– Русские танки!
Майор воевал в Испании, наверняка не ошибся…
Лязг гусениц слышен со всех сторон. Пистолет генерала остался в кобуре.
Вот, наконец, и нужная волна, на позывной откликается растерянный, но знакомый голос не верящего собственным ушам бойца.
– Приходько, дзен дзеля дрить твою мать восемь раз через ногу в неудобной позе, обсосок гребаный, дай мне связь с комбатом, срочно, морда полтавская! Повторяю – Котовский на связи! Бегом, сука!
Алексей поворачивается к забравшемуся на броню Карагиозису:
– Наши! Почему много слов? Пароль такой, для опознания.
Глава 5Ни одно доброе дело…
Мусульмане умудрились извратить даже такое славное мероприятие, как баня. Где раскаленная каменка, где ковшик, которым нужно плескать в ее пышущую жаром пасть воду, квас или пиво? Размахнуться, закинуть жидкость на камни – чтобы ни много, ни мало, а в самый раз, успеть увернуться от шибанувшей в лицо струи ароматного пара…. Все это далеко, дома, за тремя морями и парой проливов в придачу. Нет, если разобраться, здесь в мытье толк понимают, только не по-русски это – строить мраморный дворец, чтобы смыть грязь со шкуры. Но если со своей банькой не сравнивать, то очень даже ничего. Однако времени занимает много. Пока в нескольких водах отмокнешь, на горячей плите полежишь, пока банщик – здоровенный, усатый детина – выдраит тебя специальной рукавицей из конского волоса, вывернет тебе все кости из суставов, помнет, потопчется по тебе, проходит почти вся ночь. Подумать только, как загадочно человеческий организм устроен – бани разные, а ощущение после них одинаковое, как у повешенного на веревку после стирки белья – вроде и трепан, и выжат, и сил нет, но чист, доволен, и горы можешь свернуть. А то, что вместо холодной, прозрачной, как слеза водочки под соленый огурчик и черный хлеб с сальцем да селедочкой в уютной комнате тебя ждет терпкое местное вино, белый хлеб, сыр, зелень и ароматная, только с очага, баранина – так у каждого народа в еде свой обычай.
За накрытым столом отходят телом и отмокают душой несколько мужчин в возрасте от «где-то под тридцать» до «слегка за сорок». Не спеша отхлебывают из стаканов, лениво забрасывают в себя кусочки пищи. Беседа течет плавно, хотя и через переводчиков – в эту ночь офицеры эвзонов пригласили в гости командиров добровольческого танкового батальона. Днем времени на дружеские посиделки нет ни у тех, ни у других – война. Ночью противник спит, налетов нет, так почему бы приличным людям не расслабиться в хорошей компании? Обстановка на фронте позволяет.
Судя по всему, итальянское командование пребывает в полной прострации – за неделю потерять одиннадцатую армию в Эпире, Додеканезские острова, потерпеть сокрушительное поражение в Киренаике и на закуску бездарно проспать центральную Албанию. Для этого нужен особый талант. После захвата Эльбасана остатки дивизий девятой армии продержались недолго – прокормиться в зимних горах непросто, голодные, замерзающие солдаты бросают оружие и толпами бредут сдаваться – они почему-то уверены, что греки отправляют всех пленных на Крит, в лагеря. На острове Минотавра тепло, не стреляют, если еще будут кормить – райское место, в котором можно дождаться окончания этой никому ненужной войны.
Двенадцатого декабря танки и кавалерия греков прорвали жалкую оборону врага в районе Тепелины и отрезали от северной Албании Валлону – один из двух портов, через которые морем прибывают из Италии войска и техника.
В распоряжении генералов Содду и Кампиони остались считанные дивизии, войск едва хватает для того, чтобы перекрыть грекам дорогу на Тирану и Дуррас, последний порт, в котором можно с горем пополам разгружать идущие из Италии транспорты.
Казалось бы, самое время нанести удар милосердия, полностью очистить Албанию от фашистов, только у греческой армии нет сил на наступление. Дрянные горные дороги, дефицит автотранспорта, который лишь слегка удалось уменьшить поставками из СССР и трофеями, сдерживают эллинов надежнее противника. После беспримерного наступления греческие дивизии растянуты на сотню километров в глубину, в передовых частях не хватает боеприпасов и топлива. Армия выдохлась, ей нужно перевести дыхание, собраться с силами, накопить ресурсы. На сухопутных фронтах боевые действия свелись к нечастым перестрелкам – снарядов у обеих армий кот наплакал.
Но война – ненасытный зверь. Если недостаточно пищи на земле, она поднимается в небо.
Утром десятого декабря итальянская авиация опоздала с атакой на какой-нибудь час: когда над разбитым снарядами мостом проскочила первая эскадрилья остроносых «Чирри», под сдвоенными плоскостями которых висели небольшие осколочные бомбы, последние эскадроны греческой кавалерии входили в Эльбасан. Поймать греков в узких ущельях и перемешать бомбами в фарш не удалось. Тогда эскадрильи неуклюжих двухмоторных бомбовозов «Чиконья» неторопливо развернулись, заходя на город. Четыре трофейные зенитки без прислуги – все, что могли противопоставить им греки. Итальянцы шли нагло – даже истребители сопровождения несли бомбы, до сих пор сопротивление в воздухе им оказывали только над Афинами и в районе Салоник.
Бомбы уже падали на город, когда в небе появились сразу две эскадрильи греческих истребителей. Фиатов всех трех существующих разновидностей в воздухе было не меньше, но рассыпавшиеся группами итальянские истребители отразить первую атаку сорока «Моранов Солнье» и «Гладиаторов» не смогли. Судя по результатам атаки, греческие пилоты неплохо освоили трофеи Финской войны и наследство прибалтийских республик – задымили и пошли вниз несколько бомбардировщиков, потом над долиной с воем моторов и треском пулеметных очередей закружилась карусель «собачьей свалки». Бипланы и монопланы пикировали, набирали высоту, кружились в виражах. Те, кому не повезло, валились на землю. Иногда сбитый самолет тащил за собой хвост дыма, иногда сыпался вниз без пиротехнических эффектов. Повисли в воздухе первые парашюты. Уцелевшие бомбардировщики со снижением, форсируя моторы, ушли в сторону Тираны.
То с севера, то с юга подтягивались новые эскадрильи, с ходу вступая в схватку. Из боя выходили одиночные самолеты, те, что сожгли топливо и боеприпасы. Сбивались в группы и тянули к своим аэродромам, опекая подранков. Дрались на равных, пока тяжкой гирей на чашу весов не свалился полк И-19 в полном составе. Советские добровольцы буквально за день до того вернулись после участия в Додеканезской операции, во время которой почти не было воздушных боев. Отвели душу над Албанией. Без малого шестьдесят «ястребков», в девичестве «хоков», с трех направлений вошли в бой, который сразу превратился в избиение. Очереди ШКАСов и ШВАКов выбили большую часть слабо защищенных итальянцев, удрать удалось немногим – даже новейшей «Фреччии» G50, единственному на албанском фронте итальянскому истребителю-моноплану, недостает скорости, чтобы сбежать от И-19.
На земле орали и обнимались – в окрестностях города упало не меньше трех десятков итальянских машин, свои потери были намного меньше.
Радость захвативших Эльбасан греков оказалась недолгой – пока их авиация устраивала показательную порку итальянским истребителям, эскадрильи трехмоторных «Пипистрелло» в районе Либражда разбомбили два моста через Шкумбин. Серьезных подкреплений в ближайшее время не будет.
Уго Кавальеро. «Записки о войне».
Дневник начальника генерального штаба
12 декабря
В 11.15 прилетел в Рим. В 12 был на приеме у Муссолини. Кроме меня были генерал Гудзони, адмирал Приколо и генерал-лейтенант Стараче. Рассматривались мероприятия, направленные на ликвидацию критического положения в Албании. Последние поражения вывели Муссолини из равновесия, во время приема он постоянно срывался на повышенные тона и нелестно отзывался о выполнении обязанностей начальником мобилизационного отдела генерального штаба (генерал Гудзони. – Прим. переводчика).
– Танки, танки, опять вы говорите мне про греческие танки! Почему в октябре никто не упоминал о греческих танках? Кавальери, сколько танковых дивизий было в греческой армии перед войной? Молчите? У них не было даже танкового батальона! Я не слышу ни слова об успехах итальянских танковых дивизий! Они у нас есть?
Муссолини вскочил и перегнулся через стол, упираясь в столешницу кулаком левой руки.
– Где наши танковые дивизии, господа генералы?
Генерал Гудзони попытался оправдываться:
– В настоящее время портовое оборудование в Валоне и Дуррасе не может обеспе…
Диктатор не дал ему закончить.
– Довольно! Я это уже слышал! Греки и Сталин под носом у итальянского флота перевозят танки, пушки и самолеты по Средиземному морю – нашему морю, между прочим – в любых количествах, а вы не можете переправить в Албанию несколько дивизий? Конечно, расстояние от Одессы до Салоник намного меньше расстояния от Бриндизи и Бари до Валоны и Дурраса! Стыдитесь! У меня возникает желание заменить моих генералов школьными учителями географии.
Муссолини неожиданно успокоился и опустился в кресло, блеснув голым черепом.
– Вооруженные пулеметами машины не очень хорошо показали себя в последних кампаниях, наши инженеры работают над выпуском новых моделей, но большая часть этих танков предназначена к отправке в Ливию для борьбы с англичанами.
– Как минимум половина должна быть переправлена в Албанию. Да, я помню, после капитуляции французов нам досталось довольно много танков. Почему их не применяют?
– Применение трофейной техники затруднено ввиду отсутствия необходимого количества запасных частей.
– Закупите их у Петена, генерал. Сложившаяся в Албании обстановка…
«Началось», – подумал адмирал Рикарди, опустив глаза к блокноту с записями и делая вид, что помечает самые важные мысли – «Журналист».
Первостепенное значение приобрели проблемы, требующие немедленного разрешения: любой ценой воспрепятствовать прорыву фронта противником и остановить его продвижение; захватить инициативу в свои руки, начать контрнаступление, отбросить противника с территории Албании и продолжить преследование; срочно перебросить из Италии свежие силы и военное снаряжение.