Щелкает стопор люка, старший лейтенант Клитин проводит рукой по короткой стрижке, надевает шлем и опускается в башню.
– Вперед!
Смешанная линия из двух десятков Т-26 и легких «виккерсов», поливая землю пулеметным огнем, начинает разворачиваться на фланге оглушенных артподготовкой немцев…
Восьмерка bf-110, попытавшаяся отбомбиться по позициям артиллерии, попала под удар зашедших со стороны солнца «харрикейнов». Над местом избиения егерей завертелась очередная воздушная карусель.
Три часа спустя Клитин спрыгивает с надгусеничной полки и оглядывается по сторонам. Командир похож на черта: черное от нагара лицо, злые глаза – победа обошлась недешево.
– Твою мать, несколько сотен ублюдков без пушек и бронетехники! Хреновая получается война…
К тому моменту, когда выжившие фрицы начали сдаваться, в роте Клитина осталось тринадцать танков, при этом все уцелевшие бронеходы британского производства имеют по несколько пробоин. Оказалось, германские противотанковые ружья прошивают тонкую броню «виккерса», как бумагу. Пули у них винтовочного калибра, для того, чтобы угробить танк, нужно пять-шесть попаданий, но такого оружия у противника оказалось много.
Усиленную броню экранированных Т-26 ружья не пробивают, вся лобовая проекция клитинского танка в шрамах от рикошетов, там и тут торчат из металла приварившиеся сердечники пуль.
Но и здесь без потерь не обошлось – метко брошенная граната перебила гусеницу одной из машин, потом какой-то сумасшедший егерь метнулся к танку с ящиком взрывчатки. Был застрелен, но ящик под днище забросить успел. То, что от экипажа осталось, даже похоронить по-человечески нельзя – перемешано все. Придется братскую могилу делать, вместе погибли, пусть вместе и лежат.
Конные греки конвоируют небольшую колонну пленных – чуть больше сотни человек, большинство в свежих бинтах, но рожи наглые, смотрят с вызовом – рука сама тянется к кобуре.
– Да, это не итальянцы.
Старший лейтенант сплевывает на землю тягучую темную слюну. Тяжелых раненых собирают греческие санитары, не разбирая своих и немецких, грузят в двуколки. Полные телеги уезжают вниз по дороге, раскачиваясь на неровностях дороги, мотаются брезентовые тенты с красными крестами. Победители обшаривают трупы и кусты в поисках трофеев. Клитин приказал подобрать пару противотанковых ружей и набрать к ним патронов – вдруг подвернется случай накормить немцев их собственным блюдом.
Подбежавший посыльный отрывает старлея от размышлений – через пятнадцать минут сократившаяся почти вдвое танковая рота вытягивается в колонну и гремит траками в сторону перевала – на отдых времени просто нет.
В нескольких километрах южнее, там, где дорога выбралась наконец из тесноты ущелий на более-менее ровное место, на санитарный обоз падают со стороны солнца две пары стремительных теней. Хлещут по доскам и брезенту очереди скорострельных пулеметов, наискось пересекают дорожную пыль параллельные цепочки разрывов малокалиберных снарядов. Дико визжат раненые лошади, орут мулы, в этом аду не расслышать стоны и крики умирающих людей.
Рев форсированных моторов проносится над дорогой и уходит дальше. Тают в синем небе самолетные силуэты, превращаются в безобидные черточки, исчезают совсем. Секунды – и нет их. Остаются на земле трупы людей и лошадей, обломки двуколок, опрокинутые фургоны. Если бы не это, можно подумать – пригрезилась летучая смерть, померещились черные кресты на угловатых, словно топором рубленных, крыльях. За колючий куст зацепился обрывок брезента, трепыхается на ветру красный крест в белом круге. Тот самый, который так удобно ловить в оптику цейсовского прицела.
Ранним утром 15 мая вермахт нанес удар одновременно на огромном фронте от Заполярья до Албании. Его ждали, к нему готовились, но сдержать не смогли. На стороне фашистов сыграл опыт нескольких успешных кампаний, великолепная связь, мобильность и отточенное взаимодействие всех видов войск.
Советские дивизии стоят насмерть, но противник находит уязвимые места, концентрирует силы, взламывает оборону, в образовавшийся прорыв уходят танковые клинья, разрывая коммуникации, нарушая управление войсками, срывая…
А вот сорвать мобилизацию в приграничных округах не удалось. Потому что она закончилась за две недели до немецкого нападения. Повторить великолепный рывок, в считанные недели решивший судьбу Франции, на востоке не получается – на пути танковых клиньев встают новые дивизии РККА, заставляя топтаться на месте, искать обходные пути. По планам немецкого командования большая часть советских войск должна была быть окружена и разгромлена на границе, но красные дивизии и корпуса, теряя в непрерывных боях людей и технику, все-таки умудряются вырываться из сжимающихся клещей. Пусть не все и не всегда. Советская армия пятится, обливаясь кровью, но гасит мощь первого, самого страшного удара врага.
Почти вдоль всей границы противник за первые три дня боев продвинулся в глубь советской территории на несколько десятков километров. Потеряны Вильнюс, Каунас, Гродно, Брест, в Прибалтике тяжелые бои идут на подходах к Риге. Между Барановичами и Новогрудком навстречу отрезанной Гудерианом и прорывающейся на восток белостокской группировке РККА наступает шестой механизированный корпус, в белорусских лесах немецкие панцеры то и дело сталкиваются во встречных боях с БТ и Т-26. Немецкие танкисты при любой возможности уклоняются от таких схваток, советские танки чаще горят от огня противотанковых орудий и пуль многочисленных панцербюше13 немецкой пехоты.
Южнее полесских болот танковый балет еще только готовится – многочисленные танковые корпуса Киевского военного округа и танковая группа Клейста сходятся, выискивая у противника слабые места. Клейст осторожничает – здесь слишком мало доброй немецкой пехоты, а боевые качества венгров и словаков вызывают у него большие сомнения.
У самого Черного моря изготовившаяся к победоносному возврату Бессарабии армия Румынии неожиданно оказалась вынуждена откатиться от Дуная и судорожно отбивает атаки форсировавших пограничную реку дивизий Одесского военного округа.
Уже вечером пятнадцатого мая авиация и корабли Черноморского флота нанесли удар по порту и береговой обороне Констанцы.
Артиллерия ПВО не смогла сделать ничего. Как назло, самую боеспособную авиацию Антонеско сосредоточил в Бессарабии. Пилоты истребительной эскадрильи на антикварных PZL р.11 мужественно взлетели на перехват. К тому времени, когда они набрали высоту и подтянулись к району порта, советские бомбардировщики уже уходили, а прикрывавшие их истребители как раз прикидывали, стоит ли везти обратно в Крым неизрасходованный боекомплект. Ни удрать, ни победить румыны не могли, но все равно приняли безнадежный бой. Они даже сумели сбить один советский МТИ – истребитель сел на воду, пилота и стрелка подобрал из воды экипаж дежурного МБР.
Под бомбами и снарядами погибли береговые батареи Констанцы, в том числе немецкая батарея «Тирпиц», оснащенная новейшими двадцативосьмисантиметровыми орудиями. На дно гавани легли эсминец «Марашти», миноносец «Смеул», подводные лодки «Дельфинул» и «Марсунул», четыре канонерки типа «С», минные заградители «Реджеле Кароль Первый» и «Румыния», несколько транспортов. Прочие суда королевского флота Румынии с разной степени повреждениями той же ночью от греха подальше ушли в Варну.
На неразведанных своевременно минных полях погибли три севастопольских эсминца. Обстрел порта провели линейный корабль «Парижская Коммуна» и тяжелый крейсер «Каганович», дальности их орудий хватило. До двадцатого мая советские бомбардировщики ударов не повторяли – город был затянут дымом от пожаров нефтехранилищ, элеваторов, портовых сооружений и железнодорожного вокзала настолько, что невозможно было найти цель.
Над полями сражений в скоротечных воздушных боях сцепились сталинские соколы и увешанные крестами асы Геринга. Итоги боев оказались неожиданностью для командования обеих сторон: на каждый сбитый «мессер» или «юнкерс» приходится три-четыре «ястребка» и СБ. Прекрасное соотношение? Но ведь это не битва за Британию, к исходу третьего дня боев истребительные части люфтваффе уже на грани истощения своих ресурсов, а советских самолетов в воздухе все еще много! Безусловное господство в воздухе только над Белоруссией – там собрана треть истребительных эскадр Германии. А на флангах ситуация обратная, особенно под Ригой – пользуясь нейтралитетом Финляндии Советы перебросили сюда авиацию Балтийского флота и большую часть сил Ленинградского военного округа.
Геринг срочно перебрасывает на восток немногочисленные эскадры из Франции и Голландии, выпускники летных школ перегоняют выпущенные заводами машины, но этого уже не хватает.
В Албании немцам удалось разгромить одну из греческих дивизий, однако решительного перевеса это не принесло, эпирская армия греков, медленно пятясь, отходит в сторону греко-албанской границы. На линии Метаксаса14 греки без особых усилий остановили атаку восемнадцатого армейского корпуса. Оборонительную линию обошел по территории Югославии двадцать третий армейский корпус. При поддержке авиации ему удалось прорвать греческую оборону в долине Вардара, к месту прорыва выдвигаются дивизии пятой танковой группы.
Утро привычно начинается с лая зениток и нарастающего рева моторов в голубой пропасти неба. Странно – даже на слух чужие и свои различаются без труда. С севера наползает угрюмый, давящий гул, разбавленный обиженным завыванием. Навстречу ему с ближайших аэродромов рвется веселое, звонкое или басовитое гудение моторов «ястребков», «харрикейнов» и «гладиаторов». На плоскостях многих истребителей рядом с греческими белыми появились красные пятиконечные звезды. Волны самолетов сталкиваются, перемешиваются. Если не поднимать глаза, кажется что где-то там, наверху отрывают от рулонов новые портянки. Время от времени из круговерти крылатых машин вываливается то одна, то другая, кувыркаясь, сыплется к земле – из пропасти неба падают только вниз.