
— Я считаю, что, назвав меня нукенином, Коноха также освободила меня от клятв, — усмехнувшись, ответил я. — Указывать на мои недостатки ты можешь, и это даже необходимо. Но противиться любви из-за наличия у меня других женщин глупо, ты просто породишь себе лишние страдания. Ты можешь ненавидеть меня сейчас, но ты не можешь перестать меня любить. Потому что я знаю тебя, знаю, что тебе нужно. Я подарю тебе то, о чем ты мечтаешь. Я сделаю тебя счастливой, даже если ты сейчас сама будешь отпираться от этого.
— Самовлюбленный мерзавец, — поджав губы, брезгливо охарактеризовала меня Сальма. — Может, ты считаешь, что твои слова должны покорить меня, но пока добиваешься лишь обратного результата. Ты мой дракон и защитник, говоришь? Мне кажется, что ты все тот же змей. Очень извращенный змей. Что там в Рюджинкё говорят на счет прелюбодеяния? Не напомнишь, Рюджин?
— А при чем тут прелюбодеяние? — широко улыбнувшись, невинно спросил я. — Отношения мужа и жены касаются лишь их самих. Чем бы они ни занимались, это не прелюбодеяние. И, кстати, насколько мне известно, в Редаку до сих пор сохранилась милая традиция.
Одной из рук я ловко вытянул из потайного кармана давно припрятанное кольцо, доставая его на свет. Скромное платиновое украшение не выделялось ничем, кроме небольшого ромбика, покрытого переливчатой бирюзовой эмалью.
Отпустив ладони королевы и встав на одно колено, я уверенно попросил:
— Сальма, стань моей женой.
По крайней мере постарался, чтобы мои слова прозвучали уверенно. Хоть я достаточно изучил психологию Сальмы, но все же в критических ситуациях человек склонен поступать не так, как делает это обычно. Терять этого клона раньше времени мне бы не хотелось.
Судя по на миг вскипевшему покрову чакры вокруг женщины, у меня были все шансы лишиться Омушимару, но в следующую секунду иллюзорное пламя начало постепенно опадать. Сама же Сальма, запрокинув голову, горько рассмеялась.
— Ты безумец! — отсмеявшись, безапелляционно заявила Сальма и, схватившись за голову, слабо прошептала: — И ты заражаешь своим безумием меня. Откуда этот камень?
— Камень Гелела? Или, правильнее, камень Герел? — посмотрев на загадочно переливающийся в лучах света ромбик на кольце, уточнил я. — Для тебя он так важен? Конкретно этот добыт в местной шахте. Но я знаю, что на севере должна быть еще одна. Там, где есть еще одна жила дракона.
— Если ты о ней знаешь, — медленно и с расстановкой произнесла королева, — то должен быть в курсе, что она запечатана.
— Запечатана, — согласился я, — но пока я ее не нашел, поэтому не могу сказать, насколько надежна печать. Посмотрим, что об этом скажут специалисты из клана Узумаки, не зря же я их сюда привел. Но если и они не справятся, то лет через пятнадцать-двадцать с Микталампу приплывет наследник старой империи, его кровью можно будет снять печать.
— Мигуй-талам, — отстраненно произнесла Сальма.
— Что? — не понял я.
— Не Микталампу, а Мигуй-Талам. Так назывался соседний континент до того, как название извратили варвары. Страна Кошек, так можно перевести это название. Путешественник хотел обойти землю по морю и прибыть на противоположный край этого континента, в существовавшую тогда там Страну Кошек. Но открыл новый континент.
— Да, это, конечно, очень интересная история, — нетерпеливо сказал я. — Но не уходи от темы. Ты станешь моей женой?
— У тебя совсем нет совести? — опустив руки и неодобрительно покачав головой, спросила королева.
— Совести, может, тоже нет, но сейчас в первую очередь нет времени, — проворчал я. — Нельзя давать тебе время на раздумья. Иначе ты себя еще больше накрутишь, и жениться на тебе станет еще сложнее.
— Спасибо за честность, — с едкой усмешкой поблагодарила Сальма, не отводя взгляда от кольца.
— И все-таки тебе интересен этот камень, — проследив за взглядом королевы, прокомментировал я. — Что в нем такого?
— Ты шутишь? — вскинув брови, взглянула на меня Сальма. — Спроси себя, что интересного в биджу, и ты получишь ответ на свой вопрос.
— Источник чакры — это хорошо, но нужно иметь возможность его защитить. Сколько раз твой род едва не утратил Роуран и Рюмьяку? Ты хочешь обрести еще больше проблем?
— Я до сих пор у власти, — упрямо поджав губы, заявила Сальма.
— И благодаря кому? — с иронией спросил я ее. — Ты же прекрасно понимаешь, что Страна Песка существует не только благодаря твоим политическим талантам. Почему биджу владеют только Великие державы и те, кому они разрешили ими владеть? Потому что, чтобы получить большую силу, нужно уже иметь огромную мощь, с которой нельзя не считаться. Роуран жил под защитой Страны Ветра, пока в ее составе не стал слишком большой угрозой для других стран, и ты благоразумно предпочла объявить о независимости. Но это было временным решением. Мы оба это понимаем.
— Пока во мне не взыграют великодержавные амбиции, как в правителе Страны Неба, мне волноваться не о чем, — безэмоционально ответила королева. — Здесь край мира, если не тревожить больших соседей, можно жить без опаски быть уничтоженной.
— И ты, как будто, сейчас именно так живешь? — не удержался я от сарказма. — Собираешь вокруг себя самураев. Наращиваешь боевую мощь. И только за последний год моими людьми было предотвращено пять попыток твоего убийства. Это, по-твоему, спокойная жизнь?
— А какие предложения у тебя? — устало вздохнув, спросила Сальма. — Пока существуют Великие державы, жизнь малых стран спокойной не будет.
— Ты верно сказала, — довольно улыбнувшись, ответил я. — Пока существуют Великие державы.
В ответ на мои слова Сальма наградила меня долгим изучающим взглядом.
— Ты безумец, — заклеймила она меня после нескольких секунд раздумий. — Но мне нравится ход твоих мыслей. Не поделишься ли ты ими со мной еще?
Поняв, что пока королева не собирается принимать мое предложение, я опустил руку с кольцом, остальными же поправил платье королевы, расправляя едва заметные складки на нем.
— Почему бы и нет? — ответил я Сальме. — Великие державы мешают не только твоей Стране Песка, но и моей Стране Звука. Думаю, многие малые страны не рады соседству с крупными державами.
— Но военные силы этих малых держав никогда не сравняются по могуществу с какурезато, вроде Конохи или Кумо, — перебила меня Сальма. — И твоя Отогакуре не исключение, даже если в нее сбежали все Узумаки из Узушиогакуре, что невозможно в принципе.
— Надеюсь, Отогакуре все же способна удивить соседние деревни шиноби, — нехорошо усмехнувшись, сказал я. — Но речь не о том. В нашу эпоху Какурезато политическая система сильно изменилась. Сейчас в большинстве стран фактически существуют две независимых власти — гражданская и военная. Хотя дайме владеют широкими полномочиями, и теоретически именно по их воле создаются альянсы и начинаются войны, но на деле взаимодействие между дайме и шиноби тоньше и изощреннее.