Ольгины ожидания исполнились. Но счастье и покой никогда не продолжаются долго. Первые серьезные разногласия возникли между супругами после двух лет семейной жизни. Штефан вел себя, как положено, ведь в нем за эти годы одиночества накопилось силы за трех мужиков. Ольга тоже была не из тех, кому такие игры надоедают, тем более не понимали они, почему столь бесплодны их старания. Ольга никак не могла забеременеть. Они начали сваливать вину друг на друга. Сначала про себя, потом высказали жестокие обвинения вслух, а скоро не стыдились повторять их и перед чужими людьми.
Штефан все чаще запрягал лошадь и уезжал в деревню. Там в трактире заливал свое горе. А когда напивался, плакал и кричал всем и каждому, какой он разнесчастный, какой невезучий, жена у него молодая, да яловая.
Однажды вечером Штефан вернулся из деревни особенно не в духе. Придрался за что-то к жене, а когда та ответила так же резко, взбеленился еще больше, замкнул двери, схватил кнут и хлестал ее до тех пор, пока от кнутовища не остались одни щепки. Но и тут он не остановился: молотил жену кулаками, бил по лицу, а когда она упала на пол, пинал беспомощное тело, норовя попасть в живот, избил страшно, по-зверски. Напрасно старый Бартала кричал во дворе под окном: «Штефан, перестань!» Сын ничего не слышал, избивал свою жену и ревел безумным голосом: «Чтоб ты подохла, стерва!»
Но Ольга не умерла. Полежала недели три, раны затянулись, тело было по-прежнему привлекательно. За эти три недели у нее созрело решение отомстить. В тот день, когда Ольга встала с постели, у нее уже был готов план, как отплатить Штефану за побои.
После всего случившегося Штефан почти не бывал дома. Он искал одиночества. Целыми днями работал в поле, а когда там нечего было делать, возился в хлеву со скотом или ремонтировал в кузнице машины и инструменты. Но больше всего нравилось ему бродить по широким просторам окрестных лугов. Он был уверен, что здесь никто за ним не следит, что он совсем один. Штефан стал нелюдимым, сама мысль о чьем-то присутствии причиняла ему страдание.
Штефановы чудачества оказались на руку Ольге. Она получила свободу действий и время для осуществления задуманного.
Бенедикт первым попался Ольге на удочку.
Бедняга Бенедикт! Он мирно жил со своей старухой в избенке возле запруды. Взрослые дети давно уже разбрелись по свету. Старики жили вдвоем, примирившись не только с жизнью, но и со смертью. Они бы и дальше так жили, не взыграй в Бенедикте кровь. Да, его охватила страсть, он не мог ей противиться. Это было удивительно — в нем и вправду проснулись таинственные силы, которые уже много лет назад, казалось, оставили его в покое. Он оказался целиком в их власти и жестоко поплатился. Никогда еще, даже в молодости, он не переживал так остро страсть, которая со времен Адама сжигает человечество. Вначале Бенедикт отдавал себе отчет в том, в какую пропасть летит, но когда страсть раньше срока вознесла его на вершину блаженства, он стал излишне самонадеянным, переоценил свои возможности. Бенедикт потерял рассудок, не слушал советов, ему ничем нельзя было помочь.
А началось все так невинно.
В тот день Бенедикт ранним утром отправился на рыбалку. Пока взошло солнце, ему кое-как удалось поймать три рыбы. А потом уже не клевало. Солнышко сильно припекало, Бенедикт мрачно глядел перед собой в ожидании улова. Наконец он собрал вещи и отправился домой.
Он шел через тополиную рощу и думал про свою старуху, даже слышал, как она ворчит из-за небогатого улова. На опушке рощи Бенедикт увидел Ольгу, которая рвала крапиву. Бенедикт сделал еще несколько шагов, спрятался в кусты и стал наблюдать. Он хотел напугать Ольгу и уже радовался своей шутке.
Тем временем Ольга наклонилась ниже, и Бенедикт увидел соблазнительно округлые молодые бедра. Потом его глазам приоткрылось еще кое-что, и Бенедиктом вдруг овладело страстное желание. Желание это было столь неожиданным, что он вначале и сам не поверил. Он еще внимательнее посмотрел на неприкрытую часть Ольгиного тела, а потом сосредоточился на своих ощущениях. Импульс появился снова. Как только Бенедикт убедился в этом, он дал волю своему воображению, и его покой кончился навсегда.
Он еще немного постоял за кустом, потом вернулся назад в рощу и, пройдя ее наискосок, вышел немного выше, чем в первый раз. Он шагал по лугу, и в голове его билась одна-единственная мысль. С этой-то мыслью он и приближался к молодой женщине. Сейчас, когда он шел по открытому месту, Ольга его заметила. Она увидела его издалека, выпрямилась и ждала, пока он подойдет ближе. Первым заговорил Бенедикт:
— Что, крапиву рвешь?
— Крапиву рву, — ответила Ольга.
— Там за рощей, — махнул он рукой, — там крапивы видимо-невидимо. И все молодая. Сходи туда, посмотри.
— И здесь хватает.
— Хватает, так хватает, — сказал он. — Ну, тогда рви, рви…
— А вы откуда идете, с рыбалки?
— С рыбалки.
— Ну и как, удачно?
— Где там. Вот весь улов, — раскрыл он перед Ольгой сумку.
— Хорошо, — сказала она.
— Да что ты!..
— Я рыбу ужасно люблю, только где ее взять, — сказала Ольга.
— Твой свекор когда-то ходил на рыбалку, почему же бросил?
— Я не знаю, — ответила она, разглядывая рыбу в сумке.
— А ты прикажи ему, почему не прикажешь? Будь у меня такая невестка, я бы каждое со желание выполнял, — сказал Бенедикт.
— В самом деле? — засмеялась Ольга.
— Ну, конечно.
Немного помолчали, потом Ольга неожиданно попросила:
— Продайте мне рыбу.
— Еще чего, продайте, — смутился Бенедикт. — Если хочешь, бери так, — великодушно предложил он Ольге весь свой улов.
— Нет-нет, не могу, на что это похоже! — отказалась Ольга.
— На что, на что, а тебе какая печаль, потом вернешь, — уговаривал Бенедикт.
— Нет, лучше не надо.
— Да бери, бери. Какие пустяки. Раз тебе нравится, значит, бери, — продолжал убеждать Ольгу Бенедикт. — Если бы я знал, что тебя встречу, я бы получше рыбы наловил.
— И эта хорошая, — сказала Ольга. — И даже довольно крупная.
— Это все ерунда… Говорю тебе, пустяки! Раз я поймал сома, огромного, как теленок. Усищи у него были, как у турецкого паши. И весь мхом оброс. А на голове тоже мох, толщиной этак пальца в три, и оттуда рос ивовый побег.
— Быть не может! — удивлялась Ольга.
— Да пропасть мне, если вру!
— Нет, в самом деле?
— А ты спроси у свекра. Он этого сома видел.
— А как вы его из воды-то вытащили?
— Вот так и вытащил. Я ведь мужчина! — ответил Бенедикт.
— Ваша правда, — польстила ему Ольга.
— Только есть этого сома нельзя было. Бросил я его собакам, и те не жрали. Жил больно долго, вот уж и не годился никуда.
— Я всегда знала, что вы молодец! — сказала Ольга.
— На вот, бери! — Бенедикт высыпал рыбу в корзину прямо на крапиву и похлопал Ольгу по крепкому заду.
Баловался он немножко дольше, чем положено. Ольга усмехнулась и отодвинулась.
— Раз так, большое вам спасибо, — сказала она.
— А хочешь, пойдем как-нибудь вместе на рыбалку, — предложил Бенедикт.
— А вы бы меня взяли?
— Ну, конечно.
— Ладно. Может, когда и сходим, — согласилась Ольга.
— Когда-нибудь!.. Пойдем завтра!
— Нет, завтра не могу.
— Тогда послезавтра. — Бенедикт сгорал от нетерпения.
— Посмотрим, — ответила Ольга.
— Ну так послезавтра? Утром я тебя здесь подожду.
— Если погода будет хорошая.
— Будет. Должна быть хорошая, — заявил Бенедикт.
Так оно и вышло, как он сказал. И они отправились вместе на рыбалку.
С той роковой рыбалки они встречались все чаще и чаще. Пока стояли теплые дни, никаких проблем не было. Сходились на природе, чаще всего в приречных лесочках. О зиме тогда они и не думали.
Потом начались ноябрьские дожди. Холодный ветер сорвал последние листья с ветвей, пустые, поредевшие леса уже не годились для любовных шалостей. Надо было что-то придумывать. На время они устроились в заброшенном амбаре на лугу. Когда-то крестьяне сушили здесь сено, а теперь уже много лет амбар пустовал.
Но скоро, едва ударили первые морозы, и от амбара пришлось отказаться. Дуло из всех щелей, оба они там простыли. Снова перед ними встал вопрос, куда деваться. И тогда Бенедикт решил избавиться от жены.
Жена Бенедикта первой заметила, что с мужем неладно: в будние дни наряжается в кожаные штаны, вместо скособоченных солдатских ботинок носит начищенные сапоги, бреется через день…
Все это было неспроста. Жена Бенедикта раньше всех в округе поняла правду. Нет, она не следила, не шпионила за ними. Она просто догадалась обо всем, как догадываются только жены. Да и Бенедикт не раз подтверждал ее догадки: стоило невзначай упомянуть про Ольгу, как глаза у него загорались.
В декабре Бенедикт нарочно устраивал бесконечные ссоры с женой. Но та терпеливо сносила все его придирки. Похоже было, что Бенедикту придется искать другой выход, но перед самым рождеством чаша терпения старой женщины переполнилась, и она решилась сказать мужу правду в глаза.
Бенедикт пришел в ярость, повыбрасывал из сундука женины вещи и велел ей убираться ко всем чертям. Это случилось в сумерки. Когда заплаканная старушка пришла к отцу Вендела, уже совсем стемнело. Вендел, ему было тогда восемнадцать лет, предложил пойти к Бенедикту и вправить ему мозги. Но та попросила только сходить за вещами и сказала, что собралась уезжать. Жена Бенедикта переночевала у них, а утром отец Вендела запряг лошадь и отвез старушку на станцию. Она уехала к своей старшей дочери далеко в горный край, туда, где не растет кукуруза. В долину она так и не вернулась. Не прошло и года, как она там, у дочери, умерла.
После отъезда жены Бенедикт надеялся, что Ольга бросит мужа и переселится к нему. Он понимал, что его бедная изба не может сравниться с богатым крестьянским домом. И все же был уверен, что Ольга переберется к нему навсегда. Чтобы повлиять на ее решение, он надумал отремонтировать свою избушку. Начал с крыши. Заказал в городе волнистый шифер и, как только его привезли, взялся за дело. Посбрасывал с одной половины крыши сгнивший камыш и заменил его шифером, потом начал делать вторую половину. Но тут на него посыпались другие заботы. Он оставил все, как было, и никогда уже не закончил свой ремонт.