Вендел поискал причину этой безмятежной легкости и понял, что благодарить надо алкоголь. Тот самый алкоголь, которого он столько лет избегал. И как это он раньше не воспользовался его благотворным действием?
К великому изумлению всех присутствующих, Вендел заказал себе третью кружку пива и рюмку боровички. Водку выпил залпом прямо у стойки, а с пивом пошел к столу. Он едва отхлебнул из кружки, как почувствовал сильную тяжесть под желудком. Быстро поставив пиво, он поспешил на черный ход, где была дверь во двор, к уборной.
Троица у соседнего стола уже изрядно поднабралась. Языки у них заплетались, глаза блестели. Все были в хорошем настроении и искали какой-нибудь потехи. Вендел подходил для этой цели лучше всего. Их малость задело, что он не обращает на них внимания и расселся в трактире, будто у себя дома. Они уже придумывали, как бы прицепиться к этому убогому чудаку.
Когда Вендел вышел, появилась такая возможность. И они ее не упустили. Как только дверь за ним закрылась, один из парней встал, подошел к трактирщику и что-то ему сказал.
Трактирщик ухмыльнулся, налил в стаканчик сто граммов боровички и подал стаканчик парню. Тот быстро подошел к столу, где сидел Вендел, и вылил боровичку в пиво. Потом отдал трактирщику стакан, вернулся к приятелям и подмигнул им. Все трое приглушенно засмеялись, но сразу же замолкли — Вендел уже возвращался.
Вендел ничего не подозревал. Он не спеша попивал пиво, водку, которую туда влили, не почувствовал. С каждой минутой он пьянел все больше. Когда парням показалось, что он уже осовел, один из них повернулся к Венделу и громко спросил:
— Слушай, друг! Тут люди про тебя говорят… это и взаправду так?
— Что взаправду? — добродушно спросил Вендел. — Алкоголь притупил его постоянную настороженность.
— Ну это… — небрежно сказал парень, — про твою беду… у тебя и взаправду трубка?
Несмотря на отупляющее действие алкоголя, Вендел остро ощутил удар. Обнаженная откровенность этих слов его поразила, ведь до сих пор никто, кроме Бенедикта, не задавал ему подобных вопросов. Сначала Венделу захотелось плакать, он сидел как оглушенный. Из этого состояния его вывел голос, который спрашивал:
— Ну-ка, что за трубочка, большая или маленькая? Может, ты ее покажешь? Давай, показывай!
В этих словах Вендел уже явственно уловил насмешку. Это было не просто любопытство, а злорадная издевка, и Вендел понял, что над ним измываются.
— А работать этой трубкой ты можешь? — снова спросил один из парней. — Помочиться я за работу не считаю, — пояснил он.
У Вендела зашумело в ушах, в голове словно что-то лопнуло, он поднялся, схватил пустую пивную кружку и смотрел на этих троих.
— Ничего он не может. Чего он может, если не может, — изрек самый младший и загоготал.
Вендел уже подходил к смеющимся парням. Пустую кружку он держал за ручку. Когда незнакомый, ровесник Вендела, произнес последние слова, Вендел двинул его кружкой по голове. Именно его, самого младшего и наименее виновного из всех.
— Ах ты сука! — крикнул парень и схватился за голову. А когда увидел, что меж пальцами течет кровь, взвизгнул: — Спасите! — И как подкошенный рухнул под стол.
Вендел обернулся к двоим оставшимся, но те уже пришли в себя, схватили скамейки и выставили их вперед, защищая лица.
Вендел отошел немного назад и выжидал. Взглянул на того, стонущего под столом, увидел, как человеческая кровь течет на грязный пол. Но не чувствовал угрызений совести, не жалел о своем поступке и готов был, если понадобится, повторить его.
В драку вмешался трактирщик. Он стоял у Вендела за спиной, и тому в голову не пришло, что трактирщик ввяжется в потасовку. Вендел не обращал на него внимания, следил только за этими двумя — перед собой. Трактирщик тем временем не долго думая огрел его по голове оловянным кабелем. Вендел зашатался, но не упал и, встряхнувшись, ринулся на трактирщика.
В следующую минуту все четверо сбились в одну кучу. Они обменивались ударами до тех пор, пока Вендел не оказался на полу. Его пинали, как собаку. Вендел на четвереньках дополз до дверей, собрав последние силы, выскочил на улицу и, прихрамывая, побежал прочь.
Парни пустились было за ним, но, вспомнив про своего раненого товарища, лежавшего под столом, бросили преследовать Вендела и вернулись в трактир.
Вендел остановился только далеко за деревней. Свалился в снег и уткнулся в него пылающим разбитым лицом. Долго лежал он так, ни о чем не думая.
Когда он поднялся, уже смеркалось. Ветер стих, и снегопад прекратился. Потеплело. Над болотом полз туман. В деревне выли собаки. Вендел вытер рукавом лицо. Левый глаз запух и ничего не видел. Все кости у него ныли. В суставах что-то трещало, ссадины на лице горели. Он потихоньку тащился к своему дому.
Вендел протрезвел и с новой силой почувствовал, как он одинок и несчастен. Это старое, давно знакомое чувство, стократ проклятое, но возникающее снова и снова, потрясло его. Он совсем расклеился, весь дрожал а даже заплакал.
Ему вдруг вспомнился тот парень в трактире под столом. Он вспомнил его окровавленное лицо, удивление и страх в его глазах, вдруг почувствовал слабость в ногах и рухнул на колени. Он с ужасом подумал, что, может быть, тяжело ранил этого незнакомого парня, может быть, даже убил… «Нет, нет. — Он скулил, как собака. — Я не хотел, не хотел!» Его слова неслись над бескрайней равниной и терялись вдалеке.
Вендел бесконечно страдал от того, что пролил чужую кровь. Про свои раны, про собственную кровь он не думал. Он даже забыл о жестоких словах, которые те трое бросили ему в лицо. Только себя он винил во всем, что произошло.
Потом он вспомнил о полотняном мешке с покупками. Все осталось там, возле печи. Сколько же денег это стоило?! И вернуться за ним нельзя, никак нельзя. Мешок остался там, будто его и вовсе не было. Вендел может с ним проститься. Сколько денег выброшено на ветер! Безбрежная тоска затопила Вендела.
Непонятый чудак, несчастный нелюдим, почитатель смешных идеалов брел по заснеженной равнине. Он был уже на половине пути, уже подходил к болоту на расстояние брошенного камня. Теперь надо было свернуть влево, туда, куда вела полевая тропа. Но Вендел не свернул, он сделал еще несколько шагов и остановился.
Уже совсем стемнело. За его спиной белели поля, перед ним чернели три одинокие вербы — последняя примета для путника. Немного дальше за вербами начиналось болото.
Над полями царила тишина. Шум деревни затих, даже собачьего лая не было слышно. Покой и мир кругом. И Венделу захотелось этого покоя и мира. Что-то нашептывало ему: в болотах тишины и покоя еще больше, там, в глубине, все тихо и спокойно, как нигде на свете. Вендел представил себе необъятные зеленые просторы, покрытые мягким мохом, и затосковал по этой мягкости. Примиренный со всеми, он покорно шагнул навстречу бесконечному покою. Но судьба еще не хотела этого.
От хутора полевой тропой шел человек. Вендел догадался, кто это. И тут он словно очнулся от дурмана, его смирение и жажда покоя исчезли. Беспокойство овладело им, его била нервная дрожь при мысли, что его желание исполнится.
Оно исполнилось, это была Ольга. Она уходила в свой мир, но должна была пройти мимо Вендела. Они не могли не встретиться. Трудно сказать, о чем подумала Ольга в ту минуту. Она подошла к нему, поставила свой элегантный чемоданчик в снег и молча глядела на беднягу, который стоял перед ней. Потом, словно угадав, о чем он думает, она подошла ближе, схватила его за руку и притянула к себе. Он не сопротивлялся, наоборот, затосковал по ней так сильно, как никогда раньше, и прижался к Ольге изо всех сил. Сбросил с себя прежнее бремя, все, что долгие годы давило его, он отбросил с легким сердцем. И никакая сила уже не могла его удержать. Он был полон решимости осуществить намерение даже ценой самого тяжкого греха. Ему безразлично было даже мнение самого господа бога!
Он поднял Ольгин чемоданчик, обнял ее за талию, и оба зашагали к хутору.
Они брели, спотыкаясь, словно в горячке, пока не пришли к дому Вендела, к кухне Вендела, к старой кровати в углу, к той кровати, где много лет назад женщина зачала мальчика, которому потом дали имя Вендел.
Утром он проснулся рано, еще не светало. Пошарил рукой возле себя, Ольги не было. Вендел подумал, что она, верно, вышла. Он закрыл глаза и еще немного вздремнул.
На улице рассвело, свет проникал даже в кухню. Вендел пошевелился, зевнул и хотел сесть. Но едва он пошевелился, взвыл от боли и снова упал на подушку. Боль напомнила о вчерашнем дне. Вендел осторожно соскользнул с постели, встал и, скрипя зубами, подошел к лавке, где лежали его штаны. Одевался он целую вечность. Обулся, набросил на плечи пиджак и подумал вслух: «Куда это она могла пойти?»
Потом вышел во двор.
Было теплее, чем вчера. Снег еще не таял, но все говорило о том, что долго он не удержится и скоро наступит оттепель. Вендел осмотрелся и увидел на снегу маленькие следы женских ног. Следы вели через двор к соседнему дому. Вендел успокоился. Он еще немного постоял во дворе, вдыхая влажный воздух, в котором уже пахло весной. Потом вернулся в кухню, застелил постель и подумал, не приготовить ли чего перекусить. Но эту мысль он отверг — теперь, когда с ним Ольга, такие заботы недостойны мужчины. О его желудке должна заботиться женщина.
Он сел на лавку и стал ждать, когда вернется Ольга. Ему пришло в голову, что она, конечно, хочет удивить его чем-нибудь вкусненьким, и он даже не поленился выглянуть в окно. Но над трубой соседнего дома дым не поднимался. Тогда Вендел сказал себе, Ольга, мол, пошла домой немного прибрать. Этими мыслями он попытался заглушить в себе какое-то неясное беспокойство и все еще продолжал ждать.
Но Ольга так и не возвращалась. Тогда он не на шутку забеспокоился. Даже мелькнула мысль, не случилось ли с ней чего. «А что можете ней случиться?» — размышлял он, но так и не придумал причины, объясняющей Ольгино долгое отсутствие.